Дина (СИ) - Салах Алайна. Страница 34

Спустя три мучительно долгих гудка он берет трубку.

— Привет, — на одном дыхании тараторю я, расхаживая по кабинету. — Звоню узнать, как Карина. С ней все в порядке? Я имею в виду, не стало ли ей хуже или еще что-то?

— Полкило пломбира ее немного развеселили. — Голос Камиля звучит нейтрально. — Хуже ей не стало.

— Ну ладно, хорошо тогда. Извинись перед ней за меня, пожалуйста.

— Извинюсь.

В трубке повисает молчание.

И это все? Ему больше нечего мне сказать?

Растерявшись окончательно, я выжидаю еще пару секунд, после чего сбрасываю вызов.

Настроение после этого короткого разговора становится едва ли не хуже, чем было с утра. И даже думаю сказать Алине, что не пойду я ни на какой концерт, но потом представляю, что провожу весь вечер наедине с собой, и передумываю. Может быть, доморощенный рок каким-то образом сможет меня отвлечь, кто знает?

— Димка очень талантливый гитарист, — увлеченно рассказывает Алина, когда мы выходим на крыльцо. — Он даже какие-то конкурсы выигрывал, и его известный бэнд приглашал с ними работать… Но ему не нравилась их музыка и он отказался…

Заметив, что я перестала слушать, она обрывается. Я действительно ее не слушаю, потому что моим вниманием завладела длинная черная Ауди, стоящая прямо у входа. При нашем появлении ее боковое стекло медленно опускается и, Камиль сидящий за рулем, делает вопросительно-приглашающий кивок головой. Мол, подойдешь?

50

— Алин, извини… — бормочу я в смятении.

— Все в порядке! — заверяет она, очевидно распознав важность события. — Иди конечно. Я буду в нашей кофейне через дорогу. Если на концерт все-таки соберешься — звони. Я тебя дождусь.

Поблагодарив коллегу за понимание, я с достоинством спускаюсь по ступенькам. Все же Виктор не преувеличил, говоря, что имеет чутье на толковых людей. Будь на месте Алины Диляра, наверняка бы обиделась на меня за то, что посмела испортить совместные планы, и пришлось бы ее утешать.

По его закрытому взгляду Камиля, по-прежнему наблюдающему за мной из окна, так сразу и не поймешь, приехал он мириться или добить меня окончательно. Поэтому на всякий случай я говорю себе крепиться и все с тем же достоинством покойной английской королевы тяну к себе пассажирскую дверь.

— Привет, — говорю первой и, немного растерявшись, смотрю сначала себе на ноги, и лишь потом ему в глаза.

— Привет, — здоровается он в ответ. — Не против поговорить? Только давай для начала отсюда отъедем.

Пока не похоже, что цель визита Камиля — меня добивать. Голос звучит мягко, и он явно пытается быть милым. А отъехать он, видимо, хочет, чтобы не торчать лишнюю минуту возле ненавистного ему офиса.

— Давай, — киваю я сдержанно. — Поговорить я не против.

В молчании мы паркуемся на соседней улице, после чего Камиль глушит двигатель и разворачивается ко мне.

— Хорошо выглядишь, — говорит без улыбки.

Мои плечи расслабляются. Точно пытается быть милым. Но вместо того, чтобы ответить тем же, я неожиданно для себя включаю сучную суку.

— Спасибо. Прошел обучающий курс, как начинать неприятный разговор?

Брови Камиля быстро взлетают вверх, после чего он усмехается.

— Рад, что ты в боевом настроении.

— Иногда оно пригождается, — отрезаю я. — Особенно когда тебя обвиняют в том, что ты безответственная.

— Извини за тот день, — произносит он через паузу. — Новость о том, что дочь сломала нос, выбила меня из колеи. Думаю, это можно понять.

Эмоции внутри меня закипают. Возможно, начни Камиль разговор с очередных обвинений, я бы чувствовала и вела себя по-другому. Но сейчас, когда он частично признал свою вину, во мне зреет потребность высказаться.

—Да кто сказал, что я тебя понимаю?! — с обидой рявкаю я. —Я чувствовала себя ужасно виноватой… Говорю же, всего каких-то пару секунд прошло! Я перепугалась до жути...

— А потом ты убежала, — перебивает Камиль.

— Да, убежала! Потому что ты разговаривал со мной как с последним человеком на земле!

— Это не так. — Он выглядит настолько спокойным, что мне моментально хочется пнуть его по ноге. Просто для того, чтобы не выглядеть на его фоне невменяемой психопаткой. — Будь ты последним человеком на земле, я бы не предложил тебе садиться ко мне в машину ни в тот день, ни сейчас.

— Ну, спасибо тебе, — сочась ядом, цежу я. — А что, у тебя были другие варианты?

— Всегда есть другие варианты. Я бы мог просто вызвать тебе такси.

Я моментально представляю, как после всех моих переживаний и мытарств с поиском больницы, Камиль просто пересаживает меня в чужую машину, и чувствую, как уровень обиды взмывает до отметки «критично». И ведь он бы действительно мог бы так поступить. Видеть его в эту минуту перестает хотеться, так что я отворачиваюсь к окну.

— Иногда смотрю на тебя и задумываюсь, есть ли у тебя вообще сердце.

Повисает пауза.

— Я приехал прояснить прошлую ситуацию, а не начинать новый скандал. Но если ты ставишь вопрос таким образом, может быть дальше разговор продолжать не стоит. По крайней мере, сегодня.

Учащенные вздохи раздувают мои легкие так, что в груди саднит. Кажется, я перенервничала даже больше, чем думала, если перестала контролировать все, что вылетает изо рта. Но Камиль прав, мне нужно успокоиться. Ну, или как минимум не усугублять уже имеющийся конфликт новыми обвинениями.

— Я убежала, потому что и без того чувствовала себя виноватой и не знала, как смотреть тебе в глаза, — чеканю я едва ли не по слогам, постепенно приводя себя в чувство. — И это при том, что произошедшее было чистой случайностью. Карина обрадовалась, что мы пойдем в батутный парк, и рванула к эскалатору, как ракета. Я и рта не успела раскрыть. И я говорю это не к тому, чтобы переложить вину на нее. Совсем нет. Я к тому, что такое могло случиться не только со мной. Возможно, это тебя она беспрекословно слушается и ни на шаг не отходит…

— От меня она тоже бегает будь здоров, — перебивает Камиль. — На образцового родителя я абсолютно не претендую.

— Вот видишь… — Я наконец снова могу посмотреть ему в глаза.

— Извини, если мои слова тебя задели или обидели, — продолжает он. — И попробуй понять меня. Карина мой единственный ребенок, с которым у меня нечасто получается проводить время в силу занятости. В каком-то смысле я всегда чувствую себя виноватым. И в тот день, когда мы должны были быть вместе, она ломает нос. Я был зол и на тебя, и на себя. Сейчас это прошло.

В предчувствии нового обвинения, мои плечи напрягаются.

— И что мне с этим делать? Порадоваться?

— Радоваться не обязательно. Но ты знаешь меня не первый день, чтобы сделать соответствующие выводы. Я могу вспылить, но если чувствую, что перегнул палку — приезжаю и извиняюсь, как сейчас.

— То есть, предлагаешь смириться с такой твоей дурацкой особенностью?

— Я же мирюсь с тем, что ты регулярно сбегаешь и тебя необходимо искать. Тоже, знаешь ли, особенность не из прекрасных.

Я открываю рот, чтобы возразить, но вслух ничего не говорю. Потому что Камиль прав и сейчас. Я поэтому и сбегаю. В надежде, что он меня найдет.

— Мы, типа, так помирились? — беззлобно буркаю я, глядя себе на ногти. — Ты с тараканами, я с тараканами, поэтому давай дружить?

— А как обычно бывает? — в голосе Камиля слышится улыбка. — Один идеален, а другой на двоечку?

— Я думала, в нашей паре все именно так, — отвечаю я, с трудом пряча смех. — Угадай-ка, кто идеален.

— Я приехал мириться, поэтому даже спорить не буду.

— Молодец, малыш. — Проникнувшись игривым настроением, я тянусь, чтобы потрепать Камиля по щеке. — Быстро учишься.

— Ты же в курсе, что за это ответишь? — Иронично скривившись, он бросает мимолетный взгляд на запястье. — Примерно через полчаса.

— Это ты так меня к себе приглашаешь? — щурюсь я, чувствуя, как внизу живота поднимается знакомый огонь.