Последний герой - Пратчетт Терри Дэвид Джон. Страница 3

— Не изнасилования, — сказал Коннёк, отыскав камень, за который можно уцепиться. — Не в случае Коэна Варвара. Может, насилие.

— В чем разница?

— Дело в подходе, я так понимаю, — ответил историк. — Не думаю, что можно найти более актуальное объяснение.

— С точки зрения закона, — сказал господин Склон из Гильдии Юристов, — ясно, что первое зафиксированное историческое деяние, на которое ссылается данное сообщение, было актом воровства у законных владельцев. Этому свидетельствуют легенды множества различных культур.

— Разве это было тем, что можно как-то украсть? — спросил Чудакулли.

— Очевидно, да, — ответил юрист. — Воровство — основа легенды. Огонь был украден у богов.

— Проблема не в этом, — сказал лорд Ветинари. — Проблема, господа, в том, что Коэн Варвар поднимается на гору, на которой живут боги. И нам его не остановить. И он собирается вернуть огонь богам. Огонь в виде… позвольте посмотреть…

Думминг Тупс посмотрел в свой блокнот, где он что-то писал.

— Пятидесятифунтового бочонка Агатовой Громовой Глины, — сказал он. — Я удивлен, что их волшебники дали ее ему.

— Он же… Конечно. Я предполагаю, что он все еще Император, — сказал лорд Ветинари. — Могу себе представить, что когда верховный правитель континента просит что-то, то вряд ли благоразумный человек будет требовать у него официальную заявку за подписью господина Дженкинса.

— Громовая Глина — ужасно мощная штука, — сказал Чудакулли. — Но к ней необходим особый детонатор. Надо разбить внутри смеси банку кислоты. Кислота впитается, а потом как жахнет. Думаю, именно этот термин подходит.

— К сожалению, благоразумный человек почувствовал необходимость и ее дать Коэну, — сказал лорд Ветинари. — И если это жахнет на верхушке горы, находящейся в центре магического поля мира, то это, как я понял, вызовет сжатие поля на… подскажите мне, господин Тупс?

— На два года, — сказал тот.

— Серьезно? Ну, думаю, мы продержимся пару лет без магии, разве нет? — сказал господин Склон, давая понять, что и это тоже будет очень прикольно.

— Со всем уважением к вам, — сказал Думминг совершенно без уважения, — хочу заметить, что нет. Моря начнут высыхать. Солнце сгорит и рухнет. Слоны и черепаха могут перестать существовать.

— И это все произойдет за два каких-то года?

— О, нет. Это произойдет в несколько минут. Знаете, магия это не то, что раскрашивает шарики и лучики. Магия держит мир.

Во внезапной тишине голос Ветинари прозвучал ясно и решительно.

— Здесь есть кто-нибудь, кто знает хоть что-то о Ченгизе Коэне? — спросил он. — И хоть кто-нибудь может сказать нам почему, покинув город, он со своими людьми похитил из нашего посольства безобидного менестреля? Взрывающиеся вещи, да, это очень по-варварски… но менестрель? Кто-нибудь может мне объяснить?

Вблизи от Кори Челести дул сильный ветер. Отсюда вершина мира, издалека похожая на иглу, казалась грубым зазубренным каскадом восходящих пиков. Центральный шпиль возвышался на мили, теряясь в дымке снежных кристаллов. На нем сверкало солнце. Несколько пожилых мужчин сгрудились у огня.

— Я надеюсь, что он прав относительно лестницы света, — сказал Малыш Вилли. — А то мы пойдем искать горячую выпечку.

— Ну, он же не наврал про гигантских моржей, — сказал Маздам Дикий.

— Это когда?

— Помнишь, когда мы шли через льды? Он тогда еще заорал «Смотрите! Нас атакуют гигантские моржи!»

— А, да.

Вилли поднял взгляд на шпиль. Воздух стал более разряженным, цвета виделись насыщеннее, и ему казалось, что стоит лишь протянуть руку — и дотронешься до неба.

— Кто-нибудь знает, там наверху уборная есть? — спросил он.

— О, она там будет, — сказал Калеб Разрушитель. — Да, я уверен, что слышал об этом. Туалет Богов.

— Чиво?

Они повернулись к тому, что казалось кучей шкур на колесах. Когда глаз привыкал, то можно было различить, что это древнее инвалидное кресло, взгроможденное на лыжи и покрытое тряпьем, которое раньше было одеялами и шкурами животных. Из груды подозрительно выглядывала пара маленьких звериных глазок.

К спинке кресла был прикручен бочонок.

— Уже пора кормить его овсянкой, — сказал Малыш Вилли, ставя на огонь закопченный горшочек.

— Чиво?

— ПРОСТО ГРЕЮ ТВОЮ ЕДУ, ХЭМИШ!

— Гребаные моржи идут?

— ДА!

— Чиво?

Они были все довольно стары. Их обычная беседа состояла из жалоб на ноги, желудок и спину. Они медленно двигались. Но у них был совершенно другой взгляд. Это было в их глазах.

Их глаза говорили, что где бы это ни было, они будут там. Что бы это ни было, они сделают это, может, и не за один раз. Но они никогда вообще не будут покупать себе футболку. И им известно, что значит слово «страх». Это то, что обычно происходит с другими людьми.

— Хотелось бы, чтобы с нами был Старый Винсент, — сказал Калеб Разрушитель, бесцельно вороша угли.

— Ну, все, ему пришел конец, — резко сказал Маздам Дикий. — Мы говорили, что не будем упоминать об этом.

— Но мы же идем к… богам, и я надеюсь, что этого не случится со мной. Чего-нибудь навроде того… этого ни с кем не должно случиться.

— Ага, верно, — сказал Маздам.

— Он был славным малым. Брал все, что мир кидал ему.

— Хорошо.

— А затем душил…

— Мы все знаем! А теперь заткнись!

— Обед готов, — сказал Калеб, вытаскивая из угольков дымящуюся пластину сала. — Кому славный моржовый стейк? Тебе, господин Симпатяга?

Они повернулись к внешне похожей на человеческую фигуре, которая опиралась на валун. Ее очертания было сложно определить из-за веревок, но совершенно точно, что одета она была в яркие разноцветные одежды. Но тут яркие одежды были неуместны. Это была земля звериных шкур и кожи.

Малыш Вилли подошел к разноцветному тюку.

— Мы вынем кляп, — сказал он, — если ты обещаешь не орать.

Безумные глаза постреляли по сторонам, затем голова с кляпом кивнула.

— Молодца. Жри свой классный моржовый… эм, кусок, — сказал Малыш Вилли, вытащив тряпку.

— Как посмели вы тащить меня весь… — начал менестрель.

— Слушай сюда, — сказал Малыш Вилли, — нам совершенно не хочется вставать и давать тебе в ухо, когда ты начинаешь так вести себя, ясно? Будь благоразумным.

— Благоразумным? Когда вы похитили…

Малыш Вилли вставил кляп обратно.

— Тощий никчемный кусок, — глухо сказал он, глядя в злобные глаза. — У тебя даже арфы не было. Что за бард без арфы? Только какой-то деревянный горшок. Дурацкая фигня.

— Это зовется лютней, — сказал Калеб со ртом, набитым моржом.

— Чиво?

— ЭТО ЛЮТНЯ, ХЭМИШ!

— Айе, а я какой лютый!

— Ну, это чтобы петь такие слащавые песенки девчонкам, — сказал Калеб. — Про… лютики-цветочки всякие. Романтика.

Орда знала мир, хоть активные действия и были за границами их занятой жизни.

— Удивительно, что за песни нравятся девчонкам, — сказал Калеб.

— Ну, когда я был пацаном, — сказал Маздам, — то чтобы понравится девчонке, надо было отрезать своему злейшему врагу башку и принести ей.

— Чиво?

— Я СКАЗАЛ, ЧТО НАДО БЫЛО ОТРЕЗАТЬ ГОЛОВУ ЗЛЕЙШЕМУ ВРАГУ И ПОДАРИТЬ ЕЙ!

— Да, романтика — это прекрасно, — сказал Стукнутый Хэмиш.

— А че делать, если у тебя нет злейшего врага? — спросил Малыш Вилли.

— Можно попробовать отрезать башку кому-нибудь еще, — сказал Маздам, — и тогда у тебя сразу появится злейший враг.

— Теперь как-то цветы больше в ходу, — задумчиво отозвался Калеб.

Маздам пристально следил за пытающимся освободиться лютнистом.

— Никогда бы не подумал, что босс попрет за собой эту штуку, — сказал он. — Кстати, а где он?

Несмотря на полученное образование, у лорда Ветинари был технический склад ума. Если хочется открыть что-нибудь, то надо лишь найти подходящую точку и приложить минимум необходимых усилий, чтобы довести все до конца. Возможно, точка окажется между парой ребер, а силу прикладывать придется через кинжал, или между двумя воющими странами и прикладываться будет через армию, но важно было найти одну слабую точку, которая будет ключом ко всему.