Полное собрание рассказов - Воннегут-мл Курт. Страница 54

Я был свидетелем того, как Тарбелла допрашивал журналист по поводу этих гипотез.

— Вы шутите? — спросил тот.

— Если иметь в виду, что я предлагаю эти идеи в шутливой манере, тогда да.

— То есть вы считаете их вздором?

— Давайте остановимся на слове «шутливый», — предложил доктор Тарбелл. — Если заглянуть в историю науки, мой дорогой друг, окажется, что большая часть по-настоящему великих идей родилась из умной шутки. А любая трезвая сосредоточенность со сжатыми губами — это уже приведение в порядок обрывков великих идей.

Однако миру больше пришлось по душе слово «вздор». Постепенно в прессе вслед за смехотворными историями из Вердигриса стали появляться смехотворные картинки. Например, у человека на голове наушники, через его голову идет небольшой электрический ток, и дьявол от этого испытывает неудобства. Говорилось, что уровень тока незначительный, но я как-то надел такие наушники на себя, и ощущение было крайне неприятное. Припоминаю еще один эксперимент, запечатленный в виде карикатуры: женщина с легкими психическими отклонениями рассказывает о своем прошлом, находясь под огромным стеклянным колпаком. Предполагалось, что он уловит какое-то опознаваемое присутствие дьявола, теоретически подвергаемого постепенному изгнанию. Такие картинки, чередуясь, отражали новые пути борьбы с дьяволом и состязались друг с другом в нелепости и дороговизне.

А потом пришел черед операции, названной мною «Крысиная нора». В связи с ней Пайну впервые за многие годы пришлось внимательно изучить свой банковский счет. В результате этого исследования он решил заняться поисками новых нефтяных месторождений. «Крысиная нора» подразумевала пугающие расходы, и я высказался против. Но, несмотря на мои возражения, доктор Тарбелл убедил Пайна в том, что есть только один способ проверить теории о дьяволе: поставить эксперимент на большой группе людей. И на повестке дня возникла операция «Крысиная нора» — попытка полностью освободить от дьявола округа Новата, Крейг, Оттава, Делавэр, Адейр, Чероки, Уэгонер и Роджерс. Чтобы проверить результат, решили не проводить эксперимент в округе Мэйс, расположенном как раз между остальными.

В первых четырех округах раздали 97 тысяч наушников, которые за вознаграждение нужно было носить круглые сутки. В последних четырех открыли специальные центры, куда люди приходили — тоже за вознаграждение — как минимум два раза в неделю и делились рассказами о своем прошлом. Управление этими центрами я передал своей помощнице. В этих заведениях я чувствовал себя крайне некомфортно, ибо там царила атмосфера жалости к себе и приходилось выслушивать скучнейшие причитания.

Через три года доктор Тарбелл передал Джесси Пайну конфиденциальный отчет о ходе эксперимента, после чего попал на больничную койку в состоянии истощения. Отчет носил предварительный характер, и доктор Тарбелл просил Пайна никому его не показывать — до завершения работы еще далеко, очень далеко.

Воображаю, как был потрясен доктор Тарбелл, услышав по радио в больничной палате: ведущий национального канала представляет Пайна, и тот, после невнятной преамбулы, говорит:

— Значит, мы взяли под защиту восемь округов и всыпали дьяволу по первое число. Застарелые случаи были, но ни одного нового, если не считать пяти человек, не способных толком ничего про себя рассказать, и еще семнадцати, у которых сели батарейки. А вот посередке дьявол разгулялся, мы ведь людей из округа Мэйс оставили с дьяволом наедине, вот они и мучились, как обычно…

— Все беды мира оттого, что с первого дня в нем правит дьявол, — сказал в завершение Пайн. — Вот мы его и выперли из северо-восточной Оклахомы, за исключением округа Мэйс, да и оттуда выпрем и вообще сотрем с лица земли. В Библии сказано, что между добром и злом разразится великая битва. Считаю, что она как раз и началась.

— Старый идиот! — вскричал Тарбелл. — Господи, что же теперь будет?

Исторический момент для высказывания Пайна был самым неподходящим, и ситуация оказалась взрывоопасной. Вспомните времена: весь мир, словно под влиянием каких-то колдовских чар, разделился на две враждующие половины, совершались какие-то действия и противодействия, которые, как представлялось, чреваты катастрофой. Никто не знал, что делать. Никто уже не мог управлять судьбами человечества. Каждый день был наполнен безнадежностью и отчаянием, а новости становились все хуже и мрачнее.

И тут из Вердигриса, штат Оклахома, звучит заявление, что по миру гуляет дьявол — источник всех наших бед. К тому же приводятся доказательства и вариант решения проблемы!

Земля издала вздох облегчения, и его, наверное, услышали в других галактиках. Так, значит, во всех бедах человечества виноваты не русские, не американцы, не китайцы, не англичане, не ученые, не генералы, не финансисты с политиками, вообще, хвала Господу, не бедолаги-люди! С людьми все в порядке, они существа достойные, невинные и умные, — это все дьявол, это он пускает под откос все добрые начинания человечества! Самоуважение в среде людей возросло в тысячи раз, и никто не потерял лица — кроме дьявола.

Политики на всех континентах кинулись к микрофонам и в один голос заявили: мы против дьявола! Редакционные статьи мировой прессы выражали ту же бесстрашную позицию: дьявол не пройдет! Сторонников у него не было.

В ООН малые страны внесли резолюцию: все большие страны, подобно любящим детям, каковы они, в сущности, и есть, должны взяться за руки и навсегда изгнать с земли злейшего врага человечества — дьявола.

Несколько месяцев после сенсационного заявления Пайна все новости были связаны с Армагеддоном — чтобы вытеснить их оттуда, пришлось бы как минимум сварить собственную бабушку или устроить безумную битву на топорах в детском приюте. Раньше местные журналисты развлекали своих читателей всякими сомнительными диковинками в Вердигрисе — теперь они мгновенно превратились в знатоков и рассуждали о братпухрианских гонгах дьявола, эффективности крестов на подошвах, черной мессе и глубинном познании. Почта трудилась, как под Рождество, доставляя горы писем в ООН, в госструктуры, в институт Пайна. Судя по всему, народ и так знал, что все беды происходят от дьявола. Многие утверждали, что видели его лично, почти каждый имел неплохой план, как от него избавиться.

Попадались и такие, кто считал, что вся эта кампания — бред сивой кобылы. Но они чувствовали себя как страховой агент похоронного бюро на вечеринке в честь новорожденного — поэтому просто пожимали плечами и помалкивали. А если кто-то пытался что-то вякнуть, на него все равно не обращали внимания.

В числе сомневающихся был и доктор Горман Тарбелл. «Боже правый, — говорил он с тоской в голосе, — мы же сами не знаем, что именно доказали наши эксперименты. Они ведь только начались. Пройдут годы, прежде чем мы с уверенностью скажем, прижали мы дьявола или нет. Теперь из-за Пайна весь мир возликовал: сейчас мы включим пару приборчиков, и жизнь на земле снова станет раем». Но его никто не слушал.

Пайн, к тому времени уже обанкротившийся, передал свой институт в ведение ООН, и была создана структура под названием ЮНДИКО — Комитет по демонологическим исследованиям при ООН. Доктор Тарбелл и я представляли в этом комитете Америку, и первое заседание состоялось в Вердигрисе. Меня избрали председателем, и я, как вы, вероятно, догадались, стал объектом всякого рода дурных шуток — мол, кому же еще возглавлять такой комитет, как не человеку с моей фамилией.

Тут было от чего прийти в уныние: от этого комитета ждали — и даже требовали — серьезных результатов, а у его членов не хватало элементарных базовых знаний о предмете. Мандат, который выдало нам человечество, был нацелен не на предотвращение психических заболеваний — нет, перед нами стояла задача уничтожить дьявола. Тем не менее потихоньку-полегоньку мы разработали план действий, и главные идеи исходили от доктора Тарбелла.

— Мы ничего не можем обещать, — сказал он. — Но нам предоставлена возможность поставить эксперимент в масштабе всей планеты. Поскольку все тут основано на предположениях, никто не мешает нам предположить кое-что еще. Допустим, что дьявол — это эпидемия, вот и займемся лечением этого заболевания. Если создадим такие условия, что дьяволу в человеческом теле станет неуютно — во всех уголках земли, — тогда он исчезнет, или умрет, или переберется на другую планету, или займется другими своими делами, если он вообще существует.