Это было жаркое, жаркое лето - Князев Алексей. Страница 168

Обнаружив, что осталось совсем мало соратников, бандит из бригады Бодрова по кличке Волчара все же решил кинуть гранату. Он не хотел до поры до времени использовать эту последнюю возможность, зная, что в таком случае перепадет и своим, уж слишком скученно все расположились, но теперь ему все стало безразлично. Пуля зацепила ногу и он чувствовал, что стремительно теряет кровь — слишком много и слишком быстро, чтобы надеяться на счастливый для себя исход. А тем более, их все равно осталось слишком мало, потому что в какой-то момент по ним начали лупить сзади, из-за забора, и теперь бодровцы оказались меж двух огней — особняком Мышастого и его же автомашинами — такой уж дурацкий вышел расклад. «Дурак этот Бодров, сам сдох как собака и остальных на дурную смерть привел. Ведь этот мудак и в армии, небось, не служил — выбрать такую позицию… Да тут ведь все идиоты, — с запозданием дошло до него. Куда я попал?.. Получайте же, суки! — Он знал, что если еще немного промедлит, у него не останется сил для этого броска. — И нашим, и вашим! — Он сорвал чеку, и наполовину выбравшись из своего укрытия, уже не задумываясь о том, что его может еще раз зацепить, метнул гранату как можно дальше — прочь от себя. — Жрите! — Еще до разрыва своей гранаты его все же ударило пулей в грудь, отбросив назад, под машину, и последней его мыслью было:

— Жаль, нет у меня второй! Я бы вас всех, козлов, положил…»

— А ну, мудаки! — заорал Мышастый, потихоньку придя в себя после того, как его столь удачно миновали предназначавшиеся ему первые три пули. — Что расселись? Вперед, мать вашу! — Его слегка посеченное осколками лицо выглядело весьма впечатляюще. По щекам стекала кровь, которую он в горячке и не думал вытирать, разбрызгивая ее по сторонам и наводя ужас на окружающих. — Вперед, я кому сказал! — Он дал пинка Скелету, а второму из его четверки, которая после первых же выстрелов в полном составе примчалась обратно в дом, приставил к уху пистолет. — Ну! — Для придания бодрости он теперь чувствительно пристукнул того стволом по затылку и вся четверка, боязливо озираясь, рванула к забору, где залегла, стреляя через щели между досками. — То-то же, ублюдки! — Мышастый повернулся к Бугаю, который все порывался броситься в самую гущу сражения:

— А ты наоборот, стой здесь, Афанасьевич! Хоть один нормальный человек будет рядом! И вообще, тебе и так досталось. — Он имел в виду наспех перевязанное плечо телохранителя, которое кто-то из скелетовских воинов неумело перемотал разорванной на лоскуты простыней. Бугая слегка зацепило после того, как он сам вроде подстрелил кого-то, ринувшись к окну после обстрела своего шефа. — Нет, ну надо же, каков подлец! — кипел благородным негодованием Мышастый. — «Выходи, Антон! Вот он я! Я хочу тебя видеть!» — вслух передразнил он кривлянье Бодрова. — А сам, скотина, снайпера в кустах подсадил! Ну, козел! Жаль, что этого мудака, кажется, уже пришили. Я бы ему сам, собственноручно кишки наружу выпустил! Подлец! — Мышастый сообразил, что Бодрова не стало, как только замолчал его телефон. После нескольких бесплодных попыток докричаться до Бодрова он и понял, что тому, кажется, настал конец. Вот и хорошо. От подобных идиотов надо избавляться. И как только он, Мышастый, мог общаться с ним такое долгое время и не замечать, что тот такой потрясающий мудак? Просто фантастика!.. — А другие мудаки где? Воловиков с Желябовым? — вдруг вспомнил он.

— Недавно в лес рванули, — невозмутимо ответил Бугай.

— А что ж ты раньше мне не сказал? — удивился Мышастый.

— Так а на хрена они здесь нужны? — тоже удивился боцман. — Я гляжу, они оба через окно с задней стороны выпрыгнули, и ну чесать к лесу! А сам подумал: да и хрен с вами, на кой ляд вы тут нужны?

— Подожди, подожди… Так они что, так и рванули, в чем были? — недоверчиво уточнил Мышастый. — В ментовской форме и халате?

— Ну да! — подтвердил телохранитель.

— Ой, не могу! Ну, умора! — затрясся от хохота Мышастый. — Они ведь так и до города без остановки добегут! Да уж!.. Натерпелись тут небось страху-то! На всю жизнь теперь впечатлений хватит! — Он весело хохотал и никак не мог остановиться, очевидно, смех был результатом нервного перенапряжения. — Ну, цирк!.. Ничего, ничего, — ему наконец, удалось взять себя в руки, — впредь им будет хорошая наука. А то привыкли, понимаешь, коньячок, да из рюмочек. Порох для мужчины тоже бывает полезно понюхать.

— Дайте я вам хоть пластырем залеплю, — предложил Бугай.

— Ну, давай, — согласился наконец Мышастый. — Он осторожно выглянул в окно, стараясь хоть краешком глаза ухватить картину стихающего боя. — А что, Афанасьевич, конец им, правда?

— Конец! — подтвердил тот, закончив приводить шефа в порядок и запросто высовываясь в то же самое окно. — Точно, конец! Их там с гулькин член уже осталось, всего пара человек. Наших, правда, тоже, — мрачно добавил он.

— Ничего, — не унывал Мышастый, — новых наберем! А этим я… То есть, семьям их… Компенсирую, в общем.

— Святое дело! — повеселев, подтвердил Бугай…

Двое бодровских боевиков, кое-как ухитрившихся улизнуть из столь неожиданно разгоревшегося пекла, доползли, наконец, до леса и, выпрямившись уже во весь рост, не таясь, побежали, описывая широкий полукруг и стараясь держаться от особняка подальше. Где-то в той стороне по их прикидкам должна была проходить дорога.

— Слушай, а может, надо было как-то по-другому? — спросил один, стриженный боксерским ежиком высокий парень у другого, небольшого росточка, а также не выделяющегося мускулатурой. Сочтя, что убежали на достаточно большое расстояние, они перешли на обычный шаг и дыхание у обоих потихоньку восстановилось.

— Да как по-другому-то? — огрызнулся второй. — По-другому — это означает валяться там сейчас с дыркой в голове или где-нибудь еще, как это уже произошло с большинством из наших. Да и кто теперь предъявит нам претензии? Бодрова уже нет — все, спекся пьяный говнюк. — Это слово он произнес с видимым удовольствием, очевидно, оно долго вызревало в его душе, но произнести его, не опасаясь за свое здоровье, стало возможным только сейчас, когда тот был мертв. Некому нам претензии предъявлять-то, ты это понимаешь? Если и останется кто живой, в чем лично я сильно сомневаюсь, то мы с тобой отбрешемся — врет он все, никуда мы не убегали, или скажем, что без сознания, оглушенные валялись… Слышал, как граната рванула? То-то же! Вот и иди, вернись, если хочешь, может там еще и вторую специально для тебя попридержали.

— Все равно, мне как-то не по себе, — еще колебался высокий. — Тем более, что далеко не все здесь оказались. Много наших не приехало. Здесь ведь только те, кого удалось быстро собрать. Так что найдется, кому предъявлять претензии. Еще как предъявят.

— Это тебе только так кажется, — заверил его щуплый. — Собственно, вся наша бригада уже давно держалась лишь на старом авторитете да на честном слове. Все уже давным-давно развалилось. Ты вот скажи мне, были у нас хоть какие-то дела за последнее время? Громкие, с разборками и всем прочим? Вот то-то же. Это только сегодня наш урод водки пережрал, да ни с того ни с сего взбеленился. Повоевать вдруг решил, придурок. Да еще именно там, где все мирно можно было решить. Да что там говорить, вечно у него через задницу все шло.

— Ну, вообще-то, может ты и прав, — понемногу успокаиваясь, пробормотал высокий и вдруг схватился за пистолет:

— Тише, вроде идет кто-то…

Наперерез им двигались две мужские фигуры. Возбужденно переговариваясь, незнакомцы с треском продирались сквозь заросли низкорослого кустарника, ничуть не заботясь о тишине.

— Ба! — не веря своим глазам, прошептал низкорослый. — Да это же мент, поганец. — Не размышляя, он вскинул руку и сейчас же ударило два выстрела. Высокий дернулся было его остановить, но опоздал.

— На хрена ты их? — зло спросил он товарища, испуганно озираясь. — А если этот мент здесь не один? Если где-то поблизости засада?

— Да брось ты, какая еще на хрен, засада? — Стрелявший рассмеялся, однако пистолет прятать не спешил, и тоже настороженно зыркал глазами по сторонам. — Пойдем лучше, глянем.