В тени Алтополиса (СИ) - Углов Артем. Страница 41

- Чижик, ты с нами? – прошипел Тошин голос.

Я в отчаянии оглянулся. Возвращаться одному в поселок не хотелось. Целый час топать по обочине в надежде, что кто-нибудь подберет. А вдруг навстречу малажская пацанва попадется или того хуже, малолетки с Фавел? С латинянами договорится не получится, те мигом повалят и отпинают за милую душу.

- Чижик, чего затих?

Я вздохнул и полез следом. Кто же знал, что самое сильное оружие в мире – это не свинчатка, не дубинка, и даже не казацкая шашка, а обнаженная женская грудь.

Парк встретил привычной для буднего дня тишиной. Покрытые тенью беседки пустовали, по красным дорожкам прогуливались редкие парочки. Один раз на горизонте показались жандармские морды – с отвислыми щеками и круглыми животами. Сразу видать, мышей не ловят. Пригородный парк - это тебе не Красильницкое с его вечными разборками. Здесь можно и позевать, и на лавочке подремать, пока никто не видит.

Мы миновали указатель с надписью «летняя площадка» - популярное место, оборудованное сценой и зрительскими местами. Днем здесь играл оркестр, а вечером устраивались театральные представления и танцы. Даже сейчас, если прислушаться, можно услышать знакомую мелодию – знаменитые «Волжские мотивы» Ричкина, звучавшие с каждого утюга и потому успевшие набить оскомину.

Впереди вдруг захрустело. Я присел от испуга, думая, что это ломится дикий зверь, но это оказался Малюта.

- И где девки? – спросил он с озабоченным лицом.

Тоша на это лишь развел руками:

- Ничего не понимаю. Пацаны говорили, что полянка будет сразу за вторым перекрестком. А тут ни за вторым нет, ни за третьим. Может набрехали?

- Бошки шутникам этим пооткручивать надо, - пробурчал недовольный Малюта, - а ежели не поймут…

Договорить здоровяк не успел. Из-за скрывающих асфальтовую дорожку зарослей послышались шаги. Судя по перестуку металлическому набоек – это мог быть отставной военный или хуже того, патрулирующий территорию жандармский.

Тоша шыкнул и пацаны затихарились. Я на всякий случай лег на землю, прижавшись всем телом. В траве стрекотали вездесущие кузнечики. Где-то неподалеку раздувались сопла Малютиных ноздрей. Видеть я этого не мог, зато слышал прекрасно. Ему бы дудочку в ноздри вставить и можно играть.

- Айда, - вновь прошипел голос, и мы продолжили свой путь.

Шли растянувшейся цепочкой: Тоша впереди, как самый знающий, пацаны следом, а я замыкал процессию - просто так, без всякого смысла. Будь моя воля, в жизни бы не сунулся в этот парк. На голых баб им посмотреть захотелось… словно мало было фотокарточки Ясмин, что подогнал прошедшей зимою.

Мы долго лазали по кустам в надежде увидеть заветное. По итогу расцарапали морды, а Гамахен умудрился вляпаться в говно и теперь источал зловонные ароматы.

- То же мне графья, - ругался он, не переставая, – никакой культуры в людях не осталось, срут как обыкновенные простолюдины.

- А ты думал, они золотом ходят или крендельком? – едва сдерживая смех, выдавил из себя Тоша.

- Да причем здесь это? Есть же специально оборудованные кабинки, а они по кустам бегают.

- Когда прижмет, тут не до культуры, - со знанием дела отметил Малюта.

Я в спорах участия не принимал, надоели они хуже горькой редьки. И споры эти и сами старшаки, ведущие себя, словно сорвавшиеся с цепи малолетки. Я несколько раз предлагал вернуться, но нет - мы лучше побродим кругами, в пустой надежде наткнуться на заветную полянку. Нашли занятие…

От густой зелени парка начинало мутить. Я уже видеть не мог окружающие пейзажи: все эти беседки, кусты, покрытые известью стволы деревьев. Проглоченные на берегу яблоки давно растворились в желудке и теперь тот бурчал, требуя внимания.

«Как же достало», - с этой мыслью я развернулся и увидел парочку, неспешно прогуливающуюся по ближайшей дорожке. Не было в ней ничего примечательного, обыкновенные посетители: девушка в белом летнем платье и зонтиком в руках, кавалер в черной гимназической форме с позолоченными пуговицами и горящей под солнцем кокардой. Из-под козырька фуражки торчали знакомые вихры рыжих волос.

Гринька, ах ты ж сукин сын! Я до хруста стиснул кулаки, чувствуя, как внутри закипает злоба. Столько дней минуло с тех пор – думал, прошла обида, а стоило увидеть и словно бесы вселились. Ноги сами собой вынесли на дорожку, и я побежал, набирая скорость.

- Куда? – раздался из-за спины встревоженный голос Тоши.

Ему вторил Гамахен, тревожной трубой зазвучал Малюта но я никого не слушал, полностью сосредоточившись на цели.

О да, до чего же приятно было наблюдать за вытянувшейся физиономией Гриньки, за промелькнувшим в его глазах страхом. Другой бы давно изготовился к драке, а этот… сделал шаг назад, и теперь между нами стояла растерявшаяся девушка. Она не понимала, что происходит, и лишь бросала удивленные взгляды: то на меня, то на спрятавшегося за спиной кавалера.

- А ну подь сюда, - прохрипел я стиснутым от злобы голосом. Попытался подобраться поближе, но стоило качнуться в одну сторону, как подлец Гринька качнулся в другую, и между нами вновь оказалась барышня.

- Григорий, кто этот молодой человек?

Надо отдать должное девушке, та быстро сумела совладать с эмоциями и теперь с холодной решимостью смотрела на меня - высокая, еще и на каблучках. Кто я по сравнению с ней – вошь мелкая, незнамо откуда выпрыгнувшая на белый свет. И как они только умеют, аристократишки эти – глянуть так, что в ту же секунду почувствуешь себя ничтожеством. Воспитание, а может в генах чего? Очередной маркер, передающийся из поколения в поколение.

Я в отличии от Гриньки со страхами бороться умел, а потому наплевав на взгляды, дернулся вперед. И тут же наткнулся на что-то острое - кончик дамского зонтика, направленный прямиком в живот. До чего же ловкая барышня! И когда только сложить успела, превратив невинный дамский аксессуар в грозное оружие.

- Даже не думайте, - произнесла она уверенным тоном.

- Или чего? – нагло поинтересовался я и почувствовал, как холодной наконечник надавил на живот.

Зря она это… Мы, конечно, вошь мелкая, уступающая как в росте, так и по возрасту. И внешнего виду несуразного: в черных трусах фабрики Волобуйского, да в выцветшей под степным солнцем футболке. Это все про нас - это правда. Как правда и то, что даже у самой мелкой твари имеются зубы.

Ухватив зонтик обеими руками, я резко дернул его в сторону. Как и ожидалось, барышня крепко держалась за ручку, а потому побежала следом. Куда, смотреть не стал. Услыхал лишь краем уха шорох юбки и цокот быстро перебираемых каблучков. Лети голубка сизокрылая - лети, а мы сейчас твоим кавалером займемся.

Гринька стоял на месте и хлопал ресницами. Такое порой случается с человеком, когда сильно струсит, а с Гриней так и вовсе через раз. Ну ничего, сейчас ты за все мои неприятности ответишь – гад!

Пальцы сами сцепились в кулак, и я ударил. Целил в скулу, но видать сильно поторопился, пройдясь костяшками по касательной. Гринька даже не вздрогнул, лишь сильнее зажмурил глаза. Со вторым ударом и вовсе вышла оказия. Кулак летел прямиком в челюсть, я это видел собственными глазами и вдруг руку отбросило в сторону. Она словно «отпружинила» налетев на невидимую преграду. Удар ушел в пустоту, а следом нырнул и я. Не удержался на ногах и полетел на асфальт. От удара обожгло коленки, но все это было мелочью по сравнению с той яростью, что кипела внутри.

Я поднял голову и увидел спину улепетывающего Гриньки. Тот бежал, позабыв обо всем: о пацанской чести, о спутнице, каковую обязан был защищать. Барышня сидела неподалеку, подобрав под себя ноги. Взгляд темно-синих глаз с холодной яростью уставился на меня. Нижняя губа была закушенна: то ли от боли, то ли от решимости, а из носа тонкими ручейками сочилась кровь. Она сбегала извилистыми линиями по подбородку, орашая частыми каплями некогда белоснежный подол платья.

От незнакомки веяло аурой силы, настолько загадочной и потусторонней, что поневоле притягивало взгляд. Я все же смог отвернуть, но было поздно – Гринька уже успел скрыться за поворотом. Что и говорить, быстро бегал подлец. Мне оставалось лишь зло сплюнуть на асфальт.