Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Словин Леонид Семенович. Страница 146
— Я оставил, как есть… — Впервые он открыто воспротивился. Бесполезно. Патрульная ГАИ, которая проскочила за нами… В ней в конце концов увидят, что нас впереди нет — сразу повернут…
— Твое предложение? Только быстро!
— Спрятать мешки и разбегаться.
— А машина?!
— Оставить с чужими номерами…
— Да через час уже станет известно, чья она! По номеру двигателя… Еще до полуночи к тебе придут. А дальше?!
— Скажу, что угнали, поставили свои номера!.
— Глупости!
— Буду стоять на своем!
Субанеев не испытывал ничего, кроме страха.
— Не сможешь. Виталька, я говорю тебе как опер… К утру они уже выйдут на меня и на Волокова!
— Клянусь! Буду стоять на своем: ничего не знаю! Никого не выдам!
— Пойми!.. Там четыре трупа…
Субанеев охнул.
— Если что — нам всем вышка!..
— «Угнали машину! Ничего не знаю!» — Это была истерика. — Буду стоять на своем! «Угнали и точка»!
Никакие аргументы на него уже не действовали.
Субанеев открыл дверцу.
— Я ухожу! Другого выхода нет!
— Есть!
Голицын взглянул на Волокова. Тот понял.
— Какой? — Субанеев уже вылезал.
— " Россолимо»!
Волок с заднего сидения дважды молча выстрелил комитетчику в спину. Тот вывалился в открытую дверцу.
— Все дела…
Голицын сел за руль. Включил зажигание, проехал несколько метров.
— Дай пистолет!..
— Держи!
Это был «ивер джонсон», который Волок в свое время оставил у себя из числа изъятых у задержанных.
— Мешки переносим. Теперь можно бросать «жигули». Но сначала…
Голицын вышел из машины, вернулся к месту, где виднелся Субанеев. Комитетчик лежал на спине, глаза были открыты.
— Прости нас, Виталька!
Голицын выстрелил ему в голову .
Это был контрольный выстрел.
— Так вернее.
Снова заняться мешками уже не пришлось.
Из соседнего переулка послышался звук милицейской сирены. Между домов вспыхнул свет фар.
— Все! Разбегаемся…
Глава пятая
МЕНТЫ
Бакланов затормозил.
— Они где–то тут…
Пространство пустыря замыкали вокруг невысокие дома — в последнее время, когда жильцов выселили, в нежилых помещениях тут располагались небольшие подпольные конторы, цеха.
Фары осветили свалку металлолома, несколько голых деревьев впереди,
— Да вот же он!..
Впереди темнел брошенный «жигуль».
Хлопнула дверца — Игумнов вышел из машины. Его зам с Баклановым вышли следом.
Надя осталась одна–при рации.
— Аккуратнее, — посоветовал Игумнов. — И начинай передавать…
Надежда нагнулась к рации.
Передача пошла:
— «Внимание! Преступники оставили машину….»
Голос ее перекрыл царящий в эфире бардак, который, впрочем, при первых же ее словах мгновенно исчез.
— Повторяю… Как меня слышите? Прием!
— Вас понял…
Дежурного перебил начальственный голос:
— Точное местонахождение по схеме…
Надежда уже называла.
— Номер машины…
Дежурный по городу отозвался множеством позывных разных патрульных машин. Они получили приказ немедленно следовать в направлении водоотводного канала…
Дежурный с хода перечислил мосты и набережные.
Все названные им патрули — проследуй они в район — могли чуть ли не стеной перегородить переулки–тупички.
Игумнов, его зам и Бакланов успели тем временем мельком осмотреть брошенный «жигуль».
Машина была пуста.
Игумнов дернул ручку багажника — он оказался заперт.
Бакланов привычно по–инспекторски с силой двинул кулаком по крышке она тут же поднялась.
— Вот оно все…
В багажнике лежали два инкассаторских мешка, один из них был уже опечатан. Сбоку валялась скомканная милицейская шинель и рядом оружие — два обреза, а еще револьвер иностранного производства и две гранаты.
— Револьвер «веблей» с боеприпасами, — навскидку определил Цуканов, большой спец по этой части.
Игумнов с силой захлопнул крышку.
— Далеко уйти они не могли.
— Да вот один!..
За машиной, в нескольких шагах, лежал человек в короткой пятнистой куртке армейского образца, руки безвольно разбросаны по сторонам…
Игумнов нагнулся — пробитый пулей висок неизвестного еще кровоточил. На груди кровь тоже не свернулась.
— Охранник со Старой площади… — Он кивнул Цуканову. — Скажи Наде пусть все–таки вызовет «скорую»!
— Понял.
Цуканов вернулся к машине. Игумнов с Баклановым двинулись дальше по пустырю. Зам догнал их, когда они подходили к домам.
— «Скорая» сейчас будет!
— Кто–то идет…
От одного из домов пробирался черный от копоти человек. Он нес ведро.
— Эй, друг!
Человек подошел. Он дежурил в котельной, нес выбрасывать золу. Горячий пепел в ведре поблескивал прожилками красных угольков.
— Никто сейчас не заходил к тебе?
— Нет.
— Тут во дворе одна котельная?
— Две. Вторая во–он она!.. С автоматикой. — Он показал рукой.
До котельной было метров двести пятьдесят. В квадратных окнах горел свет.
Игумнов повторил:
— Аккуратнее. Сначала обойдем вокруг…
— Это обязательно… — поддержал Бакланов.
Огромный, в зимней форменной амуниции «МО–15642» мог служить отличной мишенью.
— Пропадать никому не интересно. У меня в машине еще коньяк. Бутылка «Двина». Грех не попробывать…
— Подарок Дороги?
Бакланов ушел от ответа:
— Знакомый передал.
Вокруг было по–прежнему тихо.
Перед входом в котельную они разошлись. Бакланов остался у двери, Игумнов и его зам двинулись в обход, с двух сторон, навстречу друг другу.
Окна котельной не были занавешаны. Внутри просматривался выложенный кафелем ярко освещенный просторный зал. Трубы были сочно раскрашены в два цвета во иэбежании ошибок. На окнах алела герань.
Какой–то человек в дальнем углу за столом, очевидно оператор, читал книгу. Он не был похож ни на Волокова, ни на его друга, которого описывала Ксения.
Игумнов повернул назад, к дверям. Бакланов и его зам быи уже там.
— Наши едут! — сказал вдруг Бакланов, оборачиваясь.
На пустырь одна за другой въезжали патрульные машины. Послышался звук сирены.
— Теперь им отсюды не выбраться…
В ту же секунду с боковой стороны котельной со звоном вылетели стекла. Бакланов, стоявший ближе других ко входу, ногой распахнул дверь.
— Осторожнее!
Но Бакланов был уже внутри.
Игумнов всем телом в прыжке вломился следом.
Цуканов бросился к окну.
Внутри снова ударил выстрел.
Игумнов проскочил в глубь котельной.
В конце зала на полу, против двери, раскинув руки, лежал человек. По приметам Игумнов узнал второго приятеля Волокова. На уровне головы виднелся выпавший пистолет.
«Макаров»…
Приятель Волокова застрелился.
Человек над книгой за столом по–прежнему не шевелился — видно, преступник приказал ему сидеть тихо, не двигаясь.
— Бакланов!
На грязном кафельном полу сбоку от двери Игумнов увидел гаишника. Бакланов силился что–то сказать. Пуля попала ему в живот. Кровь тонкой струйкой стекала по узкому кафельному водостоку к решетке…
Игумнов словно снова попал в Афган.
Как сон, мелькнул в памяти кровавый бой у Лошкаргаха. Трупы ребят. Пылавшие бэтээры в низине у Трех Мостов.
— Санитаров срочно…
СМЕРДОВ
Смердов уже принял решение.
Дернул дверь ближайшей кабины телефона–автомата.
— Милиция!
Пухлый интеллигентного вида юноша пулей выскочил на тротуар.
Зам начальника 33–его занял его место. Плотно закрыл дверцу. Набрал номер.
Мысль работала четко. Это сейчас было первостепенным.
— Дежурного по МУРу! Быстро! Очень важно. По поводу нападения на инкассаторов…
— Соединяю.
Смердов был спокоен. Знал:
" Инспекция по личному составу потом легко установит, в какое время я звонил… — Звонки по «02» записывались и хронометрировались. — Сейчас нападавшие еще не установлены. Мешки с деньгами в розыске. Административный отдел ЦК КПСС вытрясает душу из МВД, а те трясут, как грушу, Московский Главк!..»