Путь кама (СИ) - Королькова Екатерина Викторовна. Страница 38

— Летопись — жизнеописания поколений путейцев. Решил побаловаться старушкой историей. Кхе-кхе. Как ты, сынок?

— Лучше, глава. Явился к духам предков, как ты им обещал накануне. Надобно поведать об одной встрече. Ведь вы так договаривались?

— Бат, войди! — крикнул Тимучин и секунду спустя в каменную обитель заглянул двухметровый шаман с крестоподобным шрамом на лице.

Шапка с рогами косули и длинный бежевый плащ делали из него персонажа японского анимэ. Если помечтать, то можно было вообразить, что он — брата Шрама из «Стального..» или, на худой конец, двоюродный племянник охотника Ди.

— Отбивай ритм мальчику. Предки хотят говорить с ним.

Полузверь-получеловек поклонился перед главным камом чуть ли не до земли и вынул из внутреннего кармана маску такого же песочного цвета, что и плащ. Надел. Присев и сняв со спины бубен, он прикрыл веки блеклых, серых глаз и ударил колотушкой в центр мембраны. Бубен запел. Из врат, соединявших два мира, выплыла лодка.

Густой туман не дал Мархи видеть, как движется посудина, но он знал, что пугаться причин нет: двойник Бата пребывал к хозяину не в образе коня, как его Бо, а был одиноким судном, переправляющим душу по реке безвременья.

Мархи обернулся на кама, покачал головой.

Неужели он выглядел также во время камлания? Страшное зрелище, пугающее. Слепой дьявол во плоти, не иначе.

— Поспеши, ученик. Духи здесь, я чую их, — послышался голос Тимучина, и Мар сел в лодку.

Река неспешно понесла суденышко в сторону врат.

За ними расстилались поля ковыля и чертополоха, которые едва двигались под ленивыми потоками воздуха. Цвели холмики красных хиганбан. Небо утопало в серой дымке и смущенно пряталось от незнакомых глаз живого гостя. На мягких подстилках из овечьей шерсти то здесь, то там восседали люди. Возраста хозяева были неопределенного, так как на каждом была надета прижизненная маска шамана и головной убор.

Мархи вышел на берег молочно-белой реки. Присел в позе лотоса перед одним из жителей храма, названного некогда Домом Духов. За ним последовал Асай. Молчаливый и незримый наверху, здесь, в своем мире, он больше походил на воина, чем на помощника кама. Накидка из волчьей шкуры неплохо скрывала субтильное тело и делала старика больше, могучей. Косицы седых волос спускались почти до бедер и утопали в кистях ковыли.

— Поведай нам о своих приключениях, милый друг, — женским голосом попросил дух в маске лисицы.

Мар помолчал, потом, будто решившись на прыжок с высокой скалы, рассказал древним шаманам о том, как со странниками возвращал удху, как парни спасали панголина, а он собирал ами людей, как на него напал безгранично сильный и прекрасный дракон. И, под конец, как узнал сквозь личину ие-кыла юную Клубничку, ее аромат.

— Души остались при тебе? Ты не согласился их отдать?

Шаман замахал руками и воскликнул:

— Конечно, нет! Жертвовать душами ради собственного спасения? Ни за что!

— Понятно, почему на небесах переполох, — почти грубо ответила шаманка-лиса.

Ее маска, которая веками носилась в загробном мире и оттого приросла к лицу, гневно скривилась.

— Что? — не понял Мар.

— Подвел ты собратьев, Мархи, — гаркнул один голос со стороны. — Дракон — старшая дочь верховного бога Востока Ата Улана, — нетерпеливо добавил другой.

Мар дернул головой, как это делают кони, отгоняя назойливых мух. В его голосе прозвучала расплавленная гневом сталь:

— Но это была Клубничка! Девочка из Сургуля, с Ольхона!

Настала тягучая тишина. Духи предков опустили лица-маски. Кто-то встал и начал прохаживаться, давая понять своей безучастностью, что разговор окончен. Лисица, сидевшая ближе всех, обратилась к потомку по ту сторону врат:

— Тимучин? Почему молчишь?

Ответа не пришло.

В разговор вступил Асай. Он, как истинный оборотень, редко вещал без потребности. Но сейчас надобность была и кроме него желающих рассказать правду среди мертвых и живых не нашлось.

— Тогда дело за мной.

Лисица вскочила и, взвизгнув, подбежала к Оциоле:

— Не надо. Ты слишком откровенен. Думаешь, это пойдет на пользу внуку? Пусть лучше Тимучин!

Асай оттолкнул руку шаманки и встал. Сквозь человеческие черты проявилась бурая морда зверя с острыми клыками и черными немигающими бусинами глаз.

Ие-кыла, вторая сущность шамана, рыкнула и сморщила нос так сильно, что верхние клыки открылись в полной красе.

Низкое небо обители духов угрожающе потемнело.

— Угомонитесь! Знайте свое место! — рявкнул Асай и как только заметил, что предки притихли, перешел к самому главному: поведал Мару секрет, который кроме него, Асая, Тимучина и этих нерадивых глав Пути не знала ни одна душа.

Клубничка, истинно, дочерь Ата Улана и западной хаты Эдуген. Богиня земли и плодородия полюбила Восточного бога. И признавшись ему, отдалась всей бессмертной душой. Шло время. Вскорости Эдуген почуяла, что не нужна любимому, а его слова были прибрежным песком, унесенным волной в океан.

Враг отца — Мала тэнгри он остался таковым до конца. И даже самоотверженность хаты не изменила предначертанного рока.

Не в силах больше переносить обиду и позор, Эдуген спустилась с небес в Срединный мир, где родила дочь от совратителя. Здесь, на земле, шансов спасти малышку и Вселенные от гнева отца и злого возлюбленного бога было больше.

Но уберечь миры богиня не смогла. Мучительные роды иссушили ее мощь, и скрываться стало невыносимо. Наказав мне прятать дитя, богиня умерла.

Первый раз Ата Улан нашел нас на Земле. Там, в больнице я смог дать отпор и утаить кроху на Ольхоне. Второй раз тэнгри оказался хитрее и увел девочку из селения, о котором никто, кроме шаманов Пути, не знал.

То, что Клубничка в руках отца — страшно. Она — Свет и Тьма, Гармония и Хаос. Мощь ее сравнима с мощью Отца Небес. Кто ее получит, кому она доверится, тот будет править Всем.

Жаль, мы не смогли сохранить секрет. Если бы девочка не ведала, кто она…

— То до сих пор бы думала, что сирота. Так? И над ней до этой самой минуты издевались бы другие, взрослые и опытные шаманы? Неплохая участь для богини: стать домашним питомцем людей.

Асай, застыв, взглянул исподлобья на разъяренного внука. В черных глазах юного шамана сверкнули молнии негодования. Как? Как могли те, кто положил жизнь на алтарь служения богам, человечеству и духам, совершить такое? Как могли они держать в плену хату и считать это благом? Как могли ЛЮДИ сделать несчастным ребенка ради призрачной выгоды и вымышленных идей?!

— Таков Путь и мой выбор, Максим. Ничего не поделаешь.

— Как Ата Улан разыскал Клубничку на Ольхоне?

— По ее желанию. Как-то в разговоре Тимучин посетовал, что уже семь лет на острове камов не было новых учеников. Девочка со всей страстью пожелала, чтобы дедушка получил трех самых лучших учеников.

Мечту богини услышала судьба, и незамедлительно ее исполнила. Ата Улан же по всплеску знакомой ки узнал, где спрятана дочь и пришел за ней.

Мархи, сердце которого готово было вот-вот выпрыгнуть, резко поднялся. У него пропало всякое желание разговаривать с духами. Каждое слово, произнесенное дедом, отдавалось болью в груди. Червь горечи и одиночества вновь вгрызся в его израненную сульде, а доверие к собратьям растаяло, словно весенний снег.

— Она не хотела новых шаманов для Пути, она мечтала о друзьях. А вы этого не поняли.

Продолжать беседу не было смысла. Старики утомили Мара. Он вошел в лодку и приказал помощнику возвращаться в обиталище, привязанное к бедру шамана. Асай повиновался. Перед тем, как превратиться в туман, он участливо предупредил внука:

— Мархи, что-то надвигается. Демоны и Восточные боги собирают армию духов и украденных душ. Противостоять им может лишь Мала, но его не сыщешь.

После смерти Эдуген он не говорит с белыми. И где он — никто не знает.

Мархи выслушал речь и только тихо вздохнул. Впереди ожидало много препятствий, задания становились сложней и опасней. Однако то, что Клубничка жива, грело надеждой на скорый исход. Каким бы и кем бы он ни был, старая дружба не угасала.