В тени Алтополиса (СИ) - Углов Артем. Страница 33

Не успел я выскочить наружу, как раздался окрик:

- Погоди-ка, мелкий! А ну поди сюда… Да поди-поди, не бойся... На-ка возьми, - в мозолистой ладони Лукича лежал перочинный ножик с ручкой, сделанной из разноцветной пластмассы. Мастеровые пользовались такими, когда требовалось срезать тонкую стружку с шины или проковырять дырку. Дешевыми они были, потому и ломались через раз. У дядьки Степана, имевшего дурную привычку ничего не выбрасывать, подобным хламом был целый ящик забит.

Хотел я отказаться от подарка, уж больно стрёмным тот выглядел, но бобыль глянул и пришлось взять. Не тот человек Лукич, чтобы долго с протянутой рукой стоять.

Схватив нож, я вылетел наружу. Спрыгнул со ступенек и побежал по улицам очнувшегося после ночного кошмара поселка.

До Тополиной добирался битый час, а виной всему многочисленные блокпосты жандармского спецкорпуса. Эти ребята шутить не намеревались - хватали любого, кто покажется хоть сколько-нибудь подозрительным. Возле Южных ворот выстроилась длинная цепочка груженых автозаков. В зарешеченных окошках маячили бледные лица задержанных – не повезло бедолагам. Старшаки любили травить байки про жандармский беспредел и про то, как на безвинных людей дела вешают, чтобы повысить раскрываемость. Не понравится следователю твоя рожа и всё - пиши пропало. Будут мутузить до тех пор, пока «сознанку» не подпишешь или не окочуришься от очередного удара в печень.

Мне подобная участь не грозила по причине малолетства, но имелись заведения и похуже околотка. К примеру, сиротские дома матушки-императрицы. Это на бумаге они выглядели чинно и благородно, а по факту являлись теми же тюрьмами с высоким забором по периметру и решетками на окнах. Дисциплину внутри поддерживали с помощью палок и карцера, наказывая за малейшую провинность. Живи по распорядку как все, а не нравится - получай тумаков от надзирателей, да местных сидельцев. От последних было хуже всего. Ведь каждому известно, что порядок в коллективе поддерживается изнутри, а не извне. Если нет авторитетного старшака, то малолетки сбиваются в стаи и начинают творить беспредел. Такой, что взрослым тюрьмам и не снился. Плохо там было, ой как плохо, в особенности для новичков.

Жандармские несколько раз ловили меня, но всегда отпускали. От определения в сиротские дома Лешку Чижика спасала бюрократия – уж слишком много возни предстояло при оформлении малолетки. Этим и пользовался, а еще давил на жалость, делая круглыми от страха глаза. Но то, что прокатывало сто раз, могло не прокатить в сто первый, поэтому на всякий случай обходил блокпосты стороной.

Петлял по узким улочкам, укрытый в тенях. Где нужно – поднимался на крышу, полз на пузе, спускался и снова петлял. Нырял в подъезды, стоило заслышать тяжелые шаги патруля или таился за кучей мусора, благо последнего в поселке хватало.

Ощущал себя героем шпионского боевика, как в фильме «Рассвет над Цусимой», когда главный герой, накинув на голову капюшон, бежал по ночным улицам Токио, в надежде избавится от слежки. Вот только трущобы ни разу ни столица Японии. Та хоть и считалась одним из беднейших городов Азии, но выглядела не в пример богаче нашего поселка. И темных проходов в ней было куда меньше. Может потому и выследили Одзаки?

Добравшись до дома Арины, я огляделся и, не обнаружив ничего подозрительного, прошмыгнул внутрь. Вихрем поднялся на второй этаж, принялся колотить в дверь.

Стучал долго, до тех пор, пока за спиной не послышался скрипучий голос:

- Нетути её – нету… чего шумишь? Третий день, как ушла.

Я обернулся и увидал сморщенное лицо соседки, высунувшееся из двери напротив. Экая страхолюдина. На такую ночью наткнешься - в портки напрудишь, да и днем видок не лучше. Левый глаз горел злобой, другой же оказался подернут мутной пленкой, так что зрачка толком не разглядеть. Нечёсаные космы волос свисали с головы грязной паклей. Нижняя челюсть по причине нехватки зубов ушла далеко назад, придавая старушке уродливый вид сказочного персонажа - этакой Бабы Яги. Не хватало лишь крючковатого носа с бородавкой.

- К-куда ушла? – заикаясь, спросил я.

- А мне чего, больше всех надо? Мне не докладают, когда приходют - когда уходют. На работу они, видите-ли… Токма что это за работа такая по ночам, а? Днем спят, а как стемнеет - шлындают?

Я не стал выслушивать бред выжившей из ума старухи. Спустился с лестницы и хлопнув дверью, выбежал во двор.

Три дня… три дня - это слишком много для одинокой девушки в трущобах. Сразу вспомнились наполненные горечью слова:

«… у сильного всегда бессильный виноват. Знаешь, сколько девчонок исчезло в неизвестном направлении?»

Нехорошее предчувствие зашевелилось внутри – липкое, мерзкое, словно напитавшийся влагой слизень. Я попытался избавится от него, но куда там - сотни маленьких ножек-присосок вцепились в душу и принялись выворачивать её наизнанку. В сознании рисовалась одна картина хуже другой. Арина только на первый взгляд казалась взрослой и независимой, а сколько ей на самом деле годков – девятнадцать? Немногим старше меня, а навыков выживания куда меньше. Девчонка, что с неё возьмешь. Вернее, взять-то есть что. Охочих до юного девичьего тела всегда было в достатке, как и желающих получить оное силой. Особенно в непростые времена, когда на улице чёрт-те что творится, и до криков одинокой жертвы никому нет дела. Тут самому бы спастись.

Оставалась надежда на бордель. Лукич утверждал, что мадам Камилла сумеет позаботиться о своих, да и сама Арина о чем-то подобном упоминала. Только я этой старушенции не верил ни на грош. Сквалыжница она великая, когда будет выгодно любого продаст: и своего человека, и случайного. Такие как мадам заботятся исключительно о нуждах собственного кармана.

Может сбегать проверить? Я помнил наш последний разговор, как помнил и обещание спустить шкуру, ежели осмелюсь переступить порог. А ежели не переступать? Глянуть одним глазком – удостовериться, что с девушкой полный порядок и назад. Чай не поколотят.

Раздумывал я недолго. И сам заметить не успел, как зашагал в нужном направлении.

Патрулей на улицах поселка становилось все меньше, а простых жителей все больше и больше. Основная работа по наведению порядка закончилась и силы жандармского корпуса покидали Красильницкое. Это заметно облегчило дорогу. Я уже не чувствовал себя героем шпионского боевика, вынужденным прятаться по углам и даже скинул капюшон. Ветер моментально взъерошил мокрые волосы. Заставил поежиться, охладив вспотевшую под курткой шею. Наступило самое паршивое время года, когда зима закончилась, а весна толком не началась. Вот и думай в чем ходить, особенно если выбор невелик: то ли теплый дутыш, то ли футболка с коротким рукавом. Имелся еще свитер до того драный, что стрёмно было показаться на улице даже бродяге вроде меня.

Громада борделя встретила тишиной. До полной веселья ночи было еще далеко, да и будет ли она после всего случившегося? Остановившись в паре десятков метров, я начал вглядываться в окна, пытаясь увидеть знакомые лица. Ага, а вот и мама Рози! Силуэт обладательницы монументального бюста темнел на втором этаже. Такую не перепутаешь ни с кем.

Я принялся прыгать на месте, махать руками, пытаясь привлечь внимание. Тень за окном колыхнулась. Рози навалилась на стекло необъятной грудью - заулыбалась, признав. Прокричала в коридор и следом в окнах начали показываться девчонки, одна за другой: вон жизнерадостная Хейла с вытянутым словно у кобылы лицом, а это чернявая цыганочка - Ясмин, несбывшаяся фантазия Тоши.

Арина появилась одной из последних. В отличии от остальных она не обрадовалась моему приходу - напротив, выглядела встревоженной, даже злой. Встретившись со мною взглядом, погрозила пальчиком, мол кому было велено – не появляться.

Я лишь махнул рукой, плавали – знаем. Лешку Чижова пустыми угрозами не проймешь. И не такие пугали, что мне какая-то мадам.

Арина продолжала отчаянно жестикулировать, когда входная дверь открылась и на пороге появился заспанный Густав. Недовольный тем, что пришлось выбраться из тепла наружу, он раздраженно пробубнил: