Пленница (СИ) - Орёл Дмитрий. Страница 21

— … и не говори мне, что если я улыбнусь, то они станут добрее. Увидят только мои клыки и подумают, что я хочу этих идиотов сожрать. Р-р-р, бесят.

— Можно твою руку? — Виктор подсел к любимой.

— Чего-о блин? — с возмущением спросила краснокожая. Это было неожиданно услышать. Причём тут рука вообще.

— Дай мне, пожалуйста, свою руку, — спокойно повторил мужчина.

На самом деле это была хитрая тактика. Виктор ведь знал, что для того, чтобы не повредить его, демонессе надо руку сделать без шипов. А чтобы убрать шипы, надо успокоиться. Конечно, можно было сразу сказать "успокойся", но когда это работало с людьми? И что-то Виктору подсказывало, что с Джаари это тоже не сработает.

Демонесса посмотрела на своего мужчину, как на дурака. Но всё же доверилась ему и выполнила требование. Тот аккуратно взял обеими ладонями, поцеловал и просто смотрел в глаза. Ночь явно пошла человеку на пользу. Он выглядел умиротворённо. Демонесса не могла больше злиться. Она довольно быстро остыла, выпустив даже лёгкий молчаливый смешок из груди. И когда Виктор понял, что можно продолжить разговор, то предложил рассказать о том, что она прочитала вчера. А потом продолжить чтение — найти какой-нибудь рассказ, а затем она ему снова всё расскажет, и они вместе обсудят героев. Демонесса заулыбалась ещё шире, идея ей понравилась.

— Да ты, я смотрю, хитрый тактик. Дай мне руку, расскажи про книгу. У тебя хорошо получилось. Почти. Мне действительно спокойнее, но проблема ведь никуда не делась. Солдаты все равно будут видеть во мне угрозу, сексуальный объект своих грязных фантазий, животное, но только не личность.

— Они просто боятся.

Ответ мужчины ввёл девушку в ступор:

— Ты видел вообще их лица, смотрящие на меня?

— Да. И поверь моему опыту, многие просто боятся. Я не говорю о прямом страхе, когда ребёнок боится темноты. Я имею в виду глубинные страхи. Например, страх проявления своих эмоций и чувств. Тебя охраняют ребята, которые прошли через очень многое. Но к психологам не все ходят, и не все такие проницательные, чтобы самим понять, почему они больше не радуются жизни, и почему реагируют так, как реагируют. Даже я при всей своей начитанности попадаюсь на удочку негативного настроя. Чего уж говорить о других. И это только одна сторона медали страха.

Девушка внимательно слушала своего надзирателя, вникая в суть каждого слова. Тот тем временем переместился в кресло, а Джаари подсела поближе.

— Второй момент связан непосредственно с тобой. Им, грубо говоря, по протоколу положено быть либо нейтральными, либо грубыми и каменными. Не забывай, что для всех ты всё ещё шпионка, агент другой расы. Никто из них понятия не имеет, какие у тебя мысли, что ты задумала, и почему ты вообще здесь. Для них твой ответ "я пришла, потому что мне сказали, и я иду по своему пути" звучит неубедительно, они такого не понимают. У них есть конкретные цели, чёткие приказы. В их головах простые программы по типу "да" и "нет", и все эти следования внутреннему голосу не для них.

Мужчина взял паузу, чтобы демонесса осмыслила всё только что сказанное. А девушка задалась вопросом в надежде услышать ещё что-то полезное:

— Ну и что мне со всем этим делать? Как быть вообще? Как реагировать, по-твоему?

— Ну, у них внутреннего зова нет. Но у тебя-то он есть, — улыбается. — Ты достаточно мудра, когда твои эмоции не берут над тобой верх. Уверен, ты сможешь найти подход и расположить к себе всех этих железных бесчувственных мужиков. Того гляди, и раскроешь их каменные сердца. Может, в этом и заключается твоя миссия.

Джаари задумалась. Ей такая мысль даже в голову не приходила. Теперь рогатая полагала, что погружённая в свои негативные предвзятые мысли, она перестала замечать суть происходящего и упускала возможности. Упускала что-то очень важное.

— Бли-ин, ты всё так классно описал, что мне теперь почти стыдно за своё поведение.

— Ничего, мы хоть и разной расы, но психология одинакова для всех.

— Так, — улыбаясь, начала девушка. — Давай пока не будем обсуждать психологию расы. Я пока не могу согласиться с твоей мыслью.

— Как скажешь, дорогая. Как скажешь. Ты кушать-то будешь? — командор встал с кресла, чтобы немного размять ноги.

— Да, бери что хочешь, мне все равно. Главное чтобы…

— Калорий много?

— Ты помнишь, это приятно, — широкая улыбка. — Да, главное чтоб их было о-очень много.

— А сахар не засыпать в тебя, верно?

— Ахахах, да, верно. Я пока не очень хочу кушать, но думаю, что к тому времени, когда всё принесут, я захочу.

— Быть может я угощу тебя нечто очень калорийным из… — мужчина ехидно улыбнулся. Ему было интересно, как отреагирует на такой намёк девушка.

— Что такое? Утренний… так, эй, извращенец, ахах. Быть может, потом. А пока-а. Блин, прости, я… Так, ахах, хватит тут стоять и смотреть так на меня. Давай делом займись. А то я уже глупо себя чувствовать начинаю.

Тот уселся обратно в кресло и начал заказывать.

— А дел у меня и нет. Как я сказал, ты моё дело сейчас. Других поручений не было.

Девушка хотела высказаться, но решила, что сейчас лучше помолчать. Она просто разлеглась и ждала еду.

Сделав что-то в телефоне, Виктор заметил, как исцарапана железная деталь возле матраса. Решил заодно рассмотреть всё остальное. Там, где сидела рогатая, позади неё была исцарапана мебель. Видимо, то был хвост. В разных углах были обнаружены и другие признаки демонического гнева. Командор поймал на себе взгляд краснокожей. Он приподнял вопросительно бровь, а та и ответила на немой вопрос:

— Да, это я. Я молодец.

— Молодец, молодец. А расскажешь подробности? Я так и не выяснил, что именно произошло у тебя с утра.

— Нечего рассказывать, просто настроение не очень хорошее из-за солдат этих.

— Из-за солдат? Джаари, если на тебя давят или что-то…

— Да ну нет, ты не понимаешь. Никто мне ничего не делает напрямую. Но я же чувствую их настроение. Чувствую, как меня презирают. И я даже понимаю, почему. Но не могу не злиться, потому что отношение, как ни крути, отвратительное. Они же всё мне делают не потому, что такие заботливые, а потому что им приказали. А ведут себя так, словно приказываю я. Ну так пошли бы они нахер, зачем за такую работу тогда держаться вообще. Никогда не понимала этого тупого мышления людей. Вы боритесь за одно, но страдаете от другого. По итогу у вас либо крышу сносит, либо вы остаётесь всю жизнь недовольными. Либо просто как овощи, которым пофигу на всё остальное и подмениваете свои настоящие желания на кратковременное удовольствие.

Виктор понимал прекрасно то, о чём говорила собеседница. Но как-то успокоить рогатую он уже не мог. Второй раз фокус с рукой не сработает. А та ещё что-то говорила, приводила примеры. Но поняв, что мужчина не особо слушает, перестала развивать тему. И она не стала обижаться. Ведь понимала, что просто по инерции много говорит одно и то же, только разными словами.

Когда Виктор закончил с заказом, он просто смотрел на демонессу, как и она на него.

— Ну и чего ты уставился? — улыбается.

— Красивая. Да и куда мне ещё смотреть. На всё остальное я уже насмотрелся. А на тебя нет.

— А что будет, когда насмотришься?

— Я думаю, что такого не произойдёт.

Рогатая решила перевести тему. Потому что эту ей развивать не хотелось, а то она с каким-то унылым смыслом.

— Как спалось? Какие сны видел?

— Снов не помню, но было что-то явно хорошее. Отсюда и настроение замечательное.

Наступила тишина. Словно все слова у обоих убежали. Но Виктор решил разбавить молчание естественным вопросом.

— А тебя напрягает, когда тихо? В смысле, между нами.

Та уже разлеглась и, не поворачивая головы, ответила:

— Нет. Я становлюсь разве что более наблюдательной, если не задумываюсь о чём-то. А тебя напрягает?

— Нет. Если говорить о предпочтениях, то я предпочитаю тишину.

— А разве служба в армии как-то способствует тишине? — повернула девушка голову.