Полное собрание рассказов - Воннегут-мл Курт. Страница 109

— Ладно, я взял чем записывать. Диктуйте.

— Во-первых, мы сейчас заключаем договора на субподряды по крупным военным заказам, для обозначения которых будем использовать новую серию кодовых номеров. Все они начинаются с 16-А. Нужно немедленно разослать телеграммы по всем нашим заводам.

Перед мысленным взором Альфреда предстала Ава Гарднер, производящая сложные манипуляции с винтовкой. На ее свитере было вышито «16-А».

— Ясно, шеф.

— И у меня тут директива от…

Спустя четверть часа изрядно вспотевший Альфред в сорок третий раз проговорил: «Ясно, шеф», — и повесил трубку. Перед его мысленным взором растянулась процессия, по сравнению с которой даже самые безумные фантазии Сесиля Б. Де Миля показались бы пресными и не стоящими внимания. Все знаменитые кинодивы, которых только знал Альфред, выстроились перед ним, и каждая держала в руках что-то такое, или была одета во что-то такое, или сидела верхом на чем-то таком, за что Альфреда сразу выгнали бы с работы, если бы он это забыл. Картина была грандиозная, и она требовала полной сосредоточенности. Если бы Альфред отвлекся хоть на секунду, все бы рассыпалось вмиг. Нужно было немедленно все записать, пока не случилось трагедии. Нужно срочно взять ручку и лист бумаги. Альфред прошел через комнату как охотник, крадущийся за дичью, — стремительно и бесшумно. Даже немного пригнувшись.

— Мистер Мурхед, вы хорошо себя чувствуете? — встревоженно спросила Эллен.

— Мм-м. Мм-м, — промычал Альфред, нахмурившись.

Он схватил карандаш и блокнот и только тогда сделал выдох. Картинка уже начинала тускнеть, но пока что держалась. Альфред рассматривал женщин одну за другой, записывал всю информацию, которую они ему передавали, и позволял им исчезнуть.

Ближе к концу, когда их число сократилось, он немного замедлил темп, чтобы насладиться соблазнительным зрелищем. Вот Энн Шеридан, предпоследняя в очереди, подъехала к нему верхом на необъезженном мустанге и легонько стукнула по лбу электрической лампочкой, напомнив Альфреду фамилию главного доверенного лица из компании «Дженерал электрик». Мистер Бронко. Энн зарделась под пристальным взглядом Альфреда, спешилась и исчезла.

И вот осталась одна, последняя. Она стояла перед ним, держа в руках стопку бумаг. Альфред смотрел на нее в замешательстве. Бумаги явно должны были что-то ему подсказать, но на этот раз память его подвела. Альфред шагнул вперед и привлек красотку к себе.

— Ну, рассказывай, малышка. Что у тебя на уме? — прошептал он.

— Ах, мистер Мурхед, — вздохнула Эллен.

— О господи! — Альфред разжал объятия. — Эллен… прошу прощения. Я забылся.

— Слава богу, вы все-таки вспомнили обо мне.

Конфидо

Лето тихо скончалось, и осень, учтивая душеприказчица, собиралась убрать жизнь под надежный замок — пока за ней не явится весна. Эта печальная и сентиментальная аллегория за окном вполне устраивала Эллен Бауэрс, которая рано утром в кухне своего домика готовила завтрак мужу Генри. Был обычный вторник. Генри принимал холодный душ по другую сторону тонкой стены — и отчаянно фыркал, приплясывал и похлопывал себя по голому телу.

Эллен была жизнерадостная миниатюрная блондинка чуть за тридцать, и даже простецкий халатик ее не портил. Она любила жизнь почти всегда, но сейчас в этой любви преобладало некое чувство, напоминающее заключительные тремоло церковного органа. Сегодня утром ей открылось, что ее муж (хороший человек, что уже само по себе здорово) скоро станет богатым и знаменитым.

Ничего подобного она не ждала, ни о чем таком не помышляла; ее вполне устраивала та малость, какой она владела, да еще невинные приключения духа, например, размышления об осени, которые вообще давались даром. Генри никак нельзя было назвать удачливым дельцом — на этот счет в семье царила полная ясность.

Он тоже не требовал от жизни многого и обладал даром лудить, чинить, что-то мастерить — всевозможные материалы и механизмы в его руках оживали, как по мановению волшебной палочки. Правда, все его чудеса были мелкого масштаба, а работал он лаборантом в компании «Акусти-джем», которая занималась производством слуховых аппаратов. Хозяева ценили Генри, но высоко оплачивать его труд не собирались. Приличных доходов Эллен с Генри и не ждали и успокаивали себя тем, что получать деньги за игру в бирюльки — это вообще большая честь и даже роскошь. На том и сошлись.

Да вот только сошлись ли, размышляла Эллен, глядя на жестяную коробочку и провод с наушником, лежавшие перед ней на столе. Устройство напоминало обычный слуховой аппарат, но являло собой современное чудо, под стать Ниагарскому водопаду или сфинксу. Генри тайком соорудил его во время обеденных перерывов и вчера вечером принес домой. Незадолго до отхода ко сну Эллен посетило вдохновение, и она нарекла коробочку «Конфидо» — в этом слове уютно совмещались конфиденциальный разговор и кличка любимой собаки.

— Что человеку на самом деле нужно — почти больше еды? — с напускной скромностью спросил Генри, первый раз показывая жене свое изобретение. Несмотря на крупный рост и грубоватую внешность, обычно он бывал робок, словно обитатель леса, но тут в нем что-то изменилось, появилась какая-то искра, голос стал зычным. — Как думаешь?

— Счастье, Генри?

— Ясное дело, счастье. А где ключ к счастью?

— Вера в Господа? Ясное будущее, Генри? Здоровье, мой дорогой?

— Какое желание ты видишь в глазах любого прохожего на улице, куда ни посмотри?

— Ну, говори сам, Генри, я сдаюсь, — беспомощно вымолвила Эллен.

— Человеку нужен собеседник! Который его понимает! Вот и все. — Генри поднял со стола Конфидо и махнул им у себя над головой. — Это он и есть.

И вот сейчас, на следующее утро, Эллен отвернулась от окна и робко вставила наушник от Конфидо в ухо. Плоскую металлическую коробочку она прицепила под блузку, проводок упрятала в волосах. В ухе что-то застрекотало, зажужжало — будто рядом расположился назойливый комар.

Она застенчиво прокашлялась, хотя ничего говорить вслух не собиралась, просто, взвесив мысли, подумала:

— Какой ты приятный сюрприз, Конфидо.

— Если и есть человек, который заслуживает перемен к лучшему, так это ты, Эллен, — прошептал Конфидо ей в ухо. Голос был металлический и даже пронзительный — так звучит голос ребенка, когда тот говорит через расческу, обернутую папиросной бумагой. — Тебе столько пришлось перенести, должно и на твоем пути встретиться что-то хорошее.

— О-хххх, — подумала Эллен, в мыслях занижая чрезмерно высокую оценку. — Какие уж такие испытания выпали на мою долю? На самом деле путь был и приятный, и легкий.

— Это только с виду, — возразил Конфидо. — А ведь ты во многом себе отказывала.

— Ну, в чем уж таком…

— Ладно, ладно, — согласился Конфидо. — Я тебя понимаю. Но это ведь между нами, а такие вещи надо иногда доставать наружу. Полезно для здоровья. Домишко у вас дрянной, живете в тесноте, твоя душа от этого страдает, и тебе прекрасно это известно, бедная ты моя. И потом женщина ведь переживает, что ее муж начисто лишен честолюбия — значит, он ее не слишком любит. Если бы он только знал, каких сил тебе стоит всегда быть веселой, делать вид, будто все замечательно…

— Ну, подожди, — слабо воспротивилась Эллен.

— Бедняжка, твоему кораблю давно пора зайти в уютную гавань. Лучше поздно, чем никогда.

— Да я особенно и не противилась, — мысленно продолжала упорствовать Эллен. — Генри потому и счастлив, что его не мучает честолюбие, а если счастлив муж, значит, счастливы жена и дети.

— Все равно женщине никуда не деться от мысли, что любовь мужа измеряется его честолюбием, — заявил Конфидо. — Так что ты заслужила этот горшок золота на краю радуги.

— Тут я полностью согласна, — сказала Эллен.

— Я же на твоей стороне, — тепло произнес Конфидо.

В кухню уверенной походкой вошел Генри, грубоватое лицо порозовело от контакта с шершавым полотенцем. Он хорошо выспался и предстал перед женой в новом обличье: Генри-учредитель, Генри-предприниматель, готовый поднять себя к звездам за собственные подтяжки.