Волчий шлем - Кнаак Ричард Аллен. Страница 25

И, конечно же, бывший волк-рейдер Джерилон Дейн.

Дейн был не робкого десятка. Он оказался очень молод, но птицелев сразу распознал в нем бывалого воина: в лице Дейна было нечто такое, что Грифон видел всякий раз, глядясь в зеркало.

Если этот Дейн не трус — значит, он просто не желает рассказывать то, что ему известно…

Грифон принял свой изначальный облик. Схватив арамита когтистой лапой за ворот рубахи, он подтянул его к себе так, что нос Дейна оказался всего в дюйме от острого клюва птицельва. Дейн, к его чести, не издал при этом ни звука — только громко сглотнул.

— Ты расскажешь мне, — начал Грифон, с силой нажимая на каждое слово, — то, чего не помнят обо мне мои собратья и я сам, но чем так озабочены твои бывшие хозяева. Иначе ты сейчас же узнаешь, почему даже самые крупные и дерзкие хищники предпочитают обходить грифонов стороной.

Джерилон Дейн улыбнулся (что выглядело весьма зловеще, поскольку арамиты почти никогда не улыбались) и спокойно, но решительно оторвал руку Грифона от своего ворота. Грива птицельва встала дыбом, он занес уже руку для удара — но Дейн по-прежнему выглядел невозмутимым.

Из-за спины Грифона раздался голос Хаггерта:

— В этих стенах не прольется кровь, Грифон. Пусть даже нам придется применить силу иного свойства.

— В этом нужды не будет, — презрительно фыркнул арамит. — Если эта бестолочь перестанет вопить и соизволит слушать, то все поймет.

— Я тебя прекрасно понимаю, грязный шакал.

На этот раз ощетинился Дейн, хотя, конечно же, по-другому:

— Ты опять не слушаешь! Я не могу рассказать тебе о том, что ты хочешь узнать, потому что ничего не помню!

Грифон попятился и замер, точно громом пораженный.

— Что? — переспросил он, придя в себя. Джерилон Дейн снова с презрением ухмыльнулся:

— Едва проснувшись в одной из комнат этой цитадели, я сразу понял, что с памятью творится неладное. Я забыл все, что хотел рассказать в обмен на свое спасение — в том числе и то, что касается тебя. Поняв, что случилось, я испугался, что хозяева Сирвэка Дрэгота отправят меня назад, к бегунам.

— Мы никогда так не поступаем, — заверил его Хаггерт.

— Откуда мне было это знать? Вы-то не выросли под властью Повелителя Стаи, не говоря уж о моем господине, Разрушителе. Я думал, хоть кто-то из вас сохранил в памяти какие-то знания…

— Мы понесли большие потери, — с болью произнес Мрин-Амрин. — Многие из старейших Стражей погибли… — Оба его голоса умолкли, не доведя мысль до конца, но никто не попросил его продолжить.

Дейн кивнул:

— В таком случае, ваши дела даже хуже, чем мы полагали. Что я помню прекрасно, так это наш вечный страх, что вы, приятели, — в голосе Дейна зазвучала злая ирония — повадки волка-рейдера порой еще давали себя знать, — что вы… что вы… — Он набрал в грудь побольше воздуха. — Мне трудно это объяснить, но я постараюсь… что вы всеми силами будете искать и найдете то, что жизненно важно для вашего дела. — Бывший офицер тяжко вздохнул, словно сбросив непосильную ношу, и выругался. — Простите. Я бы рад выразиться ясней, но не могу.

— Колдовство… очень сильное заклятие, — пробормотал Хаггерт.

— Невероятно сильное, — добавил Мрин-Амрин. Еще один Повелитель Стражи погладил свою флейту и молча кивнул.

Джерилон Дейн горько усмехнулся:

— А чего вы ждали от моего господина, Разрушителя?

— Тебе пора запомнить, арамит, что он больше не твой господин, — прошипела Тройя.

— Я приложу все усилия.

— Хватит пустых споров! — вмешался Грифон. — Нам нужно определить план действий. Пункт первый — Канисаргос.

— Я уже сказал: я не вернусь туда. Люперион — ничто по сравнению с Канисаргосом. Когда после разрушения Кволарда Канисаргос сделался столицей, Хранителям было приказано опутать весь город такой хитроумной колдовской паутиной, чтобы не остался незамеченным ни один горшок, в котором знахарки варят свое зелье! Представь, что начнется, если в окрестностях города появишься ты? Да шуму будет больше — естественно, его услышат только Хранители, — чем если бы в Канисаргос заглянул сам Разрушитель!

— Значит, это ты не забыл?

— Мой бывший господин, — парировал Дейн, с вызовом глянув на Тройю, — никогда не забывал лишний раз напомнить об этом.

— Уж-ж-ж нес-с-сомненно, — прошипел Моргис; от волнения он не сразу совладал со своей речью. — Наверно, такая эффективная защита обошлась недешево?

— Весьма недешево. Насколько я понимаю, большинство Хранителей погибло, устанавливая ее.

— Скорее всего, с ними произошел» несчастный случай «, — сказал дракон. — В некоторых местах такая практика весьма распространена…

Грифон с прищуром поглядел на своего компаньона. Он бы ничуть не удивился, узнав, что и сами драконы практикуют подобные вещи. У людей тоже так случается: хочешь похоронить дело в тайне — похорони того, кто этой тайной владеет…

Что-то щелкнуло у него в мозгу.

— Ты упомянул Кволард. Древнюю столицу.

Дейн пожал плечами:

— Ну и что?

Услышав название разрушенного города, многие из безликих — птицельву это название тоже показалось более подходящим — оживились. Не то, чтобы это было слишком заметно, но Грифон, будучи хищником, уловил, что упоминание бывшей арамитской столицы не оставило их безучастными. Птицелев понял, что он на верном пути:

— Что случилось с Кволардом?

— Ну, это даже я знаю, — сказала Тройя, лениво водя коготками по бедру. Грифон усилием воли заставил себя поднять взгляд на ее лицо. — Вожаки волков-рейдеров прогневали своего собачьего божка, и он наказал их — а заодно смел с лица земли целый город со всеми жителями. Что лишний раз подтверждает величие его ума! — ядовито добавила она.

Бывший волк-рейдер побелел, но затем вспомнил, где находится, и кивнул:

— Да. Это более-менее похоже на правду. Грифон не был в этом уверен:

— Даже судя по той малости, что я помню о Разрушителе, все не так просто.

— Может быть, тут скрыто что-то еще. Я не помню, — ответил Дейн.

— А ты помнишь, когда это случилось?

Бывший волк-рейдер усмехнулся:

— Я несколько моложе тебя, птица. Давно. Задолго до моего рождения. Думаю, не меньше двух веков назад.

— Тогда верно… — пробормотал Грифон, задумчиво потирая подбородок.

— Что это значит? — обратился к Хагтерту Мрин-Ам-рин. — О чем это он думает своими птичьими мозгами?

Хаггерт пожал плечами; не исключено, что под его маской заиграла усмешка. Он явно не разделял опасений своего товарища.

Третий Повелитель Стражи, чьего мнения никто не спрашивал, развернул ткань, которой была укутана флейта, и принялся полировать замысловатые резные узоры.

— Дейн, ты что-нибудь знаешь о том, где находится Кволард? Понимаю, что вряд ли, и все же…

— Знаю, Грифон.

— Знаешь?

— Это — часть военной истории. В древние времена через Кволард прокатились многие войны. Может быть, я изучал все это дотошней, чем полагалось… До своего падения Кволард считался неприступным.

Мрин-Амрин что-то пробормотал, но явно не собирался повторять это во всеуслышанье.

Грифон повернулся к Повелителям Стражи:

— С вашего позволения, я изменю свое решение. Я хочу отправиться в Кволард.

— Что толку бродить по двухсотлетним развалинам? — пренебрежительно процедил Мрин-Амрин. — Неужели там могло остаться что-то ценное?

— Очень вероятно. Так вы разрешаете?

Хаггерт посмотрел на Мрина-Амрина, который молча развел обеими парами рук, и обернулся к Грифону:

— Почему бы и нет? Даже если мы запретим, ты все равно найдешь способ туда проникнуть. Пусть сам Кволард обратился в прах, но ты можешь встретить кого-нибудь, кто роется в этом прахе. Хотя, насколько я знаю, даже арамиты обходят это место стороной.

В глазах птицельва появился блеск, который непременно узнали бы его старые друзья — например, его бывший заместитель Тоос (а ныне, должно быть, Король Пенаклеса Тоос Первый). Этот блеск выражал те качества Грифона, которые принесли ему славу победителя и снискали уважение всех, кто служил под его началом.