Проводник - Михайлов Алексей. Страница 35

Тут в квартиру пришел старлей и что-то тихо сказал Малашу. Малаш повернулся ко мне, хищно улыбнулся и прямо в лоб спросил:

— А зачем ты свою одежду сегодня на помойку выбросил?

— Э-э-э, — начал тупить я.

— Какую одежду? — всполошился следователь.

— Да вот участковый опрашивал соседей, и один из них видел, как этот утром вынес большой мусорный мешок на помойку. Женя посмотрел, а там одежда!

— Так, — вскочил со стула следователь, злобно глянув на меня, — побудь здесь, мне нужны понятые, пошли осматривать!

Следователь с экспертом Сашей и участковым, старшим лейтенантом Женей, вышли. В квартире остались Малаш и конвойный с автоматом.

— Ну что, будешь рассказывать, что с Екатериной Мироновой сделал? — сразу начал наседать на меня Малаш.

— Я с ней ничего не делал, — решительно ответил я.

— А где же она тогда?

— Не знаю!

— А кто знает? Ты нам голову не морочь! Просто так люди не пропадают, оставив все свои вещи дома! И одежду, между прочим, никто ни с того ни с сего не выкидывает.

— А я выкинул! Она старая была!

— Что-то не видно, что ты здесь ревизию старых вещей проводишь, — Малаш профессионально шел по пути развода, — тут на самом деле всего два варианта — или ты что-то сам сделал с Екатериной, или знаешь, где она. Ну, или что с ней случилось.

Я молчал. А что я скажу? Что какие-то бомжи на нас напали и захватили ее в заложники, чтобы я пустил их на неделю в подвал? Бред!

— У тебя выбор-то небольшой, — продолжал колоть Малаш, — мы все равно все узнаем. Хорошо, если с ней все в порядке. А если нет? В тюрьму поедешь! Сам все расскажешь, сотрудничать со следствием будешь, раскаешься, явку с повинной напишешь, в тюрьме отсидишь, как мужик. Там по условно-досрочному порешаем. Выйдешь раньше. Ты ещё молодой!

— Не убивал я ее, — выдавил я из себя.

— А если будешь молчать или врать, тебя прямо сейчас закроют, — не обращая на мои слова внимания, продолжил опер, — ты ведь не сидел еще?

— Нет…

— А какие там порядки знаешь?

— Так, в общих чертах.

— Ну, тем более. Должен понимать, что жизнь там не сахар. А если тебя там отпетушат?

— С чего бы?

— Ну, попадешь, например, не в ту камеру. Пойми, я тебя не пугаю, — Малаш ловко вел словесную игру, используя одновременно и кнут и пряник, лесть и тщеславие, — я тебе помочь хочу. Ты вон — ветеран боевых действий. Герой. А за поступки свои отвечать ссышь.

— Да не убивал я Катю, — воскликнул я в сердцах, заставив конвойного схватиться за цевье автомата.

— Ну а что же тогда случилось? Думаешь, кто-то поверит, что ты ничего не знаешь? Что она просто ушла от тебя? Ничего не взяв — ни зубной щетки, ни трусов, ни побрякушек? Что случилось? Застал с кем? Приревновал? Или просто поссорились? Такое часто бывает, расскажи!

— Вы все равно не поверите! — сдался я, наконец.

— А ты расскажи, — неожиданно теплым и доверительным тоном сказал Малаш, усаживаясь на стул прямо напротив меня.

Похоже, меня действительно сейчас закроют в изолятор. Оно и понятно, никаких других разумных объяснений исчезновения Кати, кроме как криминального нет. А в этом случае я единственный подозреваемый. В следственном изоляторе я Екатерине никак помочь не смогу. В таком случае всем моим планам пришел конец!

С другой стороны, дело уже приняло официальный оборот, так почему же не воспользоваться помощью представителей власти. Ведь по-любому возможностей у полиции гораздо больше, чем у меня с корешами. В общем, я решил все рассказать. Точнее, почти все.

Малаш все внимательно выслушал и немного устало сказал:

— Ладно, собирайся, поедем, посмотрим на твоих бомжей.

Я быстро оделся. Спортивные штаны, в кармане которых преданно укрылся кожаный мешок-кошель, набитый золотыми червонцами, я аккуратно положил на полку в платяном шкафу. Про деньги я, разумеется, ничего рассказывать не стал. Во-первых, это к истории никакого отношения не имеет, во-вторых, хотел убрать из своего повествования как можно больше странных эпизодов, наподобие истинной цели Мариши и всей этой привязки к конкретным датам.

Следи за собой

На улице стояла серая полицейская буханка с синими полосами по бокам и торчащим сверху проблесковым маячком. Она выглядела как-то чуждо и даже враждебно в этом спокойном мире, который так бережно хранил наш двор. У автомобиля стоял еще один сотрудник полиции, который, судя по всему, жутко скучал.

Увидев нас, он заметно оживился, открыл боковую дверь, а сам обежал машину, запрыгнул на водительское место и тут же запустил двигатель. Машина завелась с пол-оборота и принялась угрожающе тарахтеть.

Мы полезли внутрь. Подбежал эксперт и немного суетливо сел спереди. Видно, что это было не его место. Свой блестящий чемодан он передал Малашу, а Малаш — участковому. Тот первым залез в салон и уселся по ходу движения у окна. Рядом с ним оставалось еще два места. Малаш слегка ухватил меня за локоть и, как бы между делом, направил к участковому. Следом уселся конвойный. В итоге я оказался зажат между двумя сотрудниками полиции. Я чувствовал их крепкие плечи, решительность в намерениях и несгибаемую твердость в суждениях. Было неудобно.

Оперуполномоченный забрался в машину последним, аккуратно захлопнул за собой дверь и вальяжно уселся напротив нас. Между нами был неудобный пластиковый стол. Малаш что-то сказал водителю, и машина тут же рванула с места.

— Итак, давай по порядку, — начал снова обрабатывать меня Малаш, как только повернулся к нам, — значит, вы с Екатериной жили вместе, так сказать, душа в душу, не ругались и не ссорились. Так?

— Угу, — промычал я.

— Гуляли, значит, по городу и в какой-то момент заметили, что за вами следят какие-то неизвестные бомжи. Один из них похож на чувака с фотографии твоей тетки. Правильно?

— Да. Только со шрамом.

— И вы подумали, что они хотят отжать твое наследство? Решили, значит, выяснить, кто они такие, и поэтому сами начали за ними следить? Проследили до какого-то дома, куда мы сейчас едем, зашли внутрь, и тут вас приняли. Верно?

— В общих чертах, да, — кивнул я.

— А почему же вы прямо у них не спросили, кто они такие, и что им нужно? Зачем вся эта конспирация? Почему в полицию не обратились? — чуть более серьезным тоном спросил оперуполномоченный.

— Не знаю, — честно ответил я, — как-то не подумали про это. Решили, что это ничего не даст… Не знаю. Почему-то решили именно так поступить…

— Видишь, какие-то несостыковки уже начинаются, — безапелляционно заявил Малаш и продолжил, — а потом, значит, оказалось, что среди этих бомжей живет бабка, которая знала твою тетку и которая приходила к тебе в гости на второй день твоего заселения в теткину квартиру?

— Да, — не сразу ответил я, подумав, что надо быть осторожнее, опер явно выстраивает какую-то логическую конструкцию в свою пользу.

— И вас, значит, напоили каким-то отваром, отчего вы оба вырубились. А тебе еще и по морде дали.

— Угу, — промычал я.

— Ну а зачем же вы у них чай пить стали? У каких-то грязных бомжей в каком-то вонючем клоповнике. Я бы вот ни за что не стал, а ты бы стал, Евгений?

— Что я, бомжара какой-то? — деланно возмутился такому вопросу участковый, — это же не-ги-ги-е-нич-но!

— Вот и я так думаю, — кивнул Малаш, — а вы, значит, ничего, попили?

— Ну, у них не грязно было. И довольно уютно…

— Ну ладно ты, — внезапно согласился Малаш, — в блиндажах и на блок-постах и не такое видал, а подруга-то твоя как? Хорошо, давай дальше. Значит, утром ты очнулся один у себя дома, а Екатерины нигде нет?

— Да, — кивнул я.

— Ну а с чего же ты решил, что ее похитили эти бомжи?

— Так я сам видел, как один из них, как раз тот, что со шрамом, Константин его звали, перенес ее в другую комнату!

— Ах да, точно, — сделав вид, что немного запамятовал, добродушно воскликнул Малаш, — ну, тогда объясни мне, зачем она вообще им нужна? А еще на хрена они палились и волокли тебя через полгорода домой? Почему не кинули где-нибудь у железной дороги или просто в сугроб? Ах да, забыл! И почему ты выкинул свою одежду в мусорный бак!?