Это было жаркое, жаркое лето - Князев Алексей. Страница 43

Так и на Татьяну Смирнову у Мышастого имелось нечто. И из этого «нечто» самым незначительным являлась пленка, хранившаяся в сейфе комнаты отдыха, рядом с его кабинетом, на которой скрытой видеокамерой было запечатлено, как они с Татьяной играют в различные игры — от поиска канцелярских принадлежностей, до исполнения различных акробатических этюдов на диване этой самой комнаты, причем Татьяна при этом обычно оголяла всю поверхность своей чистой и здоровой, к слову сказать, кожи полностью, очевидно, демонстрируя оздоровительное воздействие на нее различных модных кремов в рекламных целях, а ее партнер обычно удавался из рук вон плохо, из кадра постоянно выпадало его лицо. Кстати, Мышастый так наловчился в делах, связанных с видеосъемками, монтажем и прочим, снимая всевозможные встречи, происходящие у него в офисе, что вполне мог соперничать со средней квалификации инженером, закончившим ЛИКИ…

Первым он набрал номер рабочего телефона Воловикова.

— Приемная Воловикова, — ответил ему приятный девичий голос.

«Приемная, — усмехнулся про себя Мышастый. — Совсем как у депутата какого. Ну никак этот Воловиков не может избавиться от старых привычек, видимо въевшихся в его натуру подобно угольной пыли в кожу шахтера. Те, кто побывал у какого-нибудь руля, наверное, являются больными какой-то неизлечимой болезнью, наподобие проказы, которая заставляет своих носителей вновь и вновь производить попытки вернуться на старое место, дабы вкусить прелестей той жизни, которая понятна только им одним. Иначе зачем Воловикову опять готовиться к великому крестовому походу, пытаясь завладеть не гробом господним, но креслом мэра, которое он когда-то оставил. Неужели это кресло настолько мягче других? А ведь я прекрасно знаю, что занимаясь сейчас бизнесом, он зарабатывает не намного меньше, чем тогда, занимая эту должность.

Одна только афера с банкротством Мшанского коммерческого банка принесла ему такой жирный кусок, что не только внукам, правнукам должно остаться, а ведь он получил совсем невесомую часть делимого пирога. Да что там, даже мне, которому досталось куда меньше Воловикова, хватило бы своей доли, чтобы все деньги, заработанные бригадой по сбору оброка с местных коммерсантов, вернуть своим хозяевам, да еще и приплатить им немного сверху… Ну, да чем бы дитя не тешилось…»

— Деточка, — он все время забывал, как ее зовут, — Воловиков у себя?

— Это вы, Антон Алексеевич? — признала она его сразу. — Вообще-то он на выезде. Для всех, кроме вас, разумеется.

— Антоша? — через мгновение пророкотал в трубке голос приятеля. — Что заставило тебя вспомнить о моей скромной персоне? Неужто наконец надумал насчет наших секретарш?

— Нет, Эдик, с этим пока повременим, — рассмеялся Мышастый. — Есть идея получше. А с чего это ты вроде как в отъезде? От кого прячешься?..

Насчет обмена секретаршами им как-то загорелось по пьяной лавочке, во время одного из пикников несколько месяцев назад, когда Мышастому весьма приглянулась изящная блондинка лет двадцати четырех по имени Людочка, кажется, а Воловиков был не прочь познакомиться как можно ближе с его Танюшей.

Потом, по мере протрезвления эта чудная мысль как-то незаметно сошла на нет, теперь являясь лишь предметом отпускаемых иногда шуток…

— Да просто надоело все, понимаешь… — пожаловался Воловиков и в его голосе появились интонации капризничающего от безделья ребенка. — Решил плюнуть на все, отдохнуть слегка.

— Так ты сейчас в комнате отдыха? — догадался Мышастый, зная, что у его товарища существует комната, почти близнец его, офисной.

— Ну да, — ответил Воловиков, — не дома же мне отдыхать! — У него были примерно те же проблемы, что и у Мышастого — их жены были весьма схожи характерами, и обе являлись завсегдатаями «Эдельвейса».

— Понимаю, — посочувствовал Мышастый. — И секретарша тоже вместе с тобой отдыхает? В этой самой комнате? Короче, тешишь с ней свою плоть, занимаешься членоугодием?

— А все-таки не дает тебе покоя моя Лидочка! — засмеялся экс-мэр. — Ну так и быть, уступлю я ее тебе как-нибудь в одностороннем порядке. Так, на время… И как ты только что выразился? Членоугодие?

— Ну, почти то же самое, что и чревоугодие, — пояснил Мышастый. — Только, пожалуй, еще послаще будет, сам понимаешь.

— А-а-а… — протянул Воловиков. — Интересное определение. — Ладно, старый лис, говори, чего ты от меня хочешь?

Ведь что-то хочешь, признайся? И что там за мысль такая у тебя появилась? Не для того же ты позвонил, чтобы узнать о наших с Лидочкой невинных забавах?

Лидочка, а не Людочка, — отметил про себя Мышастый, а вслух произнес:

— Отвечаю по пунктам: первое… За Лидочку тебе большое спасибо, как-нибудь при случае я непременно напомню тебе о твоем же обещании. Второе: неужели ты считаешь, что я не могу позвонить просто так, поинтересоваться здоровьем своего старого приятеля? Третье: мысль у меня действительно есть, на мой взгляд она весьма интересна и способна тебя заинтересовать. Подводя итог вышесказанному и учитывая твое желание отдохнуть, приглашаю тебя в воскресенье на дачу. Не мою, разумеется, официальную, а ту, сам знаешь… — Эта дача, на которой они провели немало веселых деньков, развлекаясь по полной программе, зачастую с девочками, являлась как бы арендованной, а на самом деле была взята в бессрочное пользование у одного из его должников. Но самое главное, что их жены о ней пока ничего еще не разнюхали.

— Знаю, знаю… — задумчиво ответил Воловиков. — Эх, Антоша, что-то ты темнишь! А кто там будет? Все наши?

— Кроме Сидорчука, — коротко ответил Мышастый, еще больше убеждаясь в проницательности своего приятеля.

— Значит, точно что-то затеваешь, — утвердился в своем мнении тот. — Сидорчук по таинственным причинам тебя в этой затее не устраивает. Ну, тогда буду непременно — заинтриговал ты меня, чертяка!

— Да говорю же, просто отдохнуть, здоровье подправить, — уже нарочно еще разок прокрутил старую пластинку Мышастый — пусть его приятель помучается от любопытства. И заканчивая разговор, переспросил:

— Значит, в воскресенье? По времени как обычно? — И уже совсем перед тем, как повесить трубку:

— Лидочке привет! Я ее целую!

— Ага. В задницу… — проворчал Воловиков, когда в трубке уже звучали сигналы отбоя. И задумчиво спросил сам себя:

— Нет, но что же он там задумал, этот хитрец?..

Разговор с Желябовым проходил несколько суше, более деловым тоном — в его офисе были посетители, — но результат он принес тот же, что и в первом случае: Желябов также присоединится к их компании. По его голосу чувствовалось, что заинтригован он не меньше Воловикова. «Словно действительно я не могу пригласить их просто так, без всякого повода.» — подумалось Мышастому. А и впрямь, когда же они собирались последний раз? Выходило, что давно, не менее трех месяцев назад. Даже если б и не было моей идеи, все равно следовало встретиться, хотя бы для того, чтобы поиграть в биллиард — его не оставляла несбыточная мечта все же обыграть разок Желябова — уж очень здорово гонял шары бывший областной партсекретарь. И насчет проведения гулянок тоже знал толк — чего стоила та вечеринка, проведенная ими с проститутками! Видимо, в свое время основными функциями всей их партократии и были всевозможные развлечения — девочки, бани, биллиард, теннис, коньячок — всего и не перечислить… Нет, из Желябова в задуманном им деле действительно должен получиться незаменимый партнер… Он решил освежить в памяти тот знаменательный день, когда Желябов открылся перед ними с неожиданной стороны и даже кое-чему научил его, Мышастого. Вспоминать тот случай ему было весьма приятно…

Тогда все получилось как нельзя лучше благодаря тому, что жены Воловикова и его, Мышастого, уехали аж на целых три дня в так называемую командировку. В своем дебильном женском клубе они вдохновились идеей создания совместного-неизвестно-с-кем-предприятия и поехали для чего-то в Москву — Мышастый не знал, да и знать не хотел, за каким хреном им понадобилось туда ехать. Он твердо знал только одно: второго такого случая может не предоставиться очень долго или не предоставиться вообще, и, следовательно, время это надо провести с максимальной для себя пользой. В общем, они с Воловиковым получили нежданную свободу, да еще какую! Три дня! Обсудив открывшиеся перед ними широкие перспективы, они решили не мудрствуя лукаво собраться на даче Мышастого — той самой, неофициальной. Подключили и Желябова с Сидорчуком, которому было проще всех — он просто не был женат. Желябову же, бедолаге, единственному из всех троих приходилось как-то выкручиваться — на ночь он оставаться уже никак не мог. Вечером он уезжал домой, а утром, вместо своего офиса, попадал прямиком на продолжение банкета. И прошло у него все это, надо отметить, настолько чисто, что жена даже не догадалась о его трехдневном загуле — вот что значит партийная выучка!