Причина его одержимости (СИ) - Резник Юлия. Страница 37
– Ты расстроилась?
– Нет, Кирилл. Я разозлилась. На себя. Ты специально ничего мне не говорил? Проверял? – хмыкаю.
– Не мог себе отказать в этом удовольствии. Хотел, чтобы ты была со мной просто так, а не потому, что отец ни черта не оставил дочери.
– Понятно. Значит, тебе совершенно не нужно было становиться ее опекуном?
– Нужно. Но не для того, чтобы получить доступ к ее активам.
Невероятный… Совершенно невероятный мальчик. Нет. Мужчина. Мой мужчина…
ГЛАВА 24
– Ну, что скажешь?
Огромное полотно падает вниз, открывая глазам стильную вывеску с названием моего магазина. Перевожу восторженный взгляд за спину. Там, обнимая меня за талию, стоит Кирилл. В его облике все как всегда – идеальный костюм, галстук, рубашка. За исключением, может, того, что теперь я принимаю личное участие в выборе его гардероба и слежу, чтобы он был в порядке.
– Не рано? – пугаюсь я. – Внутри же еще столько всего надо сделать!
– Не нравится?
– Нравится, очень! Я же сама согласовывала макет, – успокаиваю парня. – Просто мне казалось, что вывеску устанавливают в последнюю очередь.
– А-а-а. Нет. Пока откроетесь, она как раз успеет привлечь внимание.
– Тогда супер. Спасибо большое.
Порывисто обнимаю своего идеального мужчину, целую в квадратный подбородок и застываю вдруг, потому что картинка перед глазами резко исчезает. Будто кто-то щелкает выключателем, погружая во тьму мой мир. Все длится какие-то доли секунды, но от внимания Кирилла ничего, вообще ничего, что касается меня, не ускользает. Он подхватывает меня под поясницу и прижимает к себе.
– Что такое, Ань? Тебе плохо?
– Нет. Просто резко дернулась. Зайдем внутрь?
Настороженно на меня глядя, Кирилл кивает, но последовать за мной не спешит. Осторожно прислоняет меня к стеночке, а сам возвращается к машине:
– Воды принесу, – поясняет свои действия.
На все про все уходит не больше пары десятков секунд. И вот уже у меня в руке открытая бутылка воды. Кирилл даже об этом позаботился, да. Сам скрутил крышку.
– Точно все в порядке?
– Абсолютно.
В машине у нас оборудован мини-холодильник, так что вода не только вкусная, но еще и прохладная. Действительно становится легче. Решительно шагаю в приоткрытую Кириллом дверь. Остро пахнет известкой – как раз оштукатурили стены. Осматриваюсь по сторонам и судорожно сглатываю слюну, поймав себя на идиотском желании их полизать. Если что, я о стенах, да… Иногда на меня находит. Например, во время беременности мне хотелось грызть кусковой мел. И вот опять. Но я же не беременна.
– Отойду в туалет на минуточку.
В туалете уже успели установить сантехнику и уложить плитку на полу. Стены еще не трогали. Включаю воду в раковине. Достаю коробочку с противозачаточными. Разглядываю. Сглатываю и пробегаюсь пальцами по волосам. Месячные должны были прийти еще позавчера. Когда принимаешь таблетки, задержек обычно не происходит. Организм работает как часы. А тут еще это обильное слюноотделение на известь. Меня начинает немного потряхивать. Кончиками вибрирующих пальцев прохожусь по грудям. Те очень, очень чувствительные. Я это еще утром заметила.
Мои легкие в коллапсе, качают воздух неравномерно и громко. Наверное, от этого опять начинает кружиться голова.
Господи, каковы вообще шансы залететь на таблетках? Достаю телефон и гуглю. Ноль целых, три сотых процента. Каковы мои шансы войти в число тех, кому не повезло? Да нет. Нет. Не может быть таких совпадений.
– Аня, ты в порядке? – стучит в дверь Кирилл. Суетливо собираю сумочку. Зеркала в туалете пока нет. Но я и без этого знаю, что выгляжу непривычно взъерошенной и возбужденной. Поэтому следующий вопрос Кира вполне очевиден:
– Что случилось?
– Ничего.
Тяжелый взгляд проходится по мне рентгеном.
– Тебе плохо?
Невинный вроде бы вопрос. И даже оправданный, учитывая, что совсем недавно мне действительно поплохело. Но мой возбужденный мозг цепляется за него, как по команде:
– А почему ты думаешь, что мне плохо, Кирилл? Для этого есть какие-то причины?
Наши взгляды с сопляком скрещиваются. И чем дольше я на него смотрю, тем острее становится необходимость заплакать. Я почти не сомневаюсь, какой результат будет у теста, если я его сделаю. И я почти уверена, что сопляк это как-то подстроил. Потому что на дне его глаз, как он это ни прячет, страх. Лютый страх и абсолютное непонимание, что делать дальше.
Я отступаю на шаг и, прикрыв лицо ладонями, медленно стекаю по стене.
– Аня…
– Не трогай меня!
В голове бабочкой со сломанным крылышком трепыхается один только вопрос – зачем? У нас же все хорошо! Боже, у нас все прекрасно. Я никогда не была настолько счастливой. Никогда, никогда, никогда! Я засыпать не хочу, потому что жаль отпускать в прошлое еще один день с тобой. Я просыпаюсь с улыбкой на губах и первым делом тебя целую! Я таю… таю… таю… От того, что ты такой. Мой. Самый лучший. Для меня созданный. Я с головою в тебе тону. Я, блядь, доверяю! Ты представляешь, что для меня значит кому-нибудь доверять? После всего, что со мной было.
– Аня, послушай, малыш, не надо сидеть на холодном полу.
– Просто… Как ты это сделал, Кир? Скажи? Как?
Я вскидываю ресницы. От равнодушия Кирилла ничего не осталось. Его взгляд мечется. На скулах перекатываются желваки. Будто что-то рвется из него, не вмещаясь под кожей.
– Ты беременна?
– А разве не на это был расчет?
Отворачивается. Нервно пробегается пальцами по волосам.
– Давай обсудим это в нормальной обстановке. Не здесь.
В панике разбегающиеся мысли неожиданно тормозят. И шум в голове стихает. Я все понимаю. Все вижу кристально ясно.
– А что здесь обсуждать, Кирилл? Ты знал, что я не хочу от тебя детей.
Я намеренно говорю «от тебя», чтобы причинить ему максимальную боль. Может быть, не такую, как мне причинило его предательство, но все же… Но все же.
– Теперь-то он есть, – вскидывается сопляк.
Страшно тебе, Кирюша? Мне тоже.
– Это всегда можно исправить.
Я встаю. Он медленно поднимается следом.
– Ты не можешь… – Голос Кирилла ломается. Он несколько раз дергает кадыком в заранее обреченной попытке с ним справиться.
– Кто сказал?
– Я. Это должны решать оба родителя.
Да он в панике. Закрываю глаза, впитывая ее. Не знаю, как это работает, но моя собственная растерянность при этом сходит на нет.
– Почему же ты лишил меня возможности выбирать? Как ты вообще это провернул? Ну же, Кирилл, куда делась твоя смелость?
– Подменил таблетку в самолете.
Прикрываю глаза, вспоминая тот эпизод. Мысли складываются в неустойчивую уродливую конструкцию. Слезы бесшумно текут по лицу.
– Ты совсем больной? – толкаю сопляка в грудь. – Ты хоть понимаешь, как прием противозачаточных мог отразиться на плоде?! Если уж похрен, как оно отразится на мне…
– Никак. Я читал. Но мне не похрен. И поэтому на всякий случай я заменил таблетки.
– На что?
– На таблетки сахарозаменителя. Они очень похожи. Просто один в один.
И снова эта чертова сводящая с ума амбивалентность. Да, он подменил мои противозачаточные, но даже при этом позаботился обо мне. Позаботился так, как подсказало его больное воображение. Нормальному человеку, конечно, такое даже в голову бы не пришло.
– Это солнышко, – шепчу я, слизывая слезы с губ.
– Что?
– Наши качели сделали полный круг. Солнышко. Вы разве не так это называли в детстве?
– Я не понимаю, о чем ты.
Ну, конечно. Откуда сопляку знать, как в моем сознании визуализируются наши отношения?
– Об эмоциональных качелях, которые ты мне устраиваешь. Считай, они сделали круг. Солнышко. В процессе я выпала и разбилась.
– Аня…
– Руки убери. Я не хочу. – Пошатываясь, иду к своей машине.
– Пожалуйста, малыш, давай сгоняем к врачу. Я виноват, конечно. У нас все так охуительно было, что я тупо струсил тебя потерять. Я бы не смог потерять, понимаешь? После всего, что было. Ты мое все…