Фантомные боли железных грифонов (СИ) - Орлова Анастасия. Страница 17

Хиддена она не замечала, и он не хотел её напугать, поэтому остановился поодаль, дожидаясь, когда она обернётся. Прошло минуты две.

— Я знаю, что вы здесь, — не отрываясь от своего занятия, сказала девушка.

Голос её звучал абсолютно спокойно, меланхолично-задумчиво, и Хидден решил, что может подойти ближе, раз уж она его заметила и не боится.

— От вас бензином несёт за версту.

Девушка наконец-то оглянулась на него, прибавляя очередной сорванный цветок к внушительной уже охапке, лежащей на сгибе её локтя. То, что она улыбнулась, Хидден понял и по голосу. Но, увидев эту улыбку с солнечными ямочками на нежных персиковых щеках, даже чуть оторопел: настолько она оказалась очаровательной и настолько не вписывалась в мрачность окружающего мира.

Девушка выглядела совсем юной — он не дал бы ей и семнадцати, но чутьё подсказывало, что она года на три-четыре постарше. По-детски распахнутые глаза с густыми ресницами приветливо смотрели на него из-за стёкол больших, почти круглых очков в тонкой золотистой оправе, сидящих на аккуратном вздёрнутом носике. В волосах, убранных от лица и заплетённых в косичку, убегающую ото лба к затылку, шёлково мерцала тёмно-голубая — в цвет глаз и сарафана — ленточка.

— Как вы себя чувствуете? — спросила девушка, и Хиддену в её голосе послышались типично докторские нотки. — Город, разумеется, смягчил ваше падение, но летели вы, конечно, знатно…

— Я ничего не помню, — признался Хидден. — Но чувствую себя сносно, спасибо.

— Ваш мотоцикл заглох при въезде в Город. Это нормально, с техникой здесь всегда так. Но скорость, конечно, была… — Она с шутливым укором глянула на Хиддена. — Вы лихач!

Тот пожал плечами: мол, что есть, то есть.

— Байк в хлам? — с опаской спросил он.

Девушка покачала головой:

— С виду целый, но я в этом не разбираюсь. Его отогнали на крытую парковку в северной части города. Он здесь всё равно не заведётся, но можете сходить его проведать. — Она снова улыбнулась. — Я — Тэлли. А вы себе имя уже выбрали?

— Хидден.

Он подошёл ещё ближе, кивнул на охапку цветов:

— Давай помогу. Мне ведь можно их трогать? — уточнил на всякий случай.

— Да! — Тэлли вновь расцвела улыбкой. — Конечно! Это обычная trollius europaeus. Купальница, — пояснила она, видя замешательство на лице собеседника, и перевалила увесистый букет ему в руки.

— А почему тогда светится?

— Я попросила. — Тэлли пожала плечами, словно речь шла о вещах само собой разумеющихся.

— То есть? — не понял Хидден.

— У нас здесь есть… кладбище. — Она осторожно глянула на него. — Вы знали?

— Слышал.

— Не совсем у нас, скорее — у Города, ведь это он выкапывает могилы накануне чьей-то смерти… Кладбище некрасивое — просто холмики голой земли, покрытые чем-то похожим на цементную корку или что-то подобное, не знаю… В общем, я попросила Город, чтобы он вырастил на могилах купальницу. Там чернота такая, что сердцу тошно, и я хотела, чтобы золотые лепестки чуть-чуть освещали эту темень. Люблю лютики, — Тэлли усмехнулась каким-то своим мыслям. — И он вырастил, но здесь, на границе. И, видите, понял меня по поводу освещения слишком буквально. Так что я теперь собираю их и отношу на могилы. Прово́дите?

Она вышагнула из зарослей купальницы и не спеша направилась по узкой тропке, вьющейся вдоль леса.

— Так это — граница? — уточнил Хидден, идя следом за ней. — И где же силовое поле?

Тэлли кивнула, указала рукой на столбы между ёлками, растущие из земли на расстоянии метров десяти друг от друга.

— Оно же должно гудеть?

— Да? — удивилась она.

— Ну, во внешнем мире гул слышен довольно далеко.

— Здесь — нет, как видите.

— Если суну туда руку, — не сбавляя шага, Хидден вытянул руку в сторону поля, — погибну?

— Не-ет, — Тэлли почти рассмеялась, — это так не работает! Оно отшвырнёт вас назад. Ощущения будут не слишком приятные, но Город не убивает тех, кто ему нужен.

Хидден чуть наклонился в сторону невидимого силового поля, щупая воздух пальцами, и вдруг словно белоснежная вспышка взорвала его мозг. В следующий момент он открыл глаза, лёжа на земле навзничь, засыпанный ворохом купальницы.

— Проверили? — укоризненно покачала кудрями стоявшая над ним Тэлли и протянула руку, чтобы помочь подняться. — И как впечатления?

— Как от светошумовой гранаты, — прохрипел Хидден, поднимаясь.

— Может, проводить вас домой? — обеспокоенно спросила Тэлли.

— Нет уж, пошли на кладбище, там люди цветов заждались! Кстати, с кладбищем ясно, а на улицах почему так пустынно? Все работают?

— О да. Ну, у кого-то выходной, конечно. За предыдущую переработку.

— Как у тебя?

— Ага. Но вообще здесь как-то не принято… гулять. Все по домам сидят или в столовой, если не на работе.

— А, — догадался Хидден, — значит, если в окне есть свет — хозяин дома, а если нет — то куда-то вышел?

— Если света нет — то умер, — вмиг посерьёзнев, ответила Тэлли. — И хозяин здесь только один — Творецк. Вам сказали, что для каждого он выращивает новый дом?

— Что-то такое слышал, да.

— Так вот, двери опустевших зарастают так, что их не открыть. А внутри всё остаётся, как было при жильце.

Хидден с минуту хмуро молчал, глядя на подол идущей впереди Тэлли, пенящийся бело-голубым светом на тёмной тропинке.

— Но зачем? Почему бы не использовать освободившиеся дома по второму кругу?

Тэлли пожала плечами:

— Я не знаю. Но думаю, он сохраняет их в качестве предупреждения оставшимся, — сказала она, доверительно понизив голос. — Согласитесь, очень наглядно вести статистику тёмными окнами и окнами, ещё светящимися.

— Да уж, — буркнул Хидден, споткнувшись впотьмах о какой-то корень. — особенно это твоё «ещё» вдохновляет… А цвет что-то значит?

— Не думаю. Скорее, Город подбирает более приятный для жильца.

— У тебя жёлтый?

Тэлли обернулась, на щеках вновь заиграли ямочки — не улыбнуться в ответ невозможно.

— Как узнали?

— Догадался…

Ещё через несколько шагов Тэлли резко остановилась:

— Пришли.

Хидден поравнялся с ней и, вглядевшись в клубящуюся темень, пожалел, что не успел выучить какую-нибудь фразу Саги. Какую-нибудь особо заковыристую фразу…

Впереди, насколько позволяли увидеть темнота и туман, раскинулось поле, взрытое небольшими холмиками. Их ряды, как и улицы Города, были извилисты и неровны, а могилы, как дома Творецка, лепились близко друг к другу, иногда срастаясь.

— Их же тут не одна сотня! — выдохнул Хидден.

— Ну… наверное, да. Говорят, основная часть погибла в первые пару лет, когда люди ещё пытались выбраться, пытались обыграть Город, перехитрить его. Сейчас жителей в Творецке гораздо меньше, чем раньше. Только необходимые.

Тэлли взяла у Хиддена часть цветов и пошла вдоль могил, бросая на них купальницы. Хидден двинулся по соседнему ряду.

— А что это за надписи? — спросил он.

По панцирям, покрывавшим могильные холмики, тянулись странные, похожие на руны, письмена. Тэлли вновь пожала плечами:

— Никто не смог их расшифровать.

— Это Город делает?

— Да. У грифонов на маховых перьях — такие же. Ну или похожие.

Хидден встал как вкопанный:

— У кого?

— У грифо… ой!

Тэлли выронила цветы, прижала ладони ко рту. За большими очками сверкнули слёзы.

— Я не должна, — пролепетала она сквозь дрожащие пальцы. — Вам, наверное, ещё рано, ещё нельзя…

— Не бойся, всё нормально.

— Нет, вы не понимаете!

Тэлли замотала головой, её била паническая дрожь.

— Я ошиблась… Я нечаянно… Нечаянно, правда! — лепетала Тэлли, глотая слёзы, обращаясь будто уже вовсе не к Хиддену. — Не сердись, пожалуйста, не сердись! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

«Она это Творецку!» — догадался Хидден.

На Тэлли было больно смотреть: казалось, если Творецк сию же секунду не покарает её за длинный язык, она сама умрёт от разрыва сердца. Хидден на миг растерялся, не зная, как быть — всё-таки Тэлли совсем не похожа на тех девушек, с которыми он обычно общался. Он бросил цветы, перешагнул через могилу и решительно прижал Тэлли к себе. «Сейчас вырвется и рассердится на то, какой я борзый, но хоть переключится с паники на возмущение», — мелькнуло у него голове, но Тэлли доверчиво уткнулась в ворот его футболки, золотые кудряшки защекотали шею.