Перекресток судеб (СИ) - Шабурова Эльмира. Страница 21

— Спасибо за предупреждение, — сказала я и, поклонившись, посмотрела на своих друзей. Вид у них был изумленный, и они не сводили с меня глаз.

Я почувствовала, как краснею и поэтому, кашлянув, сказала:

— Давайте поспешим, вдруг инквизиторы сюда явятся.

— Они не посмеют, — уверенно сказала та служительница Мороши, что была старше всех. — Но вам действительно лучше поспешить, ночь на исходе, вам нужно покинуть Осирион. Доплывете до ближайшей деревни, а оттуда до тракта пешком через лес пойдете. И помните об инквизиторах.

— Спасибо. — Не дружным хором сказали мы и Сарим первым прошел через портал на берег реки. Потом прошла Акая и я пошла вслед за ней, переход был абсолютно неощутим, ты просто делаешь шаг и вот ты уже у реки, я обернулась и увидела, как Захар появляется из непрозрачного круга радужного марева.

— Эй, поспешите! — Крикнула молоденькая служительница Мороши, и мы поспешили забраться на лодку, где расселись на небольших скамеечках. Девушка, стоявшая посреди лодки, оттолкнулась от дна реки длинным веслом, и река понесла нашу лодочку быстро и легко. Мы быстро нагнали лодку с беспризорниками, а потом и обогнали. Наша лодка плыла явно быстрее остальных, поэтому мы в деревне оказались раньше всех и, быстро выбравшись на небольшой деревенский причал, поспешили скрыться от любопытных глаз в лесу. Мы бежали молча, по едва заметной тропинке, и я была рада, что нам всем было не до разговоров. Мы все, как подгоняемые кем-то, бежали и бежали, пока не стали спотыкаться от усталости, и, наконец, Сарим велел нам остановиться и отдыхать. До тракта было еще далеко и потому мы просто разместились на небольшой полянке у тропинки. Захар занялся костром, а Сарим пошел искать ручей, чтоб набрать воду. Акая сидела напротив и явно подбирала слова для разговора, а я просто с трудом сдерживала зевоту, все мое тело начало ломить и корежить. Мышцы и суставы разболелись неимоверно, я вспомнила, что вытворяла на крыше, спасая детей, и теперь мое тело мстило мне за то, что я его не тренировала для таких вот битв, и кто-то в моем подсознании злорадно пообещал заняться моим физическим состоянием, обещая замучить тренировками. Я тряхнула головой, выгоняя этого обещалу, и неожиданно для самой себя уснула.

Глава седьмая

23 июля. Лес у реки Лика, город Сатурион

— Там сожженное святилище Тишины! — прохрипел Сарим.

– И служители на деревьях висят! — пробормотал явно пораженный до глубины души Захар.

Мы все посмотрели на Бор Бара, он сидел, непонимающе переводя взгляд с одного друга на другого, потом встал и неуверенно зашагал в ту сторону, откуда прибежали парни. Казалось, он не мог поверить в то, что услышал, и потому шел так медленно.

Святилище было спрятано за густыми, высокими кустами и попасть туда когда-то было непросто, но, похоже, злодеи подожгли огромный кусок ограды огненной волной и вошли в святилище большой толпой. Даже на мой неопытный взгляд следов на земле было много, да и схватить шесть служителей и повесить их на деревьях малым числом было непросто. Наш Тихоня смог уложить много народу перед своим святилищем прежде, чем умертвие добралось до него. И то оно не сумело перешагнуть порога храма. А тут шесть служителей и, насколько я знала, они все владели этой страной магией Тишины, в конце концов они могли уйти тропой тишины, но не ушли, они предпочли погибнуть, сражаясь, а потом уже их повесили.

Мы молча смотрели на почти полностью сгоревший храм и на повешенных и не могли сдвинуться с места, все были настолько поражены кощунством произошедшего, что не смели переступить через границу земель святилища.

Бор Бар повернулся к нам и приложил палец к губам, он просил нас хранить молчание, и мы согласно кивнули. Так мы отдавали дань уважения погибшим. Бор Бар первым шагнул на землю святилища, и мы пошли за ним. Ветер попытался прогнать нас, но мы устояли и подошли к дереву, на котором висели повешенные. Сарим забрался на плечи Захара и срезал веревки, а Бор Бар и я с Акаей ловили тела и опускали на землю. Все они были молодыми, еще совсем юными, почти подростками, и на груди каждого был вырезан символ в виде перечеркнутого полумесяца. Наш Тихоня провел пальцами по ране каждого умершего и тихо, но очень зло зарычал. Он резко встал и пошел в сгоревший храм, крыша которого частично обвалилась, но к алтарю подойти было можно. Он с трудом вынул один из больших камней, из которых был сложен алтарь и достал огромную шкатулку. С трудом подняв, он вынес ее из храма и положил возле мертвых собратьев. Дунув на замысловатый рисунок возле замка, он ударил по замку, и он открылся. В шкатулке лежали саваны и медальоны служителей. Бор Бар сам без нашей помощи обрядил своих товарищей в погребальные саваны и, открыв тропу тишины, унес тела на тропу и столкнул в образовавшуюся на ней воронку из чистой магической энергии. Тела ярко вспыхнули и исчезли. К нам Бор Бар вернулся заплаканный и бледный, прядь его волос у левого виска поседела, и он стал выглядеть значительно старше.

Бор Бар заново открыл шкатулку и достал из нее не белый наряд служителя Тишины, а бледно коричневый наряд и кольчугу тончайшего плетения, он подпоясался поясом с мечом и тремя метательными ножами, одел на руки наручи, и когда он повернулся к нам, я его с трудом узнала, он как будто перестал быть Бор Баром, он стал кем то другим, и этот человек не был добрым. Бор Бар накинул на голову белый платок и обмотал им лицо так, что видны стали только глаза и, поманив нас за собой, снова пошел в храм.

За алтарем на стене была небольшая дверь всего в полтора метра высотой и шириной в метр. Она была заперта на магический замок и те, кто пришел разрушить храм, так и не смогли открыть эту дверь.

Бор Бар опустился перед дверью на колени и, сделав три глубоких вздоха, вдруг произнес совершенно нормальным голосом:

– Я Бор Бар Борион, хранитель утренней Тишины, верховный служитель Тишины и покровитель молчаливого братства очищения, призываю братство к служению!

За дверью что-то заскрежетало и грохнуло чем-то тяжёлым, а во мне снова лопнул пузырь, и мне захотелось встать на колени рядом с Бор Баром и поклясться Тишиной, что я не отступлюсь пока не покараю виновников гибели собратьев. Но я сдержалась, со всей силы вонзив ногти в свои ладони, я заставила себя стоять и смотреть как Бор Бар открывает маленькую дверь и входит в нее, а за ней мы увидели улочку шумного города, увидели то, как к Бор Бару присоединяются к еще нескольким таким же, как и он одетых воинов и скрываются в толпе.

– Это Сатурион! — Изумленно сказал Сарим и земля под нами зашаталась, возмущенный ветер загудел, раздувая еще не остывшие угли и мы все дружно поспешили покинуть оскверненное святилище и вошли в город Сатурион.

Мы стояли в маленькой подворотне и видели, как стена за нашими спинами выравнивается, а маленькая дверь исчезает. Входить в толпу горожан мы не спешили, было такое ощущение, что нам не нужно торопиться, и мы оказались правы. Появились стражники, разгоняя народ по домам, а потом над городом опять разнесся набат, и я вся сжалась и почувствовала острый укол вины.

– И что, теперь везде, где мы появимся, будет бить набат и люди будут гибнуть? — спросила я у друзей.

– Это не из-за нас, это из-за Бор Бара и его собратьев! — ответил Сарим. — Если бы я знал кто он на самом деле, я бы с самого начала держался от него подальше.

– Почему? — хором спросили мы, и Сарим, взъерошив волосы, нехотя ответил.

– У Тихонь есть шесть старших служителей. Пять вполне мирные и тихие, они занимаются всем нам привычными делами. Целительство, школы и помощь бедным, то, к чему мы все привыкли. Но хранитель утренней Тишины — это генерал их армии, хотя мало кто верит в то, что они на самом деле существуют, но так говорят, и в паре книг я читал, что если братство и Хранитель утренней Тишины поднимутся, то они и инквизиторов, и магов на колени могут поставить на раз два. Поэтому инквизиторы и не связываются с Тихонями.