Ищущий убежища - Найт Бернард. Страница 22

Джон поднялся на платформу. Двое помощников мэра, хотя их официальные обязанности этого и не требовали, последовали за ним и уселись на табуреты, чтобы проследить за процедурой.

Через другую дверь четверо вооруженных солдат в конических железных шлемах с пластинками, защищающими нос, вволокли двух преступников. Руки обоих были туго связаны за спинами. Под гул толпы и оскорбительные крики собравшихся солдаты вытолкали преступников в центр зала перед помостом.

Джон собирался было начать процедуру, но ему помешал раздавшийся у входа звук рога, и в зал вошли два сержанта, а вслед за ними — Ричард де Ревелль, сопровождаемый на церемониальном арьергарде двумя солдатами. Чуть позади шерифа вышагивал Ральф Морин, назначенный королем на должность констебля замка Ружмон, — крупного телосложения мужчина с гривой седых волос и такой же седой окладистой бородой. Джону довелось сражаться бок о бок с ним в Ирландии, и он знал, что Ральф — человек честный и беспристрастный.

Доспехов на шерифе не было, однако он был одет в яркую геральдическую накидку — белое полотно с малиновым грифоном впереди и на спине. Шериф поднялся на платформу и остановился в центре, едва не оттолкнув коронера.

Толпа стихла. Шериф не пользовался популярностью среди горожан — и из-за занимаемой должности, и по причине собственного характера. Он являлся представителем власти, следил за сбором налогов, был жестоким судьей, налагал денежные штрафы и выносил приговоры.

Ричард де Ревелль покосился на мужа сестры и ухмыльнулся. На его узком красивом лице появилось выражение, в котором смешались насмешка и презрение.

— Умоляю, продолжайте, сэр коронер!

Джон бросил в его сторону сердитый взгляд, но промолчал. Шериф имел право, при желании, присутствовать на расследовании, хотя это самое присутствие было отнюдь не обязательным.

Гвин приступил к вводной части, а коронер и шериф опустились на стулья, в первую очередь для того, чтобы подчеркнуть свой статус, поскольку все, кто находился ниже помоста, должны были стоять. Ральф Морин скромно удалился к краю помоста и наблюдал за происходящим оттуда, его взгляд не упускал ни малейшей детали.

Как и в Вайдкоуме, многочисленным горожанам предстояло осмотреть труп. Толкаясь и тесня друг друга, люди проходили мимо тележки, с которой один из стражей сбросил полотно, открывая покойника. — Взглядам людей открылось то, что осталось от головы убитого. Несмотря на позднюю осень, невесть откуда взявшиеся трупные мухи успели отложить желтоватые яйца на глазах и губах мертвеца.

Поднявшись со своего места, Джон вкратце описал события предшествующей ночи. Раненый мужчина, Эдред из Доулиша, находился в слишком в тяжелом состоянии, чтобы его можно было доставить в замок даже на носилках, поэтому коронер рассказал, какие ранения были нанесены Эдреду. Гвин заранее отобрал по одному представителю от каждого из четырех районов города, и они побывали в «Сарацине», где осмотрели раненого. Все четверо обратились к собравшимся и поведали об увиденном.

Двое мужчин из Сент-Сайдвелла, небольшого поселения, состоящего из кучки домов за Восточными воротами, присягнули, что убитый — это их брат Осрик, возчик, живший в переулке неподалеку от Рок-лейн рядом с Уотергейтом. Семейство явно имело саксонские корни, поэтому вопроса о штрафе за убийство нормандца не возникло *. (За убийство нормандца в те времена налагался гигантский штраф на всю деревню (район и т. п.), причем любой покойный априори считался нормандцем, а обязанность доказать его англо-саксонское происхождение лежала на населении, для чего требовалось как минимум два свидетеля.) После этого несколько свидетелей выступили со своими показаниями о том, что они видели прошлым вечером. Гвин добавил заявление раненого Эдреда о том, что волосатый напал на покойника, чтобы ограбить его.

По прошествии нескольких минут присяжные вынесли единогласный вердикт, провозгласив стоящего перед ними Тостига виновным в убийстве возчика Осрика, совершенном в нарушение королевского указа о мире.

Джон подвел итоги:

— Нет никаких сомнений в том, что смерть наступила в результате удара булавой по голове, и точно так же очевидно, что преступник — Тостиг.

Он указал пальцем на волосатого бандита, которого держали двое охранников. Тот попытался вырваться, выругался и презрительно плюнул в сторону помоста, за что получил удар по голове древком копья от одного из стражей, наказавшего обвиняемого за дерзость.

— Однако окончательное решение о степени его вины и дальнейшей судьбе предстоит принять очередному выездному королевскому суду. До той же поры я повелеваю препроводить Тостига в тюрьму под надзор города.

Прежде, чем он успел продолжить, раздался голос поднявшегося Ричарда де Ревелля:

— Коронер, в этом нет никакой необходимости. Выездной суд был здесь всего три месяца назад, и когда теперь появится в наших краях, неизвестно — через год, два, а то и позже. Чего ради мы должны тратить деньги на содержание этого… этого животного в моей тюрьме столь долгое время?

Джон сердито посмотрел на своего родственника:

— Новый закон гласит, что за отправлением уголовных дел королевства должен следить коронер, а это означает, что я обязан собрать все факты, записать их и предоставить нарушителя закона на суд королевского жюри. И что вы предлагаете — пойти и сейчас же повесить его?

Шериф щелчком сбросил невидимую пылинку с вышитого на груди красного грифона.

— Учитывая его очевидную виновность, это было бы лучше всего. Я, однако, человек справедливый. Он предстанет перед моим графским судом в этом же зале на следующей неделе, — а потом мы его повесим.

Несколько человек в толпе рассмеялись и тут же смолкли под яростным взглядом коронера, который затем вновь обратился к шерифу:

— В соответствие с королевским указом, доставленным главным юстициарием (В старой Англии верховный судья и наместник королей норманнской династии.) через посредство жюри выездного суда, уголовные преступления, рассмотрением которых занимается коронер, должны передаваться для окончательного решения королевскому суду.

Со стула поднялся Генри Риффорд.

— Я согласен с шерифом. Глупо ведь каждого мелкого воришку и убийцу бросать в тюрьму замка — она переполнится за месяц. Чтобы прокормить этот сброд, нужно на каждого выделить почти полпенса в день. Городу деньги пригодились бы и для других целей.

Прежде, чем Джон успел открыть рот, снова зазвучал голос де Ревелля:

— Кто первый поймает преступника — это дело случая. Если бы мои сержанты и их люди раньше оказались на месте приведшей к фатальному исходу ссоры и арестовали мерзавцев, оба предстали бы перед моим судом, и с ними было бы покончено без лишнего промедления. Даже поместные суды и, разумеется, ваши городские суды, уважаемый помощник

мэра, наделены правом рассматривать такие преступления и выносить смертные приговоры. Зачем же нам страдать от задержек и ненужных расходов, предусмотренных, как вы, коронеры, утверждаете, новым законом?

Риффорд с пылающим от праведного гнева лицом согласно закивал головой, но Джон остался непоколебим.

— Потому что новый закон и есть закон. Мы здесь для того, чтобы обеспечить его соблюдение, и не должны склонять его так, как нам заблагорассудится. Если речь идет о смерти, то, сэр шериф, ваши люди не имеют права брать на себя полномочия, которыми наделен коронер. О происшествии следует уведомить меня, а я уже предприму меры, предписанные королевским повелением. Может быть, такой порядок и нов для вас, и неудобен в некоторой мере, — но так гласит закон. Ричард де Ревелль нетерпеливо отмахнулся, но тут подал голос Хью де Релага, вступившийся за коронера.

— Я согласен с сэром Джоном. Новшества могут казаться странными и иногда вызывают раздражение, тем не менее, над созданием системы трудились более мудрые винчестерские головы, нежели наши с вами, и не нам судить о том, правилен ли этот порядок или нет.

Шериф в отчаянии всплеснул руками. — Очень хорошо. Ну что ж, посмотрим. Шайр-холл не самое подходящее место для политических дискуссий. В любом случае, этого пса следует швырнуть в подземелье, где он и будет дожидаться того часа, когда его повесят!