Нечаянный тамплиер (СИ) - Ангелов Августин. Страница 4

Те сержанты, которые таскали воду из ручья и постепенно наполняли большое каменное углубление, выдолбленное прямо в скальном основании в глубине замкового двора и называемое цистерной, тоже работали со знанием дела. Воду они не таскали вручную, а перевозили, перекидывая большие кожаные бурдюки, связанные вместе попарно, через лошадей. Возле того места, где когда-то находились крепостные ворота, на каменной площадке уже разложили трофеи. А рядом с их кучей суетился полноватый и уже знакомый Григорию сержант Жюсьен.

— С вашего мертвеца, мессир, мы сняли кольчугу, шлем, пояс и кинжал, а еще палица есть, которой вас ударили, — поведал толстячок.

— А кошелек? — спросил Григорий, подумав, что наличные деньги ему совсем не помешают.

Толстячок потупил маленькие желтые глазки хитреца и пройдохи и тихо проговорил:

— Но, мессир Рокбюрн, есть же договоренность, что братья-рыцари не оскверняют себя прикосновением к трупам неверных, а трофеи собираем мы, сержанты, за что и получаем плату в виде кошельков убитых врагов.

— Ладно. Давай сюда хотя бы то, что перечислил, — снисходительно проговорил Гриша, подумав, что и лошадь убитого хитрый сержант, похоже, прикарманил. Но, поскольку подробности боя никак не вспоминались, настаивать на наличии коня у поверженного противника Родимцев не стал. Впрочем, он вроде бы заметил на пальце убитого большое золотое кольцо, когда вытаскивал меч из трупа. Но это тоже не точно, потому что, когда очухался, было не до внимательного рассматривания мертвых. Потому, на первый раз пройдоху-трофейщика Гриша простил.

Сержант нагнулся и поднял с земли увесистый сверток. Трофеи Жюсьен завернул во вражескую кольчугу.

— Кстати, а что с моим шлемом? Вы выправили его? — поинтересовался Григорий.

— Вон, прямо сейчас Дюбуа занимается, — сообщил сержант.

И действительно, шагах в двадцати развернулась походная кузница. Низкорослый, но широкоплечий парень на небольшой наковальне правил молотком тот самый шляпообразный шлем, который спас жизнь Грегору в стычке. В этот момент Родимцев внезапно осознал, что тот прежний владелец шлема все же, наверное, погиб, раз теперь на его месте неведомыми путями Мироздания внезапно оказался сам Гриша. А, может быть, он тоже просто переместился таким же образом, как и Григорий, попав куда-нибудь в другую эпоху в тело кого-нибудь еще? Кто знает?

— Готово. Возьмите ваш шлем, мессир Рокбюрн, — проговорил кузнец приятным баритоном, протягивая выправленную каску-шляпу Григорию.

Гриша подумал, что надо бы парня как-то отблагодарить и отдал ему трофейную кольчугу. Впрочем, она бы все равно не налезла, будучи меньше на пару размеров. Да еще и в крови вся испачкана. Кузнец же подарку обрадовался, хотя для его широкой груди стальная рубашонка тоже казалась маловатой. Как потом узнал Григорий, кольчуги в Леванте стоили дорого. Сейчас же Родимцев направился к своему коню, которого один из сержантов, молодой худощавый и сильно загорелый брюнет, протирал настоящей влажной губкой. Впрочем, Гриша вспомнил, что в Греции губки применялись по бытовому назначению с глубокой древности, так почему им не быть и в Леванте?

Антоний, увидев хозяина, радостно заржал. Гриша потрепал коня по холке и пошел осматривать свое снятое седло и собственные седельные сумки, лежащие рядом. Григорий не только собирался разместить трофеи, но и осмотреть наследство, доставшееся от настоящего Грегора Рокбюрна.

Седло на деревянном каркасе казалось крепким. Широкая передняя лука образовывала защитную стенку от встречных ударов, оббитую железными полосами. А задняя — аналогичным образом прикрывала нижнюю часть спины. При этом, она была выгнутой, словно спинка кресла, и тоже защищена металлом. Обивка из коричневой кожи выглядела потертой, но не ветхой. А стремена, прикрепленные к седлу по бокам на широких ремнях, даже хранили следы позолоты. Нормальное седло. Вполне сгодится.

Седельные сумки тоже производили впечатление надежных изделий из толстой кожи. Первое, что бросилось в глаза — это небольшой арбалет, торчащий наружу. Григорий открыл поклажу с некоторым содроганием. Потому что копаться в чужих вещах привычки не имел. Успокаивал совесть лишь тем, что эти вещи теперь его законная собственность, раз они достались в наследство от предшественника в теле рыцаря. Помимо арбалета, болтов к нему и пары узких кинжалов-милосердников, в сумках оказались латные рукавицы, арабские мягкие кожаные туфли с загнутыми кверху носами и куча разного тряпья. Начиная от исподнего и заканчивая запасным гамбизоном и черным монашеским балахоном. Еще имелись бордовое одеяло, маленькая шелковая подушечка, размером с два кулака, набитая пухом, а кроме того, мешочки с овсом, по-видимому, для экстренного кормления коня. Из посуды нашлись только глиняные кружка и миска, да странный медный предмет, одновременно похожий на черпак и на котелок. В деревянной шкатулке лежали две серебряных монеты среднего размера, огниво с трутом, обыкновенное шило и большая иголка с нитками. Скромный, конечно, оказался багаж. Григорий добавил к нему трофейный кожаный пояс, украшенный золотыми нитями, довольно большой изогнутый кинжал в ножнах с рукоятью из рога. А вот со шлемом и палицей Григорий пока не разобрался, что делать. Длинная и увесистая железная дубинка с утолщением на конце, покрытым шипами, как-то не представлялась оружием, достойным рыцаря. А вражеский шишак был ему мал, да и не носили тамплиеры из их отряда такие, предпочитая железные шляпы, как у него самого, или сплошные шлемы с прорезями для глаз, как у командира отряда и у капеллана.

Глава 3

Наконец, сержанты закончили чистить, поить и кормить лошадей и стреножили их, чтобы не разбегались, а затем расставили шатры таким образом, чтобы остатки стены прикрывали их от взглядов с дороги. Два шатра оказались белыми с орденскими крестами. В них разместились рыцари. В одном пять человек, а в другом — шесть. Палатки сержантов были трофейными и разноцветными, явно сарацинского происхождения. У каждого бойца в седельных сумках имелись свои постельные принадлежности, во всяком случае, одеяло. В качестве отхожего места приспособили полуразрушенную и наполовину заваленную водосборную цистерну, которая располагалась в противоположном углу замкового двора.

Для розжига огня собрали засохшие ветки кедров, которые торчали вокруг на склоне. Потом поели конину, неплохо приготовленную сержантами в виде супа с кусками варенного мяса с добавлением специй и овощей. Пахло кушанье очень вкусно, и Григорий наслаждался обонятельными и вкусовыми ощущениями, вернувшимися в полной мере после недавнего ковида. Где-то он читал, что тамплиеры ели вдвоем из одной миски, но в их отряде такое не практиковалось. У каждого бойца имелась собственная посуда, хотя и довольно скромная, а пищу сержанты готовили в большом котле, подвешиваемым над костром на треноге, которую быстро собирали из копий с металлическими древками. А порции раздавали с помощью медного черпака. Родимцеву повезло, что совсем недавно он прочитал об этом времени книгу французского историка Жана Ришара «Латино-Иерусалимское королевство», подаренную дочерью на день рождения. Болея ковидом, Григорий как раз эту книжку и дочитывал.

Перед приемом пищи рыцари негромко молились и благодарили Господа за то, что послал им пищу. После трапезы Рене Дюрфор собрал рыцарей и спросил их, кто желает идти в разведку. Потому что нужно было до ночи тщательно осмотреть ближние подступы к укреплению и определить слабые места, где неприятель мог незаметно просочиться, чтобы командир потом рассчитал, какие направления прикрыть на ночь постами, и сколько людей следует выставить в караулы. Такое важное дело нельзя было доверить простым сержантам. К собственному удивлению, Григорий сразу же выпалил:

— Я пойду.

— А голова твоя как, Грегор? — спросил командир с сомнением в голосе.

— Да, прошла уже, — соврал Григорий. Боль, конечно, уменьшилась, но не прекратилась. Разве что головокружение почти исчезло.