Это было жаркое, жаркое лето - Князев Алексей. Страница 111

Сначала Ольга бросилась было бегом, но тут же убедилась, что в ночному лесу делать это явно не следовало — это было попросту небезопасно. Ведь если она сломает себе ногу, поскользнувшись на сырой траве или наткнувшись на поваленное дерево, то так и останется здесь лежать, дожидаясь, пока ее утром найдут пустившиеся в погоню пособники «Ильи Матвеевича». Старик гарантировал, что до утра они не проспятся — это было просто отлично.

Все таки хороший старик, — подумала Оля, — так из-за меня рисковать… И что, интересно, с его внучкой? В какую еще западню этого «кинорежиссера» попалась она? Оля так и не решилась расспрашивать старика, видя какую боль и переживания вызывает у него эта тема. Правда, у Филипыча тоже были какие-то странности… Например, иногда она ощущала на себе такой его взгляд, что не будь он славным семидесятилетним стариком, из которого, если говорить об известном деле, как она была уверена, уже давно сыпется песок, то она могла бы подумать, что он явно не отказался бы с ней… Или хотя бы сейчас… Как притянет к себе, как поцелует прямо в губы, а одна рука вдруг как скользнет ниже ее талии, по ягодицам — случайно, наверное… Нет, он славный несчастный старик, а все остальное ей просто мерещится, — окончательно решила Оля, осторожно пробираясь сквозь густые заросли кустарника.

— Пуганая ворона ведь и куста боится. А ее напугали гораздо сильнее любой вороны…

И сколько же она прошла? Километр? Половину? Она почему-то совсем не могла оценить преодоленное расстояние — в ночном лесу это оказалось для нее настолько сложным делом.

Днем — еще куда ни шло, но сейчас… И хорошо, что догадалась надеть спортивный костюм, — похвалила себя девушка за предусмотрительность, — а то шастала бы по кустам в легком платьице. Вот только с обувью ничего нельзя было поделать — смешно, но ей приходилось идти в босоножках на высоких каблуках, в тех самых, в которых она приехала в этот город. Туфельки без задников соскочили бы с ее ног в секунду, а босиком она пробовала минут десять назад, но смогла ступить всего пару шагов. Для такого способа передвижения ей нужно было тренироваться ходить без обуви с детства; тогда на пятках образовались бы твердые толстые корки и можно было бы запросто ступать по шишкам да веткам. Да что там, осколки стекла были бы нипочем!.. А босоножкам скоро придет конец, — как-то некстати подумалось ей, — ни одна починка потом не поможет. Но спохватившись, тут же себя обругала: дура, тебе ведь главное остаться живой, да и вообще, после всего того, что с ней сотворил режиссер, до босоножек ли теперь… И опять вспомнилось — нет, но надо же, до чего славный старик… Если б не он, сколько бы ей еще пришлось терпеть надругательства этого подонка…

А «славный старик» почти бегом вернулся на кухню и сейчас же принялся колдовать, заваривая чифирь для скорейшего успокоения. Все это актерское мастерство требовало немалого напряжения и не будь у него столь богатой школы, когда он на допросах так умело вводил неопытных следователей в заблуждение, что те чуть не рыдали, слушая его рассказы о своей нелегкой судьбе… Да еще и поцелуй с этой «внучкой» уж слишком разбередил в нем кое-какие желания. Эх, засадить бы ей по самый корень!.. Старик взял в руки трубку «уоки-токи» и, щелкнув кнопкой, доложил:

— Все сделано, будьте наготове, не пропустите. Ушла минут десять назад, а когда появится — прикидывайте сами.

— Будь спок, — весело отозвался голос и где-то на шоссе молодой парень, сидевший за рулем служебной машины в форме сержанта милиции, отрапортовал сидящему рядом «старшине»:

— Слышь, Штукатур, Филипыч говорит, скоро она появится.

— Слышал, не глухой, — ответил тот и тут же злобно рыкнул:

— Слушай, Смаль, сколько раз тебе повторять — я старшина Иванько, а ты сержант Копылов. Что неясно? Смотри, вот скажу пахану, а то и сам тебе зубы пересчитаю, понял?

— Понял, понял, — испуганно подтвердил «сержант». Это я так, по привычке, сдуру. — Но, помолчав какое-то время, опять весело открыл рот:

— Нет, видели бы нас сейчас кореша в зоне, враз бы…

— Да заткнешься ты или нет? — прервал его «Иванько» и взглянул на часы. — А ну, трогай помаленьку.

Сержант запустил двигатель…

Ольга, добравшись, наконец, до шоссе и устав при этом до такой степени, словно пробежала полную марафонскую дистанцию, обессиленно присела на свой чемоданчик, укрывшись за кустами возле дороги. На проезжую часть она решила пока не выходить, мало ли что… А все же, идти ей в милицию или нет? Конечно, этого подонка просто необходимо наказать за все то, что он с ней сделал. Да еще, как говорил Филипыч, у скота и до нее были девушки, и тех он, кажется, вообще… И с ней ведь могло произойти то же самое, если б не помощь сердечного старика… Но с другой стороны, тот же Филипыч говорил, что у «режиссера» большие связи в верхах — а вдруг он запросто выпутается? Потом найдет ее и просто прибьет, ведь он же самый настоящий бандит. Да и как у нее язык повернется описывать все то, что он с ней вытворял?.. Вспомнив про отвратительную сцену в спортивном зале, Ольгу опять едва не стошнило, словно все произошло только что, какую минуту назад… Да и позже, разве мало он над ней издевался? Вдруг вспомнив, что произошедшее в самом вначале он снимал на видео, Ольга, не сдержавшись, заплакала. Ведь если его арестуют и эту кассету найдут при обыске… Нет, это просто невозможно, уж лучше ей… Ведь тогда все узнают о ее позоре…

Она вдруг заметила свет медленно приближающихся фар и мерное тарахтение двигателя. У девушки моментально высохли слезы и она с радостным нетерпением принялась наблюдать приближение своих спасителей.

Что это? Оля просто не поверила своим глазам — даже в темноте она сумела различить очертания милицейской машины!

Кажется, такую еще почему-то называют смешным словом «бобик», она это где-то слышала. Вот и ответ на ее вопрос — сама судьба подсказывает, как ей поступить. Ведь можно будет и не рассказывать милиционерам абсолютно всего, можно будет и обойтись без некоторых наиболее сильно унижающих ее подробностей… А ту кассету могут и не найти, и тогда никто не узнает, каким именно образом тот подонок ее… Зато внучка Филипыча будет спасена!

Воспрянув духом, Ольга выскочила на середину шоссе и отчаянно замахала свободной от чемоданчика рукой:

— Стойте!.. Стойте!.. Подождите!..

— Ты что, дура, прямо под колеса лезешь! — Из резко затормозившей машины выскочил грузный старшина и с недоумением уставился на Ольгу. — Ты вообще как здесь очутилась? В лесу?

Одна? — Он недоверчиво глядел на бурно расплакавшуюся — теперь уже от счастья — девушку. Какое-то время Оля не могла произнести ни единого слова, слезы текли ручьем. — Ну, ну, девушка, не плачьте, — внезапно смягчившись, уже по-отечески ласково принялся уговаривать ее старшина. — Что с вами произошло? Заблудились, что ли?

— Я… мне… — всхлипывала Ольга. — Мне нужен капитан… кажется… Да-да, капитан Решетников! — Она наконец вспомнила фамилию, названную Филипычем.

— Ого! — удивился старшина, разглядывая девушку уже с совсем другим интересом. — Вы капитана нашего знаете? — И подхватив у нее из рук чемоданчик, повел к машине. — Садитесь, гражданка. — Он открыл торцевую дверь фургончика. — Я бы вас в кабину, да не положено, уж извините, — добродушно пробасил дородный старшина, уже ловко подсаживая Ольгу, принявшуюся без промедления забираться внутрь.

— Да ничего, что вы, спасибо! — Ольга улыбнулась сквозь подсыхающие уже слезы. Она согласилась бы сейчас ехать хоть в кузове самосвала, лишь бы только подальше от этого страшного места. — Спасибо вам!

— Служба… — расправляя усы, солидно ответил старшина.

Он захлопнул за ней дверь.

Оказавшись в кромешной тьме, Оля с трудом подавила испуг — дура, чего бояться в милицейской машине, пусть даже в темноте? Вот еще глупости!.. Сидя на жесткой скамейке, проходящей вдоль борта фургончика, она счастливо улыбалась — наконец-то все страхи позади! А ведь все могло закончиться для нее значительно хуже, как, например, с ее предшественницами, о которых упоминал Филипыч. И как только минуту назад она могла быть такой бездушной эгоисткой, раздумывая, обращаться ей в милицию или нет? Конечно же, это просто необходимо сделать хотя бы ради тех несчастных девушек, матери которых наверняка даже не знают, где могилки их дочерей! А она? Она сама давно не посылала родителям ни весточки. Это надо будет немедленно исправить, только сначала пусть все образуется…