Ника, Эрн и осколки кружев (СИ) - Дереча Екатерина. Страница 28

Неужели тот самый предатель, о котором говорил Кайдо, — Райан? Милосердный, учтивый, мягкосердечный и ласковый брат, который никогда не повышал голос и всегда находил слова поддержки даже для лошадей и слуг? Тот самый Райан, который смеялся до колик над сестрой, попытавшейся оседлать соседскую козу, и давший ей забавное прозвище? Ника сжала зубы и часто задышала… не может Райан быть предателем! Кто угодно, но только не он! Да она скорее поверит, что Михар предал свою страну и решил отыграться на заевшихся аристократах, или что мать в перерывах между принятием успокоительной настойки захотела мести и нашла исполнителей.

Мысли в голове девушки стремительно менялись, она перебирала в памяти каждое событие с участием Райана и вдруг вспомнила, что Райан делил алхимическую лабораторию с Кеваном. И если Райан всего лишь испытывал экспериментальные артефакты на прочность, его брат-близнец вовсю проводил опыты на людях и проверял свойства изобретённых им лечебных микстур. Моника чуть не застонала в голос — намёки Кайдо уже перестали быть просто намёками, они проросли в душе, словно сорные семена, отравляя мысли и воспоминания о самых родных людях.

Райан не предатель, как и Кеван, — решила девушка для себя. Кто бы что ни говорил, но тихоня Кеван, безразличный к боевой магии и мелким дрязгам, всегда был слишком отрешённым и серьёзным для каких-то интриг и тем более вступления в ряды предателей. Успокоив себя, Ника почувствовала уверенность — её ведь и правда любили. Разве мог кто-то из братьев подставить её или спланировать похищение?

Тот же Кеван учил сестру оказывать первую помощь без магии, Райан настаивал на тренировках со шпагой, а Михар сам пригласил Таккедо Стенели и выпросил у мастера пробный урок. Динстон всегда защищал Монику, казалось, он готов бросить весь мир и укрыть младшую сестрёнку от всех бед. Он даже разорвал помолвку с Лирейной из-за того, что та осыпала Нику ругательствами и напугала её. Кайдо не прав — в семье Моники нет и не было людей, способных причинить ей боль.

— Эй, ты там не уснула? — грубо одёрнула Инес девушку, занятую собственными мыслями. — Сейчас будешь молчать, кивать и сурово сжимать губы. Можешь сделать вид, что размышляешь об убийстве — главное, убери с лица эту страдальческую мину.

— Хорошо, — кивнула Ника, только теперь заметив, что они пересекли длинный мост и площадь перед дворцом, уже стоят перед воротами, и на них с подозрением косятся стражники.

— Уважаемые, нам нужен безмолвный судья, — коротко бросила наёмница, скривившись. — Проводите к любому из них — у нас есть важная информация.

— Безмолвные судьи не принимают ближайшую неделю, — отчеканил один из стражников, погладив рукоять шпаги. Другой стражник и вовсе положил руку на револьвер, торчащий из поясной кобуры.

— Пусть решают безмолвные исполнители, это дело касается Храма правосудия, — настаивала Инес, не обращая внимания на грозный вид мужчин. — Позовите кого-то наделённого полномочиями или пеняйте на себя.

— Все исполнители заняты, — пожал плечами стражник, кивнул на мост, явно намекая на обратный путь, и усмехнулся.

— Ладно… как бизар с резервом пятого ранга и мастер Лиги Трилистника я требую выделить мне временные апартаменты для ожидания освободившегося судьи, — на губах наёмницы расплылась хищная улыбка, совершенно не вязавшаяся с милой внешностью и впечатлением, которое девушка производила на других. — В случае отказа я направлю донесение Эссуа Маранте — верховному безмолвному судье. Пусть он сам решает, стоят ли ваши жизни упущенной информации.

— Прошу прощения, инорина, наша работа вынуждает нас следовать правилам, — тут же сменил тон стражник, убрал руку со шпаги и вытянулся во весь рост. — Сейчас я вызову сопровождающего.

Пока стражник шептался с кем-то через переговорный амулет, Инес не сводила взгляда с его напарника, который отвечал тем же внимательным взглядом. Монике показалось, что эти двое знакомы друг с другом, но спрашивать что-либо она не решилась. А потом и вовсе стало не до расспросов — сопровождающий появился словно из ниоткуда, кивнул на объяснение стражника и поманил троицу за собой. Ника бросила вопросительный взгляд на Инес, поймала лёгкий кивок, почти не заметный для остальных, и пошла следом за безмолвным исполнителем.

То, что этот мужчина явно принадлежит к касте безмолвных, было ясно и очевидно даже тем, кто никогда про них не слышал: сине-чёрный плащ, почти такой же, как у Моники и Инес, скрывал фигуру, на лицо падала тень от капюшона, скрадывая черты, тонкие кожаные перчатки повторяли контуры рук, а тяжёлые сапоги с металлической оковкой явно предназначались для усиления удара ногой. Ника следила за походкой мужчины, за его скупыми движениями и отчётливо понимала — такой не станет предупреждать, тихо сделает свою работу, не проронив ни единого слова. На ум пришло сравнение с породистым псом, который без рычания и громогласного лая вгрызается в горло в отличие от дворовых псин, что только лают, но напасть не сумеют.

На этой тягостной ноте девушка вдруг поймала себя на мысли, что она каким-то образом научилась определять опасность. Словно она уже делала это: оценивала угрозу, сравнивала с другими, знала, куда ударить. И снова вспомнился учитель — Таккедо Стенели научил Нику делать всё это. Казалось бы, всего лишь тренировка со шпагой, но на деле, мастер подготовил Монику ко всему этому, научил действовать, научил бить наотмашь и колоть с изяществом и грацией. Все эти годы Стенели готовил Нику к тому, чтобы однажды она вступила в ряды Лиги.

Ника громко выдохнула, нарушив безмолвие в коридоре рилантийского королевского дворца, взяла себя в руки и зашагала дальше, ни взглядом, ни движением не выдавая истину, так внезапно ей открывшуюся. Каждый из братьев научил девушку чему-то, каждый вроде бы случайный эпизод стал значимым. Даже то, как Кеван указывал на уязвимые органы и учил перевязывать раны, или умение обращаться с метаемым оружием, навязанное в своё время Михаром — всё это в итоге стало для Моники той самой подготовкой, которую не смог дать Кайдо.

Она ведь уже всё умеет и всё знает. Теоретические знания нужно лишь подкрепить практикой, только и всего. И чем эта Инес лучше неё? Только тем, что провела больше времени среди наёмников и убийц, или тем, что научилась бить без промахов? Вот чего не хватало Нике — уверенности. Уверенности в себе, в том, что она действительно что-то умеет и на многое способна. Ведь это правда — она умеет обращаться со шпагой, врачевать раны без магии, метать ножи и стилеты, определять уровень подготовки противника. Да много чего ещё! А магия? Да ведь Моника с первого раза сумела перенаправить витающую в воздухе магию, более того, она впитала сырую магию из разлома, исцелила Арнана и не лишилась жизни.

Шаги девушки стали чётче, походка вдруг сменилась на другую — уверенную, скользящую, точь-в-точь, как учил Кайдо — абсолютно бесшумную поступь, доступную лишь тем, кто знает цену каждому движению. Ника так и не поняла, откуда в ней появилась эта уверенность, но ей понравилось ощущать себя другой. Не нулевиком без магии, который вынужден пользоваться краном в ванной наравне со слугами, не дочерью влиятельных родителей и сестрой не менее влиятельных братьев. Она вдруг ощутила себя цельной, настоящей — такой, какой всегда хотела стать. Ради этого ощущения она сбежала из дома и поселилась в доходном доме лари Викор в провинциальном городке и ради этого Моника пыталась долгие годы стать похожей на Динстона.

— Что-то ты притихла, — обратилась к ней Инес, когда они очутились в просторной гостиной и дверь за безмолвным исполнителем закрылась. — Осознала свою непримечательность на фоне блеска дворцового паркета?

— Нет, знаешь, я осознала кое-что другое, — Ника прошлась по гостиной, заглянула в распахнутые двери смежных комнат и остановилась рядом с окном, выходящим в сад. — Кажется, мне нравится быть частью Лиги.

— Надо же, я думала, ты будешь скулить и проситься к мамочке с папочкой, — хмыкнула наёмница и повторила маршрут Моники — похоже, они одинаково мыслили и обе решили проверить апартаменты на наличие посторонних. — Вид у тебя, как у домашней кошки — холёной, гладкой и совершенно не умеющей ловить мышей.