Готова на все (СИ) - Волынская Илона. Страница 49

- А спрашивать я тебя действительно буду! – возмущенно заявил он и пристально уставился ей в глаза, дескать, посмей только возразить! – Чтоб ты там про меня не думала, я не Джеймс Бонд и у меня нет гарема из свидетельниц! И если уж нашлась одна такая, с которой я хочу заниматься любовью и которая хочет заниматься любовью со мной…

Элина смятение усилилась: разве она хочет? Случайно получилось…

- …Так мне бы еще хотелось, чтоб она пожила подольше!

- При чем тут моя жизнь? Меня что, кто-то собирается убивать? – принужденно улыбнулась Эля. Что за чушь он городит?

- Ты же вроде умная? - с явным сомнением в голосе сказал Александр, - У тебя же, вроде, куча дипломов за то, что ты умная! Ну так и подумай своей умной головой – мужики в камуфляже приезжали, чтоб тебя в другой ресторан пригласить? А труп твоего коллеги у них в фургончике случайно завалялся? Знаешь, о людях можно составить довольно точное представление, если изучить случайно завалявшиеся у них предметы!

Эля снова резко вскочила, потом села на место, и жадно отхлебнула остывшего чая.

- Как он умер? – спросила она, - Грушин…

- Не о том спрашиваешь, - проворчал он, но все-таки ответил, - Во время погони. Просто не выдержал всех этих толчков и ухабов. - Александр болезненно поморщился, - Он был в очень тяжелом состоянии. Что ты хочешь, неделя непрерывных пыток, да еще без всякого специального оборудования, одними подручными средствами – кого угодно доконает.

Эля моментально вспомнила загнанную под ноготь скрепку – и снова быстро-быстро начала глотать чай.

- Но зачем? Зачем кому-то… - она сделала над собой усилие, выдавливая это слово сквозь сведенное горло, - …пытать Грушина? Это же не приключенческое кино советских времен – подлые империалисты похитили советского физика, чтобы узнать секретную формулу.

- А что, они ее и так знают? – напряженно подавшись вперед, переспросил Александр.

- Кого? – опешила Эля.

- Формулу, - ответил Александр, - Ну что ты на меня так смотришь! – заорал он, - Опять будешь вкручивать, что за ваши импортные гранты не убивают?

- Тише, не кричи, - испуганно оглядываясь на дверь кухни, прошептала Эля. Второго отцовского выхода она просто не перенесет!

- Что ты дурочку из себя корчишь? – перешел на злобный шепот Александр, - Всем давно понятно: твоего профессора убили из-за чего-то такого, что вы в своих лабораториях нарыли! Коллегу твоего украли, когда он, козел, орал на все поминки, что любимый ученик и первый заместитель! Вот они и решили, что нужные им сведения у него.

- Да ничего мы не нарыли! – вклинилась Эля, - И Грушин никакой не заместитель, а просто дурак амбициозный, все он придумал!

- Вот-вот! Когда его пытали, он тоже, небось, орал, бедолага, что все придумал, никакой не заместитель, ничего не знает… Только ему не поверили! Думаешь, тебе поверят, когда ты, дурища, будешь, как меня, уговаривать: ничего не знаю, впервые слышу? – снова сорвался на крик Александр.

Мутный мрак и фигуры камуфляжников, склонившихся над распростертым на полу телом – ее, Элиным, телом! Безжалостные глаза в прорезях маски, и приближающиеся к ней те самые «подручные средства» и беспомощность, и напрасные мольбы, и потом только боль и крик, крик, крик!

Эля сорвалась с места и кинулась в ванную. Глянцевые, одурительно пахнущие свежестью помидоры, и роскошный карбонат, и пряное, искристое вино – все это дурно пахнущей, мерзкой струей разом хлынуло в унитаз. Обеими руками Эля вцепилась в фаянсовый обод, чувствуя, как тело содрогается в корчах, выплескивая наружу содержимое желудка. Последний спазм сотряс внутренности, выталкивая сгусток желчи. Эля еще постояла, цепляясь за унитаз. Прямо перед ее лицом вдруг зависло полотенце.

- Вытрись, - пробурчал Александр.

Она попыталась ухватить полотенце, но пальцы не слушались и тогда он сам крепким сильным движением вытер ей лицо, размазывая остатки косметики.

- Но они должны мне поверить! - выныривая из жестких складок махровой ткани, пробормотала она. Ее убьют, неизвестно за что, страшно и мучительно, и Ясь останется совсем один. – У меня ребенок!

Александр засмеялся так, словно она удачно пошутила.

- Но я действительно ничего не знаю! – в отчаянии вскричала Эля.

- Плакат вывесишь: «Я ничего не знаю»? Или объявление в газету дашь? – поинтересовался Александр.

- Что мне делать?

- Думать! Соображать, - отрезал Александр, метко забрасывая полотенце в корзину грязного белья, - Пошли, сладкого чаю выпьешь, полегчает.

Они вернулись на кухню.

- Что соображать? – жалко проскулила Эля.

- Попробуем по классической схеме, - деловито предложил он, - Кому выгодно. Вот вы ведете свои исследования по этим самым грантам, вот вы чего-то обнаружили… эдакое… ну открытие, я не знаю как оно у вас называется… И что дальше? Это ж наверняка можно денежно реализовать. Что вы с этого имеете?

- А ничего! – моментально выпалила Эля и видя недоверчивую мину на его физиономии торопливо пояснила. – Имеет тот, кто деньги вкладывает. Все результаты исследований принадлежат фондам – они ж нам зарплату платят, оборудование покупают…

- То есть, вам от ваших открытий никаких доходов не положено? - отставив свою чашку, медленно и раздельно произнес Александр, - Допустим, придумали нечто уникальное, на миллионы долларов, а все равно ничего, кроме дохлой зарплаты, вам с того не перепадет?

Эля ошеломленно уставилась на него:

- Ты хочешь сказать… - она тоже было отставило свою чашку, потом судорожно схватилась за нее – ей вдруг нестерпимо захотелось пить. Она принялась глотать, капая чаем на проглядывающую в распахнувшейся шубе голую грудь, – Савчук придумал что-то доходное и не захотел отдавать это фондам? – не отнимая чашки ото рта, гулко прогудела она, - Но ему все равно нужны были деньги на проверку гипотезы, на разработку математического аппарата, на эксперименты… И чтобы получить эти деньги, а результаты потом не отдавать, он просто подсунул фонду подложный проект? А на самом деле вел совсем другие исследования? Думаешь, так?

- Если ты немедленно не запахнешься, я никак думать не смогу, - решительно сообщил ей Александр.

Эля опустила глаза вниз и моментально уткнулась взглядом в свой собственный сосок, дерзко проглядывающий между меховыми полами. Она торопливо закуталась в шубу.

- Все равно не может быть! – вызывающе заявила она.

Александр вздохнул, с сожалением поглядывая на ее придерживающую ворот руку:

- Чего у тебя опять не может?

- Не мог Савчук подложный проект протолкнуть! Там вам не здесь! В смысле, это у нас можно в Министерство любую туфту на личных связях впихнуть, а все эти фонды – они знаешь какие переборчивые! У них каждый проект специальные эксперты анализируют и без их согласия ни один принят не будет! А эксперты все, между прочим, анонимные!

- Значит, твой покойный шеф сумел выяснить, кто они, – невозмутимо заявил Александр, - Он же у тебя был международно известный – выходит, его личных связей хватило.

- Фигня! – возмутилась Эля, - Все ты на наших равняешь! Допустим выяснил Савчук, кто эксперты. Даже, допустим, настолько рехнулся, что предложил им одобрить подложный проект, с которого их фонд потом ни копейки не заработает. Ну так они бы Савчука послали дальше чем видно, и еще бы во все другие фонды сообщили о его недостойном поведении. Чтоб его больше к импортным денежкам на пушечный выстрел не подпустили! Им за экспертизы такие деньги платят, что фиг они тебе станут ради ерунды рисковать!

- А если не ерунды? Если твой Савчук нарыл такое, что все экспертные зарплаты рядом с этим как раз и есть – ерунда? – спросил Александр.

Эля задумалась.

- Хорошо, - после долгого молчания сказала она, - Пусть даже так… Но это у нас такие договоренности проходят спокойно, и никто не удивляется. А в нормальных странах считаются уголовным преступлением, а может и вообще – изменой капиталистической родине! Если всплывет, вся полиция и спецслужбы на уши встанут.