Верь мне (СИ) - Тодорова Елена. Страница 110

Первый день торжества заканчивается тем, что мы с Сашей заходим в номер. Музыка постепенно идет на спад. Экран гаснет. The end.

Но я ведь помню, что было потом. Всю ту безграничную нежность, непередаваемую эйфорию, глубочайший восторг и экстаз, который, казалось, не заканчивался всю ночь. Чувственные поцелуи, трепетные ласки, жаркий шепот, судорожные объятия и тугие толчки. Та ночь, несмотря на множество других до и после, навсегда стала для нас с Сашей особенной.

Наутро второго дня между нами провели обряд венчания, который, по всем ощущениям, и закрепил все данные нами ранее клятвы. Мы отпустили все свои сознательные и бессознательные клятвы и обрели в этом союзе истинное духовное блаженство.

А на рассвете третьего дня мы с Сашей улетели в свадебное путешествие.

– Откуда ты узнал про Мальдивы? – удивлялась я.

– Лиза рассказала.

– Черт… Это было вовсе не обязательно. Детские мечты!

– Обязательно, – внушительно остановил все мои возражения Георгиев.

После этого мы еще трижды летали на Мальдивы, но именно те две недели были особенно сладкими. Именно их я воскрешала, когда натыкалась на какую-либо информацию об этих островах. Именно те воспоминания заставляли меня краснеть от удовольствия.

Шум заезжающей во двор машины вызывает внутри меня феерический всплеск радостного волнения. Жму кнопку музыкального канала и бегу к двери. Едва Саша ее открывает, висну на нем. А пару секунд спустя, когда он пытается заметить, что холодный с мороза, и вовсе запрыгиваю ему на руки. Прижимаюсь к любимым губам, которые сразу же ощущаются обжигающе горячими.

– Пойдем вместе в душ? – шепчет Саня.

Я очень хочу согласиться, но пока не знаю, как преподнести новость о том, что до сих пор не начала прием нового цикла контрацептивных таблеток.

– Иди сам, а я пока накрою на стол.

Саша удивляется. Но не настаивает. И даже оставляет мой ответ без комментариев. Быстро принимает душ и возвращается в гостиную как раз к тому моменту, когда я выношу вино.

– Откроешь? – передаю ему бутылку вместе со штопором. – Сегодня мне нужны наши хмельные поцелуи.

– Мм-м, – протягивает Георгиев, изгибая одну из своих идеальных густых бровей. – Планируется что-то особенное, Соня-лав?

– Очень-очень особенное, Санечка, – вздыхаю я.

Это признание рождает небывалое предвкушение, которое мы оба умеем сдерживать и распалять. То есть сначала мы, не подгоняя друг друга, ужинаем.

– Как продвигается работа над книгой? – спрашивает Саша, задерживая на мне взгляд.

Я же смотрю то на него, то на мерцающие огоньки гирлянды. Хочется, как обычно, запомнить этот важный вечер во всех деталях.

Делаю небольшой глоток красного вина. Распределяю его терпкость по языку. Отправляю в рот кусочек мяса. Неторопливо прожевываю.

– Сегодня не работала, – отвечаю, наконец. В этом году я окончила универ, но устраиваться по специальности не планирую. Продолжаю писать свои книги. Раньше мечтала в чужих историях, теперь создаю свои собственные Вселенные. Это ли не счастье? Ну почти… – Я весь день в каком-то раздрае. Не могла сосредоточиться.

– Почему?

– Об этом и хочу с тобой поговорить.

Саша сглатывает и откладывает столовые приборы. Глядя на меня через стол, ждет пояснений. Понимая, что больше он к еде не вернется, беру свой бокал и поднимаюсь. Медленно иду к нему, забираюсь на колени и, отпивая вино, делюсь им с ним.

– Саша, – начинаю издалека. – С тобой у меня был лучший первый поцелуй, лучший первый раз, лучшая свадьба, лучший медовый месяц… С тобой у меня появилось кафе мечты… С тобой я обрела дом... С тобой я пишу книги и реализуюсь как личность…

– Всему этому я очень рад, – заключает Георгиев хрипловато, едва я замолкаю.

– Почему ты никогда ничего не просишь для себя?

– В каком смысле?

– Ты столько моих желаний исполнил, – повторяю я громче и тверже. – Так почему никогда ничего не просишь для себя?

– У меня и так все есть, – смеется Саша. Обнимая меня крепче, касается губами сначала моих губ, а потом – кончика носа. – С тобой у меня лучшая жизнь, малыш.

Я сглатываю и, ощущая, как ни с того ни с сего увлажняются глаза, спешно киваю. Допиваю вино из бокала, чуть не забыв поделиться с Саней. На остатке прижимаюсь к его рту. Целую долго, чувственно и как будто отчаянно.

А потом…

Отстраняюсь и быстро, на одном дыхании, выпаливаю:

– Ты хочешь ребенка?

Если бы не ты, я бы никогда не думал о детях.

– Ты хочешь ребенка?

Вопрос звучит тихо, отрывисто и крайне взволнованно. Словно Соня, выдавая это, задыхается от ужаса.

Еще минуту назад я думал, что все самые острые переломные моменты жизни нами пройдены. Сейчас же… Вопреки железобетонному принятию Сониных психологических травм, сердце обрывается и проваливается в черную дыру моей души. Туда, где я храню свое единственное нереализованное желание – стать отцом. Желание, на которое я, любя свою женщину со всеми ее слабостями, не имею права.

– Нет, – отвечаю легко, потому как ее душевное состояние всегда важнее моего собственного. – Нам и так хорошо, – заключаю абсолютно честно. Скользнув ладонью по Сониной голой коленке, курсирую вверх, пока пальцы не оказываются под тканью трикотажных шорт. Целую в губы – раза три, не меньше. – Я тебя люблю, – выдыхаю шумно. – Соскучился за день. Пойдем наверх?

Странно, но Солнышко игнорирует мое предложение. Второй раз за вечер. И судя по лицу, продолжает конкретно грузиться темой, которую сама же без каких-либо предпосылок затронула.

– Все наши друзья с детьми, – замечает шепотом.

Соня смотрит мне в глаза, а я подвисаю. Потому как тупо не понимаю, чего она от меня ждет. Опровергнуть этот факт я, естественно, не могу. Обесценить, заметив, будто стремление обзаводиться потомством примитивно, тоже было бы скотским проявлением жрущей меня зависти.

– Рад за них, – хриплю то, что позволяет оставаться искренним.

– Угу, – жена вроде как соглашается со мной, но при этом выглядит разбитой. – Думаешь, я не замечаю, как часто ты стал брать этих детей на руки? Думаешь, не замечаю, сколько времени ты с ними проводишь? Думаешь, не замечаю, как ты на них смотришь?

Последнее звучит укоризненно, чего в наших отношениях давно не было. Меня это задевает и пиздец как смущает.

– Как? – толкаю резко, вытаскивая совсем не те эмоции, которые хотел бы.

– С тоской, Саш.

Словно пойманный с поличным, прикрываю глаза. Напоминаю себе, что не должен защищаться, какие бы эмоции в этот момент не испытывал. Не перед Соней. С ней всегда стараюсь быть честным.

– Дело не в детях, – произношу по мере того, как формируются мысли. – Точнее, не совсем в них… Это не просто желание во что бы то ни стало быть отцом, – поправляю сам себя. Встречая взгляд Солнышка, делюсь самым сокровенным: – Если бы не ты, я бы никогда не думал о детях. Но… – за сорванным вздохом ощущаю, как башню будто бы яростное пламя охватывает. – Порой, глядя на тебя, я ловлю себя на желании увидеть тебя беременной. Моим ребенком. Знать, что ты хочешь его. Любишь, как часть меня. Ну и… Чтобы все остальные это видели и понимали.

Стыд никуда не уходит. Напротив, становится буквально непереносимым – с пылающим эпицентром в груди и жгучим поражением по всей площади кожного покрова. И тем не менее мне становится легче от того, что я признался Соне в своих желаниях, и больше никаких тайн между нами не будет.

Она вздыхает, обхватывает мое лицо ладонями и касается переносицы лбом.

– Я люблю тебя, Саша. Каждую твою часть.

Не сомневаюсь ни секунды.

– Я знаю, малыш. Должно быть, это какие-то животные инстинкты. Оплодотворить. Доказать себе и всем вокруг, что ты сильный самец. Создать свою стаю. Ну, типа, что за вожак без своей собственной стаи?

Соня прикусывает нижнюю губу и кивает, соглашаясь. Что меня, конечно же, не удивляет. Она всегда поддерживает. Всегда понимает мои чувства, даже если это конкретные загоны. Всегда пытается помочь справиться с теми эмоциями, на которые, как оказывается, если откровенно обсудить вопрос, у меня нет оснований.