Могущество (ЛП) - Карвен Анна. Страница 22
— Не смей ее трогать, — шипит та, что ударила меня ножом. — Я оторву тебе яйца, если ты сделаешь какую-нибудь глупость.
— По крайней мере, вы верны, — мягко говорю я. — Что нельзя сказать о многих вам подобных.
Сдавливаю сильнее. Саланке бьется, кашляет и хрипит. У нее больше нет сил бить меня. Она теряет запас воздуха. Скоро потеряет сознание.
В этот момент Андоку решает вмешаться. «Не смей убивать ее, полукровка, иначе станешь моим врагом навеки».
Хмм. Похоже, между этими двумя что-то происходит. Мне это даже не интересно.
«Расслабься, кровосос. Скоро ты увидишь свою королеву».
Мне предстоит пройти долгий, очень долгий путь, прежде чем я убью Саланке. В свое время я задушил много людей. И точно знаю, когда нужно надавить, а когда отпустить.
Я слегка сжимаю руку. Сила покидает тело убийцы. — Отойдите, или она умрет.
Две молодые женщины обмениваются взглядами.
Знаю, о чем они думают.
Сейчас они решают, стоит ли жертвовать Саланке.
Она их тренер. Тот, кто учил их еще с пеленок.
Они должны попытаться победить меня, несмотря ни на что.
Должны позволить Саланке умереть.
Не сможете сделать это, да?
Та, что ударила меня ножом, черноволосая иони с рядами тугих косичек, венчающих ее голову, достает меч. — Мы должны обезвредить тебя любой ценой. Даже если ты убьешь всех троих, далеко не уйдешь.
Я знаю это.
— Если я убью всех троих, это три жизни, потраченные впустую ради человека, который и глазом не моргнет, когда узнает о вашей смерти. Я не питаю вражды ни к Саланке, ни к вам. Вы просто выполняете приказ. И другое вам неведомо. А я просто пытаюсь выжить.
И забрать то, что принадлежит мне.
Лицо Амали мелькает в моем сознании. Почему я теряю время здесь, когда должен искать ее?
Нетерпение сквозит в моем гневе, превращая эмоции в кипящую, змееподобную тьму.
— В этом существовании должно быть нечто большее, чем просто убийство и слепое повиновение, — тихо говорю я, крепче обхватывая тонкую шею Саланке. Она в последний раз пинает меня, а после падает, теряя сознание.
«Не смей, ублюдок…»
«Я не собираюсь убивать ее, вампир. Успокойся».
— Вы действительно позволите ей умереть прямо здесь и сейчас, после всего, что она для вас сделала? Поверьте мне, я знаю, какова Саланке. Ее внешность обманчива. Она намного старше, чем кажется. Она идеальный солдат, но мудрее, чем притворяется. Да, она выполняет приказы до мелочей, но в душе постоянно что-то обдумывает. В свое время она выполнила множество заданий. Она видела большой мир. А вы? Вы обе едва закончили обучение. Держу пари, все еще думаете, что все люди за этими стенами слабы, неряшливы, злы и вряд ли стоят того, чтобы пачкать свои драгоценные клинки.
Обе женщины смотрят на меня в шоке, будто я произношу наихудшее из богохульств.
Но я говорю им только правду, как понял ее много зим назад.
Вот как Достопочтенные облегчают нам убийство.
Они учат нас презирать человеческую расу, и к тому времени, когда мы становимся достаточно взрослыми, чтобы усваивать обратное, убийство уже становится естественной вещью, рефлексом.
— Почти все, что вы считали, что знаете о мире, неверно. Отойдите назад, дети. Не делайте того, о чем потом будете ужасно жалеть… если вообще выживете.
— И как же нам жить дальше… если мы пропустим тебя вперед? — Другая воительница, та, что пыталась ослабить мою хватку, смотрит на меня, грозно нахмурившись. Это высокая, крепкая женщина с чертами лица, напоминающими тигов, и с отсутствующим пальцем на левой руке. Она выглядит покорной… и немного сердитой. — Ты знаешь, что с нами будет.
— Быстрая смерть для слабого ума? — Именно так Достопочтенные поступают с учениками, которые позорят Орден. — Ты не обязана мириться с этим. Мой сосед защитит тебя.
«Не так ли, Андоку?» — Какая-то маленькая, неожиданная часть меня чувствует симпатию к этим наивным ученицам. Возможно, это влияние, которое оказала на меня Амали.
«О чем это ты?»
«Если они будут соблюдать договоренность, которую я пытаюсь заключить, то ты будешь их защищать».
«Я не занимаюсь защитой…»
«Хочешь провести еще тысячу зим в этой дыре или будешь делать то, что я скажу? Кроме того, они важны для Саланке».
«О, прекрасно. Когда ты так говоришь… Я действительно хочу произвести на нее хорошее впечатление. Мне кажется, она уже ненавидит меня».
— Оставайтесь здесь, — рявкаю я, таща Саланке к выходу. Тяжелая дверь широко распахнута. — Пойдете за мной, и она умрет, а потом умрете и вы, потому что любой Достопочтенный, который позволит своему тренеру умереть прямо у него на глазах, — предатель, и Хелион Рел прикажет вам совершить ритуальное самоубийство на краю Зубов Дракона, а своих лакеев заставит сбросить ваши мертвые трупы в бездну внизу. Так что теперь у вас нет выбора в этом деле.
Столкнувшись с вполне реальной перспективой собственной смерти, обе женщины колеблются.
— Хорошо. — Черноволосая женщина опускает мечи, и ее спутница следует за ней. — Только ради Саланке.
— Может быть, для Ордена еще есть надежда, — бормочу я, таща бессознательное тело Саланке в коридор. Она тяжелее, чем кажется, этот мой бывший тренер. Это потому что ее маленькое тело мускулистое и сильное.
Я смотрю налево.
Широкий, пещерный проход освещен мерцающими факелами в светильниках. Вдоль противоположной стены проходит каменный канал, по которому быстро течет вода, стекающая с вершины горы. По неглубокому стоку пробирается крыса, исчезая в тени.
Какое проклятое, унылое место. Думаю, это то самое место, в котором меня уже однажды запирали. Был ли Андоку здесь тогда? Почему он не заговорил со мной?
Пройдя некоторое расстояние по коридору, замечаю массивную каменную дверь, идентичную той, что была в моей камере. В центре — небольшой выдвижной люк, который используется для доставки еды и прочих предметов, что могутт понадобиться заключенному в одиночной камере.
Огромный железный засов с изображением дракона закрывает дверь. Открыть ее можно только снаружи.
Я подтаскиваю Саланке к дверям Андоку и сдвигаю засов. Он легко скользит, как жидкость; впечатляющее достижение инженерной мысли.
Эти клетки не были сделаны по современной технологии. Подобные вещи… эта тонко сделанная обработка железа; возможно, она существовала тысячи зим назад, но не теперь.
Взяв Саланке поудобнее, я затаскиваю ее внутрь, ориентируясь на скудный мерцающий свет из коридора.
Сначала не вижу ничего, кроме голых каменных стен и холодного черного пола. Здесь пахнет сухостью и затхлостью, как в древней гробнице, которую не трогали много веков.
Здесь ничего нет.
«Ты уверен в этом, мальчик?»
Я снова оглядываюсь.
И снова.
Что это за хладный чертог Лока?
Моему мозгу требуется некоторое время, чтобы осознать то, что видят мои глаза.
У дальней стены стоит человек… или то, что когда-то было человеком. Сейчас этот человек — серый, сморщенный, мумифицированный труп. Толстые железные кандалы приковывают его к стене. Руки вытянуты, а ноги связаны вместе, что превращает его в иссушенного человека.
Там, где должны быть глаза, лишь полые, сморщенные глазницы. Его кожа тонкая и сухая, как пергамент, натянута на кости. Местами она истлела, обнажив кусочки кости и даже удлиненный клык.
Ну, значит, не человек.
— Это действительно ты, Андоку, или просто плод моего воображения? — Стараюсь, чтобы в моем голосе не звучал шок. Я схожу с ума? Это существо говорит со мной в моем сознании? Возможно, это просто труп, давно заключенный в тюрьму и забытый своими похитителями, оставленный разлагаться и мумифицироваться на морозе. Возможно, я действительно сошел с ума.
«Не насмехайся надо мной сейчас, юный принц. Есть смягчающие обстоятельства. Обычно я выгляжу гораздо лучше, чем сейчас».
Губы не двигаются, но он определенно говорит со мной.
«Значит, легенды правдивы. Ты действительно неживой монстр».