Это было жаркое, жаркое лето - Князев Алексей. Страница 96

— Ясно, — подтвердил Желябов. И принялся размышлять вслух:

— Ну, со свободным временем мне придется напридумывать — работа, дескать сплошная. Командировка, может быть…

С возможностями, думаю, будет все нормально. У меня только что так стоял! — признался он. — Так что и возможностей — хоть отбавляй. А что в конце, говоришь?

При его словах Мышастый с Воловиковым понимающе переглянулись — они только что тоже так возбудились, словно разом скинули груз своих лет, обратившись внезапно в шестнадцатилетних.

— В конце мы соберемся в том самом каминном зале и дадим волю своей фантазии. Без каких бы то ни было ограничений, — объяснил Мышастый. — И сделаем напоследок с нашей красавицей все, кто что только захочет и сможет придумать — в общем, кто во что горазд… Кстати, пиявочек уже завезли, — похвастался он. — Кто хочет посмотреть?

— Да ну их к бесу, — проворчал Воловиков. — Гадость какая… На кой они только тебе сдались, Антон?

— Я же вам говорил, — слегка обиженно ответил тот, — давно хотел завести, да негде было пристроить. Для здоровья полезные, а еще… Вы представляете, как можно будет напугать ими нашу даму? А ну как бросить ее туда, к ним? Вот зрелище… А визгу!

— Ну ладно… — все же сомневаясь, проговорил Воловиков. — Может, что-то в этом и есть. А куда эта девчонка денется потом? Неужели придется… — Он не договорил. — Не хотелось бы.

— К тому времени она у нас так обломается, что вряд ли станет предъявлять претензии, — уверено заявил Мышастый. — Ну, а если нет… В дурдом ее определим. Навсегда. Такая возможность имеется. Тем более представьте себе, ведь то что она попытается рассказать — это каким же бредом для всех прозвучит, а? Вы бы сами поверили? А в дурдоме ее окончательно до кондиции доведут — нет проблем.

— Тогда ладно, — успокоился Воловиков. — А то не хотелось бы, понимаешь, грех на душу брать. — Он видимо, не желал считать себя окончательным подонком, хотя и согласился принять участие в таком деле.

— Понимаю, понимаю, — заверил его Мышастый. — Ну ладно, на этом разлетаемся, а то мне вскоре предстоит общение с прекрасной дамой и я должен быть в форме, дабы не ударить перед ней лицом в грязь. Мне еще надо отдохнуть.

— Эх, завидую я тебе, — вздохнул Желябов, поднимаясь. — Не забудь — твое время пошло.

— Э, нет, хитрый! — засмеялся тот, также вставая, — день приезда не в счет.

— День приезда, день отъезда — один день, — пробурчал Воловиков…

— Ну вот, — подытожил Мышастый, когда ужин подходил к концу, — значит можно считать, что мы обо всем договорились?

Ольга удовлетворенно кивнула — предложенные режиссером условия показались ей просто замечательными, на такое она даже не рассчитывала. По сто долларов в день — разве это не прекрасно? Тем более, как определил сам режиссер, неважно, будут ли в этот день производиться съемки или нет — она все равно их получит. И прямо начиная с завтрашнего дня, даже если съемочная группа еще не приедет, задержавшись где-нибудь в дороге, все равно уже начнется отсчет ее гонорара — контракт вступит в силу. А так как, по его словам, съемки продлятся примерно с месяц, то это сколько же она заработает? Три тысячи долларов — сумасшедшие для нее деньги! Это сколько бы ей пришлось работать на своем месте, чтобы столько получить! Да, действительно, на подобное она не могла надеяться даже в самых смелых мечтах… Кстати, надо будет позвонить к себе на работу и договориться о продлении отпуска — Илья Матвеевич обещал отвезти ее в город, а то здесь, к сожалению, у них нет телефона. Не подведена пока линия…

Вот и сбылись так неожиданно все самые радужные ее надежды.

Даже более того…

— Вот и хорошо, — удовлетворенно произнес Илья Матвеевич. — Сейчас Ольга, если пожелаете, я покажу вам дом, а закончим осмотром библиотеки, где вы сможете выбрать себе книгу, чтобы почитать перед сном — здесь их имеется предостаточно. И завтра, с самого утра, мы с вами уже займемся делом, я хочу до приезда основной группы порепетировать немного с вами, позаниматься, чтобы потом не терять времени даром. — Он улыбнулся. — Я, как работодатель, должен заставлять вас отрабатывать свои деньги. Правильно?.. Кстати, а как у вас с гибкостью, пластичностью? Вы спортом каким-нибудь занимались? Знаете, откровенно говоря, это не так уж и важно — в нашем ролике ничего особенного не предвидится, но так, на всякий случай, чтобы знать.

— Относительно спорта… Какими-то особыми достижениями я похвастаться, пожалуй, не могу. Когда-то, еще в школьные годы, я занималась художественной гимнастикой, но не так долго, года два примерно. Или чуть поболее. А насчет гибкости, пластичности… — Ольга на мгновение замялась, не желая показаться нескромной — еще сочтут, что она хвастается. Но вспомнив, что теперь это касается ее новой работы, решительно закончила:

— С этим у меня все в полном порядке. Думаю, если потренироваться, смогу сделать даже «шпагат». В «мостик» могу встать запросто — иногда вспоминаю былое, пробую, чтобы форму проверить.

— Ого! — искренне обрадовался Илья Матвеевич, едва не подпрыгнув от восторга на стуле. — Да вы, Оленька, самый настоящий клад! Потрясающе! Честное слово, Оленька — вы для нас просто находка! Надо же! Художественная гимнастика, и «мостик», и «шпагат»! Это ж какая вы гибкая… — Он восхищенно покачал головой… Мышастый действительно был очень рад только что вскрывшемуся, столь чудесному обстоятельству.

Да с ее телом можно будет вытворять все что угодно! Он даже почувствовал, как у него опять набрякло в паху от одних только этих мыслей. Словно у сопливого юнца, надо же…

— Ну, гибкая, да… — Ольга засмущалась, хотя искреннее восхищение режиссера в очередной раз очень ей польстило. — Только, конечно же, вы все сильно преувеличиваете. Мне, право, даже как-то неловко.

— Нисколько не преувеличиваю! — заверил ее тот и, уже вытирая губы салфеткой, спросил:

— Так как, Оля, совершим экскурсию по дому?

— Идемте, — поднялась та со стула. — Показывайте…

— Вот такой у нас тренажерный зал, — заканчивал показ режиссер.

— Илья Матвеевич, а какой именно тренажер я буду рекламировать? — Ольга, с интересом слушавшая объяснения режиссера по поводу некоторых устройств, поискала взглядом, пытаясь угадать «свой».

— Их, вообще-то, будет два, — придумывал на ходу Мышастый. — Ничего особенного… Один — обычный велотренажер, только оригинального дизайна; второй — имитатор гребли на лодке. Да вот они оба. — Он указал. — То есть, на этих мы пока просто потренируемся, а когда завезут те, усовершенствованные, произведем окончательную съемку.

— Понятно, — кивнула девушка, глядя на отражение режиссера в зеркальной стене. — А этот козлик как сюда забежал? — пошутила она, показав на спортивный снаряд, именуемый «козлом» и который стоял как раз возле этой зеркальной стены. — Ведь здесь слишком мало места, чтобы через него прыгать?

«Прямо в точку попала, девочка! — подумал Мышастый, который после долгих размышлений специально распорядился завезти сюда именно этот снаряд — остальные стояли здесь давно, — чтобы осуществить на нем первое, самое основное действие в процессе укрощения этой наивной девчонки. — Для тебя-то он как раз и предназначен.» А вслух произнес:

— Это, Оленька… Ну, для создания атмосферы, что ли?

Понимаете, возьмем его в кадр во время общего плана…

— Понимаю, — серьезно подтвердила Ольга.

— Ну, пройдемте дальше?..

— Как здесь мрачно, — невольно поежившись, тихо проговорила Ольга, с некоторым даже страхом осматривая нарочито грубую лепнину стен каминного зала. — А это что за железяки?

— Она показала на массивные металлические кольца, вделанные в стену. — Для чего они? Вообще, здесь витает дух чего-то такого, средневекового…

— Да это просто ремонт еще не довели до конца, — соврал Мышастый. — Только и всего. А кольца… Я даже и сам не знаю, для чего, действительно, они? От старого хозяина остались, надо будет распорядиться, чтобы их убрали… — Вообще-то совсем недавно он отдавал распоряжение, прямо противоположное этому — кольца вмонтировали по его приказу.