Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Шувалов Александр. Страница 61

[Лето 1867 г.] «Его письма того периода свидетельствуют о крайне угнетенном состоянии души, о том, что у него возникали мысли о самоубийстве.

Его друзья боялись оставлять Брукнера одного. К сентябрю композитор выздоровел…» (Самин, 1999, с. 266.)

[Июль 1896 г.] «…В поведении Брукнера стали наблюдаться странности: он все больше впадал в детство, а усердие в молитвах начало перерастать в религиозную манию… Профессор Шреттер пригрозил отправить его в дом умалишенных, если такое поведение будет продолжаться… Он часто сам не понимал, что пишет, и уничтожал нотные страницы…» (Тамже, с. 449.)

Наследственность композитора отягощена аффективными расстройствами. Можно отметить заметные колебания настроения у самого Брукнера в подростковом и юношеском возрасте. В последующем развилось, по-видимому, параноидное расстройство личности, о чем свидетельствуют не только его «недоверие к окружающим» и «параноидальная мания преследования», но и невозможность установить продолжительные эмоциональные отношения. Появившиеся в 1886— 87 годах «болезненные идеи» носили явно бредовой характер и привели к необходимости лечения. Возможно, что в последнее десятилетие у композитора имело место хроническое бредовое расстройство (паранойя).

БРУНО (Bruno) ДЖОРДАНО ФИЛИППО (1548–1600), итальянский философ и поэт. Обвинен инквизицией в ереси и после восьмилетнего заключения сожжен на костре в Риме. Отстаивал концепцию о бесконечности Вселенной и бесчисленном множестве миров.

«Бруно отличался крайне невоздержанным и бурным характером, приводившим его в столкновение со всеми, отразившимся на его резких нападках на bestia Tiberina и на его стиле. Этим объясняется в значительной степени резкость его борьбы со своими противниками в литературе (петраркистами), философии и религии. Но этот же, как он выражался, furor heroicus в связи с исключительным поэтическим одушевлением кладет своеобразную печать на всю его философскую систему». (Карсавин, 1992, с. 584–585.)

«Достаточно одержимый, чтобы не скрывать своей миссии, он вступал в споры и становился непопулярным повсюду, где бы ни появлялся». (Гордон, 1999, с. 60.)

«Воспоминания священника-реформатора Рафаэля Эглина, ученика Джордано Бруно: “Стоя на одной ноге (странная привычка Бруно), он думал и диктовал так скоро, что перья едва могли поспевать за ним, — таков он был по быстроте своего ума и великой способности к мышлению”». (Антоновский, 1996, с. 56.)

«Депрессивные приступы. “В печали веселый, в веселье печальный” (собственная характеристика Бруно)». (Herzberg, 1926. с. 155.)

«Бруно чувствовал себя одиноким и чуждым всему… Не были ли его пьянство, его влечение к женщинам, его философия наглядным разрешением тех противоречий, которые изо дня в день терзали его?» (Линдсей, 1998, с. 169.)

«Типичная психопатия». (Ланге, 1928, с. 18.)

«Паранойя». (Драгоманов, 1897, с. 163.)

«По данным книги Ноэля Гарда “От

Ионафа до Жида” (Нью-Йорк, 1964) был гомосексуалистом». (Климов, 1994, с. 93.)

«И маленький тревожный человек / С блестящим взглядом, ярким и холодным, / Идет в огонь. “Умерший в рабский век / Бессмертием венчается — в свободном!”». (Бунин И.А. «Джордано Бруно», 1906.)

Большинство хрестоматийных деятелей всемирной истории запечатлены в нашем сознании в виде «обронзовевшего» образа — личности-памятника, что наделение их живыми, «приземленными» чертами определенного типа (тем более типа психопатологического) производит довольно странное впечатление. Тем не менее «бурный характер» Джордано Бруно очень хорошо увязывается как с его экстравагантным (по меркам того времени) мировоззрением, так и с его судьбой.

БРЮЛЛОВ КАРЛ ПАВЛОВИЧ (1799–1852), русский живописец и рисовальщик. Его творчество внесло в живопись русского классицизма романтически-эмоциональную струю.

«Рос болезненным и тщедушным. До семи лет он почти не вставал с постели. И, как рассказывают, до того был истощен золотухой, что стал “предметом отвращения даже для своих родителей”. Кто-то из знакомых присоветовал сажать ребенка в кучу нагретого солнцем песку. Неизвестно, это ли доморощенное средство излечило его. Однако ж благодаря такому рецепту многие дни провел Карл в полном одиночестве, в саду… Болезненность отделила его от сверстников, заставила сызмала замкнуться в себе. Он рано научился погружаться в свои мысли, в созерцание… Однажды мальчик по обыкновению играл в саду. Что-то — причина была так пустячна и непонятна ребенку, что не удержалась в его памяти — раздражило в этот миг отца. И он влепил Карлу такую пощечину, что тот оглох и до конца дней не слышал левым ухом… Пока Карл был прикован к постели, каждое утро заставало его за работой: по приказу батюшки ему не давали завтракать, если он не нарисует положенное число человечков и лошадок или же не сделает копии с оставленной отцом гравюры… Брюллов далеко не был безупречен… не вел строгого счета лишним стаканам вина. Вспыльчивый от природы, Брюллов не давал себе труда сдержать гнев. “Когда в нем кипели страсти, взрыв их был ужасен, и кто стоял ближе, тому и доставалось больнее”, — говорит Мокрицкий⁵⁴, перед глазами которого прошла длинная вереница будничных брюлловских дней. Нередко он грубо кричал на нерадивого или неумелого ученика, швырял об пол палитру… Но и остывал он так же скоро, как распалялся. И никогда не гнушался попросить извинения за безобразную вспышку». (Леонтьева, 1976, с. 6–7, 214–215.)

«Уже сильно поживший, обрюзгший от пьянства и сифилиса, женился на хорошенькой 18-летней немке. Знакомя сестру свою с невестой, говорил: “Посмотри, сестра, что за прелесть! Совершенный идеальчик. Только этот идеальчик надо поскорее под одеяль-чик”». (Вересаев, 1993. т. 2, с. 437.)

[В 1839 г. женится на Эмилии Тимм] «Отец ее, рижский бургомистр, не смог совладать со своей противоестественной страстью к собственной дочери. Эмилия открылась жениху накануне свадьбы. Много потребовалось душевных сил, чтобы снести такой удар… Но притязания отца не прекратились и после брачной церемонии. Теперь уже Брюллов не в силах противиться горькой мысли, что отец хотел лишь, чтобы дочь официально числилась замужней женщиной, получала от мужа содержание и жила при этом по-прежнему в отцовском доме…Всего через два месяца после свадьбы консистория дала разрешение на развод… Расторжение брака приписано разнице возраста супругов и тому, что художник был “нервно-возбужденным” человеком… Слухи об истории с женитьбой докатились и до Италии… Но он не сдался, он не застрелился. Он стал мудрее, как ни горько досталось ему умудрение. Свое страдание, свою печаль, боль и разочарование, свою новую мудрость он “переплавил” в новые творения. Кто знает, не выпади на долю художника тогда столь тяжкие переживания, он не создал бы таких блестящих произведений, как “Маскарад”, портрет Стругов-щикова, свой собственный портрет». (Леонтьева, 1976, с. 238–241.)

«Но многим демонстративным [личностям] присущи красочная образность, поэтичность, юношеский лиризм. Тут могут быть… живописцы, на великолепных картинах которых все и вся постоянно красиво позируют, даже погибая, как на брюлловском полотне “Последний день Помпеи”». (Бурно, 1999а, с. 42.)

Повышенная болезненность в детском возрасте могла послужить основой последующей общей неустойчивости психики, что проявлялось аффективными вспышками и развитием алкогольной зависимости. Симптомы психической лабильности достигали такой степени, что даже смогли служить поводом (пусть и формальным) для развода.

БРЮСОВ ВАЛЕРИЙ ЯКОВЛЕВИЧ (1873–1924), русский поэт и прозаик, литературный критик и общественный деятель. Один из организаторов и теоретиков русского символизма.

«Поклоняются многие мне…» В.Я. Брюсов

Наследственность

[Отец] «…оказался неспособным продолжать торговое дело… стал играть, пить, запутался в долгах». (Благой, 1929а, с. 593.)