Скелет (ЛП) - Вольф Триша. Страница 66

— Откуда бы ты ни взяла эту идею, она исходила не от меня, лепесточек, — он расстегивает молнию, стягивая штаны и трусы ровно настолько, чтобы высвободить эрекцию, предъэякулят блестит на фоне титанового колечка.

Джек пробегает взглядом по каждой черточке моего лица, прежде чем вернуться к глазам, темный, дьявольский блеск озаряет его пронзительный взор.

— Вы сегодня очень хорошо выглядите, доктор Рот, — говорит Джек, поглаживая свой член томным движением руки по ступенькам из сережек. — По какому случаю?

Я облизываю губы и сглатываю, прикованная к движению его руки и легкому толчку бедер.

— Важное совещание по рассмотрению гранта.

— Ах да, точно, — хватка Джека усиливается на моем затылке, удерживая меня на месте. — Я думал, это будет что-то серьезное. Ты редко пользуешься красной помадой. Будет обидно, если кто-нибудь все испортит.

Джек прижимает головку своего члена к моим губам, затем проводит им по моей щеке, размазывая свою влагу и мою помаду.

— Упс.

Я прикусываю нижнюю губу, пока не ощущаю железный привкус крови, но не могу скрыть веселья в глазах. Джек смотрит на меня сверху вниз с расплавленной, яростной потребностью в своих ртутных глазах.

— Доктор. Рот… — говорит Джек, крепко сжимая ладонью твердую длину. Я вопросительно поднимаю брови. — Открой пошире.

Мой раскованный смех приглушается тем, что член проходит мимо моих губ, металлом скользя по языку. Хватка Джека на моей шее усиливается, он входит глубже, медленно погружаясь в горячие, влажные объятия моего рта.

— Верно, лепесточек. Поскольку ты жаждешь все, что принадлежит мне, можешь взять все это прямо в свое хорошенькое маленькое горло.

Я давлюсь, металл проходит по основанию моего языка, слезы текут по лицу, я сглатываю и привыкаю к чужеродному ощущению. Джек обхватывает мою шею, заполняя меня своей длиной. Он замолкает, когда последние перекладины титановых стержней проходят в мой рот, его глаза прикованы к моим губам, я стону вокруг его члена.

— Черт, — шипит он, прежде чем отстраниться, чтобы толкнуться еще раз. Его большой палец скользит по влажным полосам на моей щеке, размазывая остатки макияжа. — Ты чертовски красивая дрянь, Лилль Мейер.

Джек крепко сжимает мою шею сзади до синяков, набирая ритм медленных, долгих толчков. Комната наполняется звуком его члена в скользком всасывании моего рта, моими сдавленными стонами, его прерывистым дыханием и первобытным хрипом, когда он набирает обороты и трахает мое горло с беспощадной потребностью.

И я бы не хотела, чтобы было по-другому.

Джек отпускает меня ровно настолько, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу своей рубашки, прежде чем завести руку за голову и стянуть ее. Она даже не упала на пол, а я уже обвожу руками линии напряженных мышц перед собой, наслаждаясь теплом и тонкой струйкой пота, собирающейся на его коже.

Глубокие толчки наполняют мое горло. Я сжимаю бедра вместе, отчаянно нуждаясь в трении. Когда протягиваю пальцы к поясу своей юбки, Джек захватывает мои запястья, прижимая их к спинке дивана, продолжает толкаться.

— Не-а, лепесточек, — выдавливает он вслед за мрачным смешком. — Каким бы божественным ни был твой рот вокруг моего члена, ты этого еще не заслужила.

Джек дрожит, его хватка усиливается, каждый мускул напряжен, он смотрит на меня сверху вниз. Я почти пленница его отсутствующего милосердия. Но когда он рычит череду датских ругательств, я улыбаюсь, глядя на его эрекцию. Ведь, что бы он ни говорил, мы оба знаем, у кого здесь власть.

И все же это знание не помешает ему раствориться в дикой потребности.

Джек отрывается от моего рта и смотрит сверху вниз на мое испачканное лицо, слезы и слюна застывают на моей едва заметной улыбке.

Вдох спустя, и я переворачиваюсь, приземляясь локтями на подушки, моя обтягивающая юбка задирается вверх по ногам грубыми рывками, а трусики натягиваются на задницу, пока я не слышу, как лопаются нитки. Джек входит в меня одним глубоким толчком, до самого конца. Он трахает меня в том же ритме, как и во рту.

— Это мое, — говорит Джек, разрывая кружево и стягивая с меня трусики.

— И ты купишь мне новые. Это уже третья пара, которую ты испортил.

— Ох, как жаль. У меня разбито сердце, правда.

— Ты собираешь мои трофеи.

— Чертовски верно.

— Что ты собираешься с ними делать?

— Все, что, блять, захочу, лепесточек, — Джек погружает свой член так глубоко, как я могу его принять, и остается там, наклоняясь ближе к моей спине, пока его губы не оказываются у моего уха. Он вытаскивает заколку из моих волос, позволяя локонам рассыпаться по плечам, прежде чем отбросить их в сторону. — Может, просто буду носить с собой на случай, если захочу трахнуть тебя на твоем офисном столе и будет чем заткнуть тебе рот.

Темный трепет разливается по моим венам. Я хочу ту маленькую фантазию, которую он только что нарисовал. Тело предает меня. Джек проводит рукой вниз по моей груди, проводя ладонью соску, тот уже превратился в твердый бутон. Моя киска сжимается вокруг едва заметного движения его эрекции, когда он двигает бедрами. Рука Джека продолжает спускаться вниз по центру моего тела, проходя по скомканной ткани юбки, его пальцы легким движением обводят клитор. Прикосновение проскальзывает сквозь мое возбуждение. Я чертовски мокрая.

Его тихий смешок вибрирует у меня в спине.

— Ну что ж. Думаю, я знаю, что делать, когда в следующий раз увижу тебя по видеосвязи.

Прежде чем Джек понимает, что происходит, я освобождаюсь от него неожиданным рывком вперед. Резко поворачиваюсь к нему и толкаю на диван, оседлывая его узкие бедра, прежде чем снова опуститься на его член.

— Нет, ты не будешь этого делать, — мурлычу я, потираясь о его эрекцию. Джек стонет, я провожу ногтями по выступам его пресса, впиваясь ими, чтобы оставить следы на его коже. Он вздрагивает и обхватывает меня за талию. — Я приду к тебе в офис. Или, что еще лучше, в лабораторию в нерабочее время, где нет занавеса для стекла. Может, я застану тебя в холодильнике для тел. Бьюсь об заклад, если я потребую, чтобы ты трахал меня в задницу, пока она не пропитается твоей спермой, прежде чем я возьму в рот свои трусики, ты выполнишь это, даже несмотря на то, что холодильная камера не запирается и кто-нибудь может зайти к нам в любой, — я касаюсь приоткрытых губ Джека. — Любой, — еще одно легкое касание. — Момент.

В последний раз щелкнув Джека по кончику носа, я откидываюсь назад и смотрю на него сверху вниз с озорной ухмылкой.

Он моргает, глядя на меня, и на его лице появляется нечитаемое, мрачное выражение. В ответ моя улыбка становится чуть более озорной.

— Господи Иисусе, мать твою, — шипит он и толкается в меня с рычанием. — Никогда мне так сильно не хотелось попасть в холодильную камеру.

Мрачный смешок срывается с моих губ, и выражение лица Джека меняется. Это просто едва уловимый сдвиг чего-то, скрытого за жгучим желанием и жестокой потребностью. Это похоже на страстное желание.

Он притягивает меня к себе, кладет руку мне на затылок и целует глубоким, соблазнительным и роскошным поцелуем, который наполняет нас обоих желанием. Он стонет у моих губ, и я сжимаюсь вокруг него от приближающегося освобождения, он не прекращает даже, когда я кончаю, не отпускает мою шею, когда я кричу ему в рот, и не когда я содрогаюсь от дрожи, а нервы распадаются, как шипящие хвосты комет фейерверка, падающие с неба. Джек целует меня, сильно толкается и наполняет меня, моя киска плотно обхватывает его по всей длине, я принимаю каждую каплю его спермы. И когда все заканчивается, наш поцелуй все еще продолжается, руки Джека зарываются в мои волосы, пока я провожу кончиками пальцев по всей длине его ключицы, по изгибу шеи и выступу челюсти.

Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы прошептать ему в губы.

— Мне нужно идти.

Недовольное «М-м-м» — это его единственный ответ, прежде чем он снова завлекает меня в чары своего поцелуя.

В конце концов, однако, я все-таки отрываюсь и встаю, разглаживая юбку на бедрах, хотя это безнадежное дело. Я оставляю Джека на диване и поднимаюсь наверх, чтобы переодеться, привести в порядок прическу и макияж, и через тридцать минут крадусь обратно вниз по лестнице с неудержимой озорной улыбкой.