Летчик. Фронтовая «Ведьма» (СИ) - Свадьбин Виталий. Страница 27

На следующий день меня пригласила наша доктор «Айболит», капитанша Нина Петровна Понтюхова. А всё мои критические дни. А я и забыл, что лётчиков женщин не допускают к полётам в такое время. В общем капитанша настучала Гладышеву, а бравый полковник отстранил меня от полётов пока на три дня. При каждом удобном случае смотрю командиру в глаза жалобным, можно сказать преданным взглядом, но увы пока безрезультатно. Чтобы как-то меня занять, Иван Васильевич поставил меня к молодым в «учебный класс». К нам вновь прибыло пополнение из Свердловской лётной школы. Одни ребята без девушек. Восемь человек пацанов, старшему двадцать лет. Гоняю молодых по знаниям о лётной практике. В лётных школах везде одна и та же проблема, курсанты мало летают. Не знаю с чем связано, может с топливом перебои, но факт остаётся. В помощь нам наш учебный Як-1. После обеда дам возможность ребятам попробовать взлёт-посадка, точнее посмотрю на что они способны.

На третий день моей «опалы» прибежал вестовой, к нам в палатку. Я сижу на кровати и маюсь дурью. Играю на гитаре распевая шуточные песни.

— Товарищ гвардии старший лейтенант, вас вызывают в штаб, — доложил рядовой.

С ворчанием, что давно пора, бегу к штабной землянке. В штабе комполка и его заместитель.

— Товарищ гвардии полковник… — начинаю доклад, но командир обрывает.

— Проходи, Женя. Вечером полетишь на задание. Вот смотри на карте, река Миус и здесь Некрасова Балка. Там тебя будут ждать партизаны. Полетишь одна, точнее с тобой будет пассажир. Кто и что не расспрашивать. К крыльям закрепим небольшой груз, ну и так по мелочи. Ты в ту сторону летала и не раз, ориентиры знаешь. Лететь на предельной дальности придётся, пробуй планировать, топливо сэкономишь. Из отряда обещали, что возможно помогут с топливом, но не факт. Поняла?

— Да, Иван Васильевич. Я там речку Каменку помню, маленькая правда. Не заблужусь.

— Одень гимнастёрку с погонами сержанта. Документы оставь, мало ли что. Заметишь фрицев в бой не вступать, да и чего ты там навоюешь с пулемётиком. Всё иди готовься, — и полковник выпроводил меня из штаба.

Ну Слава Богу, а то я от безделья захандрил. На этажерке это не на истребителе, но всё хлеб. Скучаю я по полётам, что есть, то есть. Вечером, уже после ужина, пришла машина привезли мужика в штатском. Сопровождали его из «Смерша», до вылета он ни с кем не общался. Из штаба вышел, только когда загружался в нашу «этажерку».

Через линию фронта перелетели без шума, на бреющем полёте. А вот дальше пошло не всё гладко. Напоролись на скрытый участок с зенитками и прожекторами. Мне чудом удалось вывернуться, в результате отклонился севернее. Немного проплутав, ориентиры ночью сложнее отслеживать, вылетел к реке Миус. Поймав этот ориентир, сверился с картой и осторожно выдвинулся на северо-запад. Для этого мне пришлось лететь над самой землёй. В результате к нужному времени опоздали больше чем на два часа. Партизаны зажгли костры, когда мы накручивали третий круг. Из-за увеличенного расстояния топлива сжёг больше, чем рассчитывали. Посадил «этажерку» без осложнений. И первый вопрос, который я задал после обмена паролями, что с топливом? А с топливом всё только в мечтах. На обратный путь мне точно не хватит, если даже полечу по прямой, о чем и решил сообщить партизанскому командиру.

— Мужики, командир с вами? — спросил я у бойца с немецким автоматом.

Подошёл дядечка лет пятидесяти в брезентовом плаще.

— Командир отряда Рыжов Александр Александрович. Можно по-простому Сан Саныч, — представился он мне.

— С топливом поможете? — задал я ему насущный вопрос.

— Не получилось. Думали захватим временный склад, но увы. Там только масло и солярка. Для самолёта не подойдёт.

— Ситуация, вот же непруха. И что теперь делать? Мне на остатках даже до линии фронта не дотянуть, — расстроился я.

— Предлагаю спрятать, закатим в лес и ветками закидаем, — подал идею Сан Саныч.

— Ага, а потом меня под трибунал, за то, что технику противнику оставила. Поищите дурака за четыре сольдо.

— За четыре чего? — не понял Рыжов.

— А, не важно. Надо «растяжки» поставить, — предложил я свою идею.

Командир отряда уставился на меня, явно не понимая о чём речь. Рядом с ним стоит мой пассажир и тоже смотрит удивлённо. Что их так возбудило? Я уставился на них вопросительным взглядом.

— Простите, товарищ пилот, а что такое растяжки? — спросил Сан Саныч.

— Проще показать. Гранаты есть? В смысле «лимонки». Точнее Ф-1.

— Найдём. Громов, а ну подь сюды, — позвал командир отряда.

Подбежал боец отряда, он у них видимо был за сапёра. Самолёт мы заминировали, а я научил партизан ставить «растяжки» с использованием гранаты Ф-1. Ну а дальше мы двинулись к стоянке отряда, причём на своих двоих. Шли три дня. Со времён службы в ВДВ я так далеко не ходил.

Июль, 1943 год. Оккупированная Украина. Партизанский отряд «За Родину»

Конечным пунктом было село Мережки. Здесь и была база партизан. А вот выглядели они, совсем не как партизаны. Оказывается, у них здесь было что-то вроде крестьянского хозяйства. Выращивают хлеб и крупный рогатый скот. Я очень удивился, когда узнал, что они поставляют продукты немцам. Ещё в пути забеспокоился, когда партизаны одели повязки полицаев. Но Рыжов мне объяснил, что это самое лучшее прикрытие от немцев. Лесных зон здесь мало и скрываться толком негде. Получалось, что застрял я здесь надолго. Конечно же расстроился. Нет, я не против громить фашистов, но лучше это делать в качестве лётчика. Тем более я так и не определил, зачем меня вернули в это тело. Подозрения бродили в голове. Вроде как к женщинам я относился не уважительно, но это всего лишь подозрения. Мой пассажир, из-за которого я сюда прилетел, молчал всю дорогу. Скорей всего это разведчик и его переправляют, правда не знаю куда. А когда прибыли в село он совсем испарился. Я попробовала узнать у тех селян, которые встречали наш самолёт, они тоже ничего толком на рассказали. Снабдили его документами, дали проводника и мой пассажир ушёл. А что со мной. Я пошёл к Рыжову. В его избе женщина, видимо жена, сказала, что он ушёл и будет только через три дня. Меня поселили к старой бабушке, кроме этого, приставили охрану. Здоровенный такой мужик лет тридцати, может больше. Звали его Олег Лысков. В начале войны он служил рядовым, попал в окружение и прибился здесь в селе. Приняла его вдова, муж у этой женщины погиб ещё в финскую компанию. Что мне не нравилось в этом Олеге? То, что он везде таскался за мной и подолгу разглядывал. Взгляд мне его очень не понравился.

Вопрос о самолёте, который мы оставили в лесу меня очень волновал. Если партизаны не сообщили по рации о том, что я остался с ними, меня ждёт очень неприятная ситуация. Доказывай потом следователю НКВД, что ты не верблюд. За самолёт могут и в предательстве обвинить. Веры в справедливость местных следственных органов у меня не было. В прошлой жизни читал, что запросто могли и невиновного на Колыму отправить. А главное меня не покидало беспокойство. Вот ноет что-то в груди, хоть тресни. Да ещё Лысков всё время зыркает, только не облизывается. У, собака лесная. По-хорошему надо было дождаться командира отряда. Но события стали опережать мои ожидания. Вечером бабушка, у которой я жила, отправила меня в погреб за соленьями. Погреб тот в сеннике, это сарай такой с сеном. Нагнулся я, чтобы поднять крышку погреба… И на те вам, подарочек. Этот му… простите чудила подкрался ко мне и обхватил меня с зада. А здоровый он, однако, бычок колхозный. Я сначала напугался, думаю кто такой? А это Лысков мне шепчет, всяко разно меня красотулей называет и навалился с заду. Сам мне подол давай задирать. Я чувствую, что вырваться мне не светит, он реально намного сильней меня. Ну думаю капец, прощай молодость. Сейчас меня на спину завалит, ноги раздвинет и… Что за «И» мне узнавать не хотелось. А этот страдалец уже трусы тянет с меня, да ещё порвал, только треск материи раздался. Ну скажите, не гад разве? Тут я вспомнил, что в моём времени говорили для таких случаев девушкам «расслабиться и получить удовольствие». Или это в Америке так говорили? В общем вспомнил я об этом вовремя.