Опасное притяжение (СИ) - Джель Тина. Страница 32

— Можешь звонить в любое время, когда тебе удобно. Сегодня и завтра тоже можно. — не слышу наезда в голосе. Сдерживает себя.

Мне стыдно за своё поведение. Я не хотела ему грубить. Он не виноват в том, что мне пришлось пройти через всё это говнище. Ни в чём не виноват. Он вёл себя со мной предельно корректно. Всегда. Вернее, он ко мне вообще не подходил, пока я не пристала к нему со своими параноидальными вопросами. И сегодня сама к нему с просьбой обратилась….

:— Прости… — выдавливаю из себя.

— Тебя не было несколько дней. Я подумал, — замолкает и приподнимает немного плечи, — я не знал, что думать. Я же про тебя ничего не знаю. Не знаю, где ты живёшь, где работаешь, не знаю твоего телефона. Не знаю, как тебя найти. Вдруг с тобой что-нибудь случилось. Я даже имени твоего не знал, — усмехается и разводит руки по сторонам. Глаз не отводит.

— Я работаю в школе искусств. Преподаю хореографию. — Начинаю рассказывать, немного удивлённая, что он вообще про меня что-то хотел знать. — Снимаю комнату в квартире, недалеко от этого парка. Поэтому и бегаю здесь. С девочкой живём, вдвоём. Квартира недорогая, мне хватает.

Мартин удивлённо приподнимает брови и бросает взгляд на мои найки, с логотипом Рафы Надаля, которые стоят в несколько раз больше моей месячной зарплаты.

Усмехаюсь и тоже смотрю на свои кроссовки.

Не уверена, что он что-то знает про зарплату учителя, но, похоже, он точно знает, стоимость моих кроссовок. Или что его так удивляет?

Эти кроссовки мне Матвей заказывал, после того, как узнал, что Надаль мой любимый теннисист. Несколько матчей, даже посмотрел со мной за компанию. А потом благосклонно разрешил мне болеть за него: не страшно — женат, лысоват, да и живёт далеко. И, через какое-то время, презентовал мне кроссовки с его логотипом. Я визжала несколько дней от восторга. Так мне приятно было.

Не стала уж ему тогда рассказывать, что влюбилась я в Надаля, когда он был ещё юным, волосатым, никому неизвестным, но дико талантливым и харизматичным тинейджером.

— Что нужно сделать, чтобы ты согласилась поужинать со мной? — спрашивает, отвлекая меня от разглядывания кроссовок.

— Пригласить… — пожимаю плечами.

— Сегодня, в восемь, — подаётся корпусом в мою сторону и чуть прищуривается. Пытается уловить мои эмоции. — В Джунгли, к восьми? — ждёт.

— Хорошо…

— И это не за адвоката? — кажется, он до конца не верит, что всё оказалось так просто.

— Нет, не за адвоката. — подтверждаю.

— Я заеду за тобой? — Он так искренне удивлён сейчас, что мне сложно не улыбаться.

Киваю…

Закрывает лицо ладонями и смеётся откидываясь на спинку стула. Красивая у него улыбка….

Не хочу сидеть субботним вечером в одиночестве, бесконечно прокручивая в голове одно и то же.

Больше не хочу…

Глава 24

Захожу в квартиру и сразу звоню адвокату. Мне не нужно смотреть, кто это такой. Я его знаю. Его все знают — он не проигрывает. У меня даже мысли не возникало к нему обратиться, к нему простые смертные не попадают. А тут вот, неожиданность, — он одноклассник парня, который бегает со мной в одном из самых затрапезных парков нашего города. Денег бы только хватило…

Тороплюсь, чтобы не передумать. Для меня любое промедление, смерти подобно. Я как нетонущая субстанция сейчас, болтаюсь в проруби, и никак берег не могу выбрать. Ждать нельзя. Только бы ответил, суббота всё-таки…

Он отвечает. Приятный бархатный голос, на мгновение, сбивает меня с мыслей. Нервно откашливаюсь, стараясь взять себя в руки, и нескладно начинаю объяснять ему кто я такая.

— Я понял, — спокойно говорит он, когда я, в очередной раз не смогла продолжить свой стройный рассказ, — расскажи мне суть дела, коротко. Не волнуйся, я не кусаюсь…

Вот по фотографиям, которых я просмотрела великое множество в интернете, я бы ни за что не поверила, что он не кусается. Как раз наоборот, кусается, да ещё как. Его все боятся. А ещё он богат, знаменит и безумно красив. Как тут не волноваться?

Собираюсь и рассказываю ему всё, что знаю, со слов сестры. Он внимательно слушает, не перебивает. Когда останавливаюсь, задаёт наводящие вопросы, подбадривает, шутит. Не торопит меня. Расслабляюсь постепенно и начинаю уже разговаривать с ним абсолютно спокойно, как со старым знакомым. Попросил скинуть данные и обещал перезвонить. Обнадёжил тем, что шанс есть, но прежде, чем делать какие-либо прогнозы, он должен всё изучить и уточнить некоторые вопросы.

Полегчало немного после разговора. Показалось, что есть просвет и что всё обязательно наладится. Или я просто выговорилась и разделила с кем-то свои проблемы. Но очень уже хочется верить, что он меня не только выслушал, но ещё и сможет помочь. Этот вопрос тяжким грузом висит на моих плечах и давит, давит своей тяжестью. Хочется уже хоть что-то с себя сбросить, чтобы было легче.

Ледяной душ, уже по привычке, освежает и бодрит, помимо прочих эффектов.

Вытаскиваю из шкафа чемодан с вещами, которыми я всё это время не пользовалась и начинаю их раскладывать на кровати. Надо уже выбрать что-то на вечер.

Ещё собеседование у меня вроде как в понедельник, если я ничего не путаю. Не забыть бы, позвонить второму педагогу, чтобы меня подменила. Не сомневаюсь, что она согласится, но предупредить её лучше заранее.

Вторым педагогом хореографии у нас работает балерина на пенсии. Когда она мне сказала, про её зарплату, я дар речи потеряла. Она получает ещё меньше меня, потому как у неё нет высшего образования. Мне доплачивают за высшее образование, хоть и не профильное, а у неё даже этого нет. То, что она пахала с малых лет, сначала в училище, потом в театре — не считается.

Она в школе работает от безысходности. Больше просто делать ничего не умеет. Всю свою жизнь отдала театру, а сейчас ей пенсии на еду и врачей не хватает. И помогать ей некому, — ни детей, ни мужа, только взрослые родители, нуждающиеся в её заботе. Вертится, как белка в колесе, на нескольких работах, а денег всё равно еле на жизнь хватает.

У всех своя безысходность. И не факт, что твоя, — худшая из возможных.

С Ирочкой ещё нужно рассчитаться. Отдать уже ей этот чёртов налог за машину. У адвоката было бы неплохо уточнить и этот вопрос тоже. Потом, наверное, если представится удобный случай. Сейчас как-то неудобно. Надо основной вопрос решить. Он важнее.

Ещё Антону нужно напомнить, чтобы он встретил Галю вечером. Она опять пол маминого огорода решила привезти. Блин, так ведь и приручит парня блинчиками своими, да котлетками на пару, на которые она вдруг неожиданно перешла. И он, по ходу, привык к ней, не шарахается больше. За обе щёки её стряпню уплетает.

Улыбаюсь. Приятно их вспоминать. Они мне, можно сказать, семью сейчас заменили. Хорошие. Тёплые.

Смотрю на своё барахло, разложенное на кровати. Даже не верится, что я когда-то это всё носила: платья, юбки, костюмы… Как будто в другой жизни всё это было. Но вертеться перед зеркалом и смотреть на себя в красивой одежде, оказалось очень забавно…и приятно.

Кажется, в Джунглях есть танцпол. Можно будет потанцевать. Вытаскиваю брючный костюм, чёрного цвета, который мне ещё бывший привозил.

Он вообще любил меня приодеть, и всегда просил повертеться перед ним, перед выходом. Ему нравилось, когда на меня смотрели. Всегда высказывал свои пожелания и предпочтения. Своей внешности тоже много времени уделял, иногда даже слишком много, но и про меня не забывал. Был немного брезглив. Секс у нас с ним был только после душа — стерильный такой. Если я была после тренировки или после пробежки, то максимум, что он себе позволял — это лёгкий поцелуй в губы. На расстоянии. Не дотрагиваясь до меня. Я нормально тогда к этому относилась, не думала, что может быть по-другому.

А потом я познакомилась с Матвеем и ему было наплевать вообще на всё. Не было ни рамок, ни ограничений. Не уверена даже, что он замечал на мне одежду. Если только бельё, которое часто сам выбирал и очень любил с меня его снимать. Возможно, только его и замечал.