Фактор беспокойства (СИ) - Ковригин Алексей. Страница 51

— Миша, спишь что ли? Иди на сцену, Ольга зовёт! — недоумённо оглядываюсь и замечаю умоляющий взгляд Довгалевского: — Мишенька, только не жестокий романс, иначе не отмоемся! — выхожу из «кабинета» и замечаю на себе заинтересованные взгляды всех присутствующих в ресторане, а в спину слышу напутствие Шуберта: — Миша, реклама лишней не бывает. Не подведи!

А вот зал встречает меня чуть слышным приглушённым ропотом и хохотками: — Говорят он тоже еврей, сейчас опять «семь сорок» услышим, или другие еврейские напевы!

Хм, а Вам-то чем евреи не угодили? Вполне годные песни пишут, такие и русскому написать не грех! А уж исполнить здесь и сейчас сам бог велел. Берёг для дома, для Одессы, но видно такая уж у песни судьба… «эмигрантская». И словно в пику злопыхателям вспоминаю, что слова этого русского романса написаны поэтессой Инной Гофф, еврейкой из Харькова, а музыкальную композицию для советского кинобоевика «Неуловимые мстители» сочинил Ян Френкель, тоже еврей, но из Киева. От этого воспоминания моё лицо расплывается в насмешливой ухмылке. Вот сейчас и услышите самые настоящие «еврейские напевы», но разве романс от этого стал менее «русским»?

В фильме песню поёт белогвардейский офицер, адъютант полковника Кудасова. Но в исполнении Владимира Ивашова проникновенное звучание романса принесло ему народную любовь и признание во всём Советском Союзе, несмотря на весь его «белогвардейский антураж». Песня-то о России, о Родине. Прошу у Ольгиного аккомпаниатора гитару, ободряюще подмигиваю певице: — Оля, можешь эту песню сразу забрать в свой репертуар. Надеюсь она тебе понравится. — пробегаюсь пальцами по струнам… и под сводами «Рашен арт» звучат первые слова и аккорды русского романса:

Поле, русское поле

Светит луна или падает снег…

https://youtu.be/y6Md0ihkHfM

* * *

— Валериан Савельевич, право слово, вот от Вас я никак не ожидал такой политической близорукости! Вы что, совсем не контролируете ситуацию и не можете повлиять на своего подопечного? Как Вы вообще позволили допустить это антисоветское сборище на встрече поклонников творчества Михаила Лапина? Что, кроме этих Шаляпиных, Рахманиновых и другой антисоветской шушеры рангом помельче рядом не оказалось никого действительно достойного, кто мог бы поздравить советского композитора с успехом? Александр Антонович крайне недоволен Вашей недальновидностью!

Леонид Михайлович мрачно уставился на растерянного Довгалевского. Вот так же вчера вечером был растерян и подавлен сам Толоконский, получая разнос от товарища Трояновского. Много чего довольно нелицеприятного в свой адрес пришлось выслушать Генеральному консулу от Советского посла. Хотя во время самой встречи на фуршете Александр Антонович и бровью не повёл, чтоб хоть как-то выразить своё крайнее недовольство столь сомнительным составом «поклонников». Наоборот, всем дружелюбно кивал и со всеми вежливо раскланивался, а Олечку Бакланову даже нежно взял под локоток и отведя в сторонку что-то улыбчиво прошептал на ушко, от чего бывшая советская «заслуженная» артистка зарделась как девица и смущённо захлопала глазками. Вот только самому Толоконскому, не переставая улыбаться, советский посол жёстко буркнул: — Передай Довгалевскому, чтоб немедленно прекращал этот балаган! — после чего и сам покинул театр, воспользовавшись отъездом Франклина Рузвельта, и Генеральных консулов с собой забрал, чтоб не давать прессе повода позже написать, что советские дипломаты по-дружески общались с белоэмигрантами.

— Леонид Михайлович, да я сам в полной растерянности! Миша и словом не обмолвился о том, кого он хочет пригласить на встречу. Ну, Шаляпин мог и сам напроситься, а то и вовсе без спроса заявиться, Вы же знаете беспринципность этого человека. Ему чужды все эти светские условности, а с нами в последнее время он вообще не считается. К тому же на встрече присутствовал Джек Уорнер и как я понял, Шаляпин имеет до него какой-то свой интерес. Там вообще было много голливудских знаменитостей, и Михаил с ними о чём-то беседовал, а с Джеком Уорнером даже о чём-то советовался и, по-моему, заинтересовал его. Во всяком случае в «Рашен арт» они полчаса обсуждали какую-то его идею, и кажется остались довольны, во всяком случае этот армянский режиссёр Мамулян потом долго отдельно общался с Уорнером, но разговор шёл в соседнем кабинете и подробностей я не знаю. Но Шаляпин, похоже, остался чем-то очень доволен, да и остальные актёры выглядели так, словно новогодний подарок получили. — Валериан Савельевич перевёл дух и продолжил:

— А вот Рахманинов и меня изрядно изумил. Вы же знаете его патологическую ненависть и неприязнь ко всему советскому. Однако он не только пришёл на спектакль советского композитора, но остался с Натальей Александровной на фуршет и банкет в честь его премьеры. И как я понял, даже пригласил Михаила к себе домой в гости. Что для меня вообще удивительно. Неужели столь ярый неприятель Советского Союза действительно так восхищён музыкой нашего юного друга, что готов поступиться своими принципами? Видимо музыка Михаила способна покорить сердце даже столь чёрствого человека. К тому же Михаил Лапин уже не тот скромный мальчик, с которым мне довелось познакомился в Париже. Он уже немножко вырос и сильно повзрослел. Как-то я задумался о том, что же всё-таки привлекает его внимание и поразился. У него совершенно нет тех интересов что присущих юношам его возраста. Возможно это отпечаток тех тяжких испытаний, что пришлись на период его детства, но сейчас это уже полностью сформировавшаяся взрослая личность и управлять юношей как прежде уже не получится. Он сам принимает решения и поступает так, как считает нужным и правильным с его точки зрения. Боюсь, что как-то повлиять на него уже не получится. — Довгалевский виновато развёл руками.

— На банкете в «Рашен арт» Михаил близко сошёлся с Ольгой Вадиной. Они о чём-то долго и мило беседовали, причём это Ольга сама целенаправленно пришла именно к нему. Если бы я не был твёрдо уверен в обратном, то решил бы что они уже были знакомы ранее. Во всяком случае беседа была вполне дружеской и Миша даже расхохотался при её окончании. Но вот меня для чего-то попросил подтвердить Ольге Владимировне, что он действительно приёмный сын своей матери. Вчера от него самого услышал, что он собирается написать для певицы несколько романсов. Когда я тактично намекнул, что Миша вообще-то не имеет на это право и ему ещё предстоят объяснения на Родине по поводу песен для Лещенко и Вертинского, только беспечно отмахнулся. Мол, об этом пусть болит голова у Арманда Хаммера.

— Что⁈ Он знаком с Хаммером? — Толоконский замер в ошеломлении.

— Пока что — нет, но таки думаю, что вскоре — да! Ольга Владимировна пригласила его в гости и в самое ближайшее время он туда отправится. А что Вы все так на меня смотрите? Как я могу запретить ему встречу и знакомство с этим господином? Кстати, у Михаила вскоре также предстоит встреча с Ла Гуардия. Я слышал вот этими собственными ушами, — Довгалевский нервно потянул себя за мочку уха, — что мэр Нью-Йорка хочет пригласить его к себе домой на обед, чтоб наш Миша спел несколько песен для его мамы.

— Да он что? Совсем больной на всю голову? Да кто ж ему позволит подобные встречи? А вдруг он захочет остаться в САСШ? Вы только подумайте, какое у него сейчас окружение? Это же всё сплошь эмигранты и ненавистники нашей Советской Родины! Да с нас ТАК за него спросят… Нее-е! Лапина надо срочно возвращать в Советский Союз, пока он окончательно не спелся с этой белоэмигрантской нечистью и не получил заманчивого предложения от наших врагов! Немедленно возвращать! Непременно! Пока ещё не стало слишком поздно. От этого музыканта одни только неприятности и беспокойство! — Пётр Давыдович от волнения даже вскочил со стула подкрепляя свой эмоциональный спич яростной жестикуляцией.