Последний проблеск света (ЛП) - Кент Клэр. Страница 49

Трэвис до сих пор с Шэрил. Я старательно не смотрела на них, но знаю, где он.

Он имеет полное право быть там.

Они многое прошли вместе. Они потеряли ребенка.

Она, наверное, думала, что больше никогда его не увидит.

В моей жизни никого такого нет. Только моя учительница английского в девятом классе.

Все остальные люди, с которыми у меня было общее прошлое, погибли.

Даже Трэвиса у меня больше нет.

Я думала, мы доберемся до Форт-Нокса, и я наконец-то сумею перевести дух. Наконец-то расслабиться. Быть в безопасности.

Но это были лишь детские грезы. Мне надо было догадаться.

Ничто хорошее не задерживается в этом мире.

Все оказывается отнятым.

Ощутив что-то влажное на щеке, я дергаюсь и осознаю, что это пес нюхает мое лицо.

Я думала, он останется с Трэвисом. Я дрожу от эмоций, освобождая для него место между моим телом и стеной. Он ласково лижет мое лицо, будто чувствует, что что-то не так. Затем сворачивается калачиком и сразу засыпает.

Я прижимаю его к себе, находя утешение в его теплом лохматом теле. Он тихонько храпит.

Ну, хотя бы пес меня любит.

Хочет видеть меня рядом.

Теперь все иначе.

Трэвис не мой.

Мне надо привыкнуть к одиночеству.

Я пытаюсь быть сильной, но я не такая сильная, как мне хотелось бы. Несколько слезинок вытекает из моих глаз.

— Вот ты где.

Голос удивляет меня так сильно, что я резко дергаюсь, заставляя пса поднять голову и наградить меня сонным недовольным взглядом.

Это Трэвис. Он стоит на коленях рядом со мной.

— Я тебя везде искал.

— Я была тут, — я стараюсь говорить нормально, но терплю сокрушительный провал.

— Надо было сказать мне, что ты ложишься спать, — его тон звучит легко и естественно, но потом он, видимо, присмотрелся ко мне хорошенько. Он опускает руку и смахивает одну мою слезинку большим пальцем. — Ох, милая.

Я уже не могу перестать трястись. Я зажмуриваю глаза, надеясь, что слезы не вытекут. Я все еще лежу спиной к помещению, спиной к Трэвису.

Он расстегивает спальник и приподнимает верхнюю часть, чтобы забраться под нее. Поскольку я не поворачиваюсь, он пристраивается к моей спине и обнимает меня рукой.

Из-за положения пса передо мной Трэвису приходится обнимать и меня, и пса.

Я дрожу, шмыгаю носом и стараюсь не рыдать, пока он прижимается ко мне сзади.

— Мне так жаль, — бормочет Трэвис минуту спустя. — Мне так жаль, Лейн.

Я думаю, он говорит о Шэрил. Он говорит мне, что понимает. Что он не может быть со мной, как раньше, и ему жаль, что это причиняет мне боль.

Я уверена, что именно об этом он и говорит.

Затем его тихий, хриплый голос доносится до моего уха.

— Мне жаль, что это не то, на что мы надеялись. Мне жаль, что Форт-Нокс не смог дать нам безопасность. Мне жаль, что осталось так мало наших. Мне очень жаль, что для тебя нет безопасного места. Мне жаль, что так много наших умерло.

Теперь я плачу по-настоящему. Он кажется таким нежным.

— Это неправильно. Что у тебя отняли все. Даже надежду на Форт-Нокс. Неправильно, что у тебя никого не осталось.

Я сильно шмыгаю носом и вытираю щеку о спальник.

— У меня есть пес.

Он надломлено фыркает.

— Да. Верно. У тебя есть пес.

Я не должна позволять ему обнимать меня так. Я не должна вот так искать у него утешения.

Мы посреди очень людного общего зала церкви. Мы в темном углу, но освещение все равно мерцает. Люди могут нас увидеть. Вокруг нас полно жителей Мидоуза — людей, которые знали меня как подростка, как чью-то внучку. Людей, которые выросли с Трэвисом.

Они могут подумать, что я дурочка, цепляющаяся за мужчину, который никогда не будет моим.

Или хуже того, они могут подумать, что Трэвис — засранец, пользующийся уязвимой девушкой.

Я не могу допустить, чтобы они так подумали.

Шэрил может увидеть нас, вот так свернувшихся в спальнике.

Это неправильно. Мне не стоит позволять Трэвису делать так просто потому, что я чувствую себя эмоционально зависимой.

Но я как будто не могу его оттолкнуть.

Он всегда давал мне все, в чем я нуждалась.

И он снова делает это прямо сейчас.

Может, завтра я буду сильнее.

***

Следующим утром я не чувствую себя сильнее.

По большей части я как будто онемела.

Трэвис всю ночь спал со мной в спальном мешке. Я знаю это потому, что он до сих пор рядом, когда я просыпаюсь. Когда-то ночью он перекатился на спину, а я прижимаюсь к его боку в типичном для нас положении.

Я поднимаю голову и вижу, что Трэвис уже проснулся. Его веки отяжелели. Волосы пребывают в абсурдном беспорядке.

Я улыбаюсь, потому что он — тот, кого я хочу видеть каждое утро после пробуждения.

Он улыбается в ответ.

— Как ты?

— Нормально. Наверное. Лучше, чем вчера, — этим утром мне не хочется плакать, но я все равно чувствую какое-то бремя внутри. Не думаю, что оно куда-нибудь уйдет. Теперь это будет моим естественным состоянием. — Спасибо. За прошлую ночь, имею в виду. Ты не обязан был оставаться со мной. Я была в порядке.

Он бросает на меня беглый взгляд, возможно, будучи сбитым с толку. Или удивленным. Я толком не понимаю. Но это мгновенно сменяется небрежным пожатием плеч.

— А чем еще мне было заниматься?

Проводить ночь с Шэрил, но я не могу сказать это вслух, потому что это выдаст, что именно я чувствую.

Мы разговариваем тихо, поскольку мы не одни в помещении. Всюду вокруг нас люди, и я остро это осознаю.

Мне это не нравится. Пребывать в такой толпе.

Я бы предпочла быть с Трэвисом наедине, как раньше.

Но предлагать ему такое будет неправильно. Я знаю, он чувствует себя ответственным за меня, даже если в этом больше нет необходимости.

Он был со мной лишь потому, что у нас не было выбора.

Он бы никогда не прикоснулся ко мне, если бы я не попросила, если бы я не умоляла.

Нет никакого способа — в любом другом мире, в любое другое время — которым мы сошлись бы вместе.

Я не могу принуждать нас к чему-то просто потому, что мне этого так сильно хочется.

— Ты как? — он сдвигает ладонь и убирает выбившиеся волосы с моего лица. Должно быть, он почувствовал мои эмоциональные терзания.

Я снова улыбаюсь ему.

— В порядке. Что стало с псом?

— Он вскочил не так давно, когда кто-то открыл дверь. Наверное, выбежал на улицу.

Я сажусь и осматриваюсь по сторонам. Некоторые люди все еще спят, но другие начинают вставать и одеваться. Небольшая группа в углу, похоже, готовит еду.

Может, это теперь станет моим миром.

В окружении всех этих людей.

Трэвис тоже садится, и черты его лица искажаются, когда он оборачивается ко мне.

— Мне надо было встать раньше.

— Зачем?

— Люди смотрят. Гадают, с чего бы это мне спать с тобой.

Я оглядываюсь и понимаю, что он прав. Большинство не пялится в упор, но я замечаю немало разговоров исподтишка.

Это неизбежно.

Мы новенькие в группе.

И мы с Трэвисом не должны быть вместе.

Трэвису явно некомфортно из-за этого. Он бормочет:

— Они все думают, что я какой-то извращенец.

— Уверена, они так не думают.

Я считаю, что они скорее осуждают меня, какую-то дурочку, которая пытается увести достойного мужчину от женщины, которая в нем нуждается… но я не говорю этого. Я лишь печально улыбаюсь Трэвису, когда он встает и потягивается.

Он не задерживается, чтобы поговорить со мной, и я едва ли могу его винить. Он не хочет, чтобы все считали нас парой.

Сегодня я должна справиться лучше.

Я не буду назойливой или приставучей

Трэвис — не мой, так что я должна вести себя соответствующим образом.

***

Сбор вещей и приготовления к дороге — медленный процесс, когда задействовано так много людей. Я нахожу это весьма раздражающим, но терпение никогда не было моей сильной стороной.