Верь мне (СИ) - Тодорова Елена. Страница 18

Саша сказал, что я снова его мир перевернула.

А он с моим что делает? Уничтожает полностью.

За время, которое нам требуется, чтобы дойти до моего дома, немного успокаиваюсь. Понимаю же, что должна его прогнать окончательно. Собираю остатки сил, когда останавливаемся перед подъездом, чтобы повернуться к Георгиеву и посмотреть на него.

Только сейчас могу заметить, что он при полном параде: начищенные до блеска туфли, строгие темные брюки, белая рубашка. Лишь пиджака и галстука не хватает.

Откуда такой? Правда, весь в работе? Или с очередного пафосного мероприятия своей мамаши?

Вот, казалось бы, злюсь беспрецедентно из-за того, что посмел явиться сейчас! И презираю его неистово.

Но…

Отчего-то бессознательно плыву от обволакивающего меня до ужаса знакомого и до одури родного парфюма. От сильной мужской энергетики Георгиева. И просто от того, какой он подавляюще большой рядом со мной.

Взгляд застревает на распахнутом вороте рубашки. Жадному обзору доступны не только крепкая шея с выступающим кадыком и сексуальной ямкой над ключицей, но и верх мускулистой груди. А на ней… Справа виднеется несколько римских цифр. Это что-то новое. Когда мы встречались, этой татуировки у Саши не было.

Что там за число? Помня зацикленность Георгиева на цифрах, догадываюсь, что это нечто важное для него.

«Числа всегда что-то значат… Вся наша жизнь оцифрована, Сонь…»

Вот какого черта?.. Еще об этом думать теперь!

Однако это не самое тяжелое испытание все же… Страшно поднять глаза к Сашиному лицу. А он этого явно ждет. Стоит, не двигаясь, пока я торможу.

Боже…

Я вынуждена это сделать, чтобы не допустить у него мыслей, будто что-то еще живо настолько, что можно использовать.

Вскидываю взгляд решительно и быстро… Задерживаю дыхание, но в груди все равно словно бы гранаты разрывает. Совершаю незапланированный бурный вдох и прикрываю веки. Волна тотчас идет на спад, сыпя искрами в низ живота. Мгновение, и там все жуткими спазмами скручивает.

– Блядь… – выдыхает Саша глухо.

Меня еще отчаяннее жаром охватывает. Щеки пылают – не скрыть этого. А он смотрит в упор – знаю. Несколько рваных учащенных вздохов с его и с моей стороны звучат как своеобразная партия. И это, увы, не сражение. Чрезвычайно взволнованно бомбим.

Только этого не хватало…

Мельком наблюдаю, как Саша достает из брюк сигареты. Резко чиркает зажигалка, а сразу же после нее слышится шумная глубокая тяга. Медленный выдох, и нас окутывает табачным дымом.

«Самое время уйти…» – соображаю я с опозданием.

И не потрудившись попрощаться, разворачиваюсь к подъезду.

Только Георгиев не позволяет сбежать. Ловит вдруг ладонь. Конкретно этот контакт рождает мощнейший разряд электричества. Вздрагиваем оба и на мгновение цепенеем. А начав обратно двигаться, критически замедляемся. Каждое движение, пока наши пальцы сплетаются – чувственное безумие. Невыносимая, поразительно интимная близость накаляет вскипевшее внутри нас напряжение до состояния ядерного взрыва.

Последствия будут губительными. Осознаю это.

Но вырвать кисть из Сашиной ладони, когда он так нежно держит, не могу.

«Это ничего не значит… Это всего лишь руки… Люди идут на этот контакт миллион раз за жизнь… В этом нет никаких чувств…» – убеждаю себя я.

Убеждаю и не верю. Потому что, как и в вечер Сашиной помолвки, кажется, будто мы с ним душами соприкоснулись.

«Помолвка…» – напоминаю себе, чтобы вырваться из морока проклятой любви.

Однако, несмотря на всю мою осознанность, уйти мне так и не дают. Георгиев сжимает мою ладонь крепче и решительно увлекает в сторону парка.

Пытаюсь отыскать оправдания своему безмолвному повиновению. Но, оставаясь честной, не могу найти ничего рационального. Щеки горят все жарче, когда я принимаю тот факт, что просто хочу побыть с ним еще немного.

Боже…

Да я готова ходить с Георгиевым всю ночь. И даже больше. Только бы он не возвращался обратно в Одессу. К ней.

«Какая глупость…» – понимаю, конечно.

Но чувства, как это часто случается, живут вразрез с рассудком.

Останавливаемся в архитектурной беседке между каменных колонн. Я бывала здесь раньше, конечно. Но именно сейчас, с Сашей, эта фактура и полумрак кажутся мне мистическими.

Он выпускает мою руку. Подталкивая к одной из колонн, занимает место напротив. Неторопливо затягиваясь, позволяет огненному зареву осветить свое лицо. Сам же в это время сосредоточенно смотрит мне в глаза.

Густой терпкий выдох. Удаляющийся полет окурка.

Вижу его губы, подбородок и шею. Ниже лишь рубашка белеет. А выше… будоражащий мрак.

– Полторацкий сказал, что тому ебаному спектаклю с изменой предшествовало что-то еще, – предъявляет Георгиев сухим и резким голосом.

А меня то ли от выданной информации, то ли просто от звуков его голоса будто бы на батуте подбрасывает.

Подъем давления. Поток жуткой дрожи. Подаюсь вперед, чтобы оттолкнуть Сашу и получить доступ к неотравленному им кислороду.

– Она тебе угрожала? – поймав за плечи, удерживает на месте. – Чем?

В изумлении поднимаю взгляд. Георгиев в это же время наклоняется ближе. Вырываясь из темноты, инициирует зрительный контакт.

Жгучий. Психотропный. Головокружительный.

Его глаза – пылающая бездна.

– Это уже неважно.

– Полторацкому ты все рассказала, – этот упрек вызывает у меня новый приступ дрожи. – Почему мне не можешь? Это ведь касается нас.

– Нет больше никаких нас!

Вдох. Скрежет. Рык.

– Ошибаешься, – сипит, убивая взглядом.

Снова меня трясет, словно к высоковольтным проводам подключили.

– Это ты, Саш, похоже, абсолютно не в себе сегодня, – высекаю строго, только голос предательски дрожит. – Приехал тут… – первая осечка. – Непонятно, зачем… – вторая. – Мы… – третья. Сердитый вдох и решительное обобщение: – Мы расстались!

– На хрен такое расставание, Сонь, если ты по-прежнему внутри меня сидишь, – припечатывает надсадно, разбивая остатки моего равновесия. – И никакие слова, никакие долбаные обещания, никакое чертово расстояние изменить это не могут.

Что он такое говорит?! Зачем вскрывает этот проклятый портал?

Нельзя ведь… Как жить потом?!

– Ну, с Владой я тебе быть не мешаю, – выталкиваю намеренно ровно.

На самом же деле… Задыхаюсь.

– Как и я тебе с Полторацким.

– Это не то! – выпаливаю, прежде чем успеваю себя остановить. – Не так, как было у нас!

– Блядь, Сонь… – хрипит Саша, почти касаясь лбом моей переносицы. А мне и от его горячего дыхания становится пьяно. Знобит в лихорадке. Если бы он не держал, наверное, упала бы. – Вот и у меня не так, понимаешь? Совсем не так.

– Ты женишься… – захлебываюсь странными звуками. – О чем вообще речь? Ты меня за дурочку, что ли, принимаешь?

– Ты же не любишь его, – заявляет Георгиев вместо того, чтобы дать мне какие-то ответы. – Знаю, что не любишь. Зачем издеваешься над собой? – он вроде как остается спокойным. Лишь дышит тяжело. И умудряется требовать: – Прекрати эти отношения, Сонь.

Ну, вообще… Оборзел принц!

– Прекрати свои, Саш!

– Полторацкий тебе не нужен, – продолжает методично долбить. – Пошли его на хрен. Я буду тебе помогать. Как раньше. Каждый месяц первого числа – перевод на твоем счету. Со мной не придется работать. Я обеспечу тебя полностью. Сколько скажешь, Сонь… Все.

Это наглое предложение просто ошарашивает и лишает дара речи. Хорошо, что ненадолго.

– А взамен что, Саш? Просто интересно… – нервно смеюсь. – Женишься, а меня попросишь быть твоей любовницей?

Он, к моему стыду, выглядит удивленным, но быстро хватается за предоставленную возможность.

– А ты бы согласилась? – приглушенно бьет вопросом на вопрос. И зачем-то оповещает: – Я с Владой с мая не спал.

Что еще за бред?!

Женится, но не спит? И не планирует?

– Между нами не может ничего быть, – не знаю, каким чудом мне удается вернуть себе самообладание и сказать это сдержанным тихим тоном. – Ты знаешь, что дело не во Владе и не в Полторацком. Даже если не станет их, мы не будем вместе.