Майя. Исчезнувшая цивилизация: легенды и факты - Ко Майкл. Страница 12

Среди обнаруженных в могиле погребальных одежд находились и остатки маски или головного убора, составленного из нефритовых пластин, которые, вероятно, некогда крепились к деревянной основе, серьги из нефрита, чаша, вырезанная из кристаллического сланца, на поверхности которой выгравированы типичные для этапа «мирафлорес» узоры в виде завитков, маленькие резные флакончики, материалом для изготовления которых служили фуксит и мыльный камень.

Хотя керамические сосуды этапа «мирафлорес», найденные как в погребении Е-Ш-3, так и в некоторых других местах, выполнены в традиционной манере, которая была распространена в позднеархаический период, по всему юго-востоку Мезоамерики от Исапы до Сальвадора и далее, вплоть до центральной и северной областей майя, они сильно отличаются от остальной керамики своей изысканностью.

Форма сосудов становится сложнее, их контуры приобретают изогнутые очертания, поверхность украшается декоративными элементами, появляются сосуды на ножках. Иногда их выполняли в виде забавных статуэток, некоторые из них изображают улыбающегося старика. Для того чтобы на поверхности керамических изделий после обжига появились розовый и зеленый цвета, использовался раскрашенный гипс. Большинство чаш и кувшинов украшены резным орнаментом из завитков. При изготовлении керамики «усулутан» применялся необычный способ декоративного украшения изделия, который является отличительным признаком позднеархаического периода. Полагают, что такая керамика появилась сначала на территории Сальвадора, где она завоевала огромную популярность. На поверхность этих изделий, которые пользовались большим спросом среди майя, плоской кистью наносился слой защитной субстанции, например воск или тонкий слой глины. После этого изделия темнили на слабом огне, подвергая их воздействию дыма. Затем защитный материал убирали, и на поверхности изделия оставался узор из параллельных волнистых линий желтоватого цвета на темно-оранжевом или коричневом фоне.

Одно время существовало мнение, что из каменных скульптур люди этапа «мирафлорес» изготовляли только так называемые «грибообразные камни». Назначение этих своеобразных обьектов, один из которых был найден в захоронении Е-Ш-3, неясно. Некоторые полагают, что они являются примитивными фаллическими символами. Другие, например доктор Борхеги, связывают их с культом грибов-галлюциногенов, который и по сей день распространен в горных областях Мексики. Сторонники этого предположения настаивают на том, что ступки и пестики, которые часто находят вместе с этими каменными объектами, использовались для ритуалов, связанных с приготовлением наркотических веществ.

Поскольку при сооружении новых городских кварталов холмы Каминальгуйю подверглись варварскому разрушению, на поверхности оказалось большое количество материалов, которые позволяют по-новому взглянуть на то, что происходило в эту эпоху. Оказалось, что во времена культуры «мирафлорес» здесь существовали художники, способные создавать из камня крупные скульптурные работы в исапанском художественном стиле, который является предшественником стиля классической эпохи майя. Более того, представители элитных групп населения Каминальгуйю умели писать еще в те времени, когда остальные народы майя только начинали осознавать, что такое письменность.

Два таких монумента были найдены при прокладке осушительной траншеи. Первый из них – гранитная стела с изображением идущего человека, на которого надето сразу несколько масок исапанского «длинногубого бога». В одной руке этот персонаж несет довольно вычурный предмет из кремня. По обе стороны от него располагаются горящие глиняные курильницы, сходные с теми, которые обнаруживались при раскопках слоев с керамикой «мирафлорес».

Другая стела еще более необычна. До того как ее преднамеренно разбили на куски, она, возможно, имела гигантские размеры и, судя по уцелевшим фрагментам, была украшена изображениями нескольких исапанских богов. Один из них, бородатый, связывает персонажа, у которого вместо глаз повернутые остриями вниз трезубцы. Он, вероятно, является предшественником некоторых богов, которые позднее появились в Тикале. Иероглифы, вырезанные возле этих фигур, могут быть их календарными именами, поскольку в древней Мезоамерике и боги и люди отождествлялись с теми днями календаря, в которые они родились. Более длинный текст, состоящий из нескольких колонок иероглифов, выполнен до сих пор не прочитанной письменностью. По мнению ряда авторитетных исследователей, в число которых входит и известный американский специалист по майя Татьяна Проскурякова, она может считаться предшественницей классической письменности майя, поскольку очень сходна с ней по форме, хотя и имеет ряд отличий.

Искусные ремесленники культуры «мирафлорес» изготавливали не только стелы крупного размера. Среди находок встречаются также и резные фигуры лягушек и жаб всевозможных размеров, называемые силуэтными скульптурами, которые, вероятно, должны были устанавливаться в вертикальном положении внутри храмов или на площадях при помощи шипового крепления.

К этому же периоду относятся и часто встречающиеся изображения уже знакомого нам персонажа с большим, похожим на котелок животом. По этому поводу вновь возникает вопрос: не являются ли эти фигуры священными предметами культа, распространенного среди простых людей, верования которых несколько отличались от аристократической религии их правителей? Но возможно, правы те исследователи, которые считают эти предметы относящимися к другим культурным слоям.

Удивительное богатство материальной культуры этапа «мирафлорес», совершенство его архитектурных и художественных творений, очевидная связь с классическим искусством майя, проявляющаяся в художественном стиле, изобразительных сюжетах и системе письменности, – все это позволяет сделать вывод, что исапанская культура горной области очень сильно повлияла на становление высокоразвитой цивилизации центральной и северной областей майя.

Но, несмотря на все успехи, которых цивилизация Каминальгуйю достигла во времена позднеархаического периода, ко II в. н. э. ее звезда начала закатываться, и по прошествии одного или двух столетий от нее не осталось ничего, кроме руин. И только в раннеклассический период, когда произошло крупное вторжение племен с территории Мексики, эта область вновь обрела свое былое великолепие.

Петен и равнинная зона майя

В то время когда в горной области майя и на Тихоокеанском побережье происходил невиданный расцвет культуры позднеархаического периода, центральная и северная области тоже переживали стремительный подъем. Над расчищенными в джунглях участками возвышались храмы крупных религиозно-культурных центров. Но культура майя, живших в равнинной области, с самого начала развивалась в ином направлении, чем родственных им народов южных территорий, и вскоре начала принимать те уникальные черты, которые отличали ее в классическом периоде.

В это время в северной и центральной областях майя ведущая роль приналежала культуре «чиканель», которая, несмотря на отличие ее элементов в разных регионах, была на удивление однородной. Так же как и в южной области, характерными признаками этого периода являются керамика «усулутан» и сосуды с широким горлышком, украшенные тщательно вылепленным ободком. Преобладают монохромные изделия – красные или черные, с восковой на ощупь поверхностью, сосудов на ножках практически нет. Довольно странным кажется то, что в наиболее известных культурно-религиозных центрах культуры «чиканель» не найдено статуэток. Это свидетельствует о том, что в религиозных культах произошли некоторые изменения.

Однако самой важной отличительной чертой этапа «чиканель» является высокий, особенно в конце позднеформативного этапа (100 г. до н. э. – 150 г. н. э.), уровень развития архитектуры. Следует напомнить, что единая, с геологической точки зрения, территория Петен-Юкатан обладает огромными запасами легкообрабатываемого известняка, и здесь же в изобилии встречается кремень, из которого можно изготовлять инструменты. Более того, майя равнинной зоны еще во времена этапа «мамон» обнаружили, что если обжечь куски известняка, а получившийся порошок смешать с водой, то получается белый известковый раствор, очень прочно скрепляющий камни. И наконец, они довольно быстро сообразили, что в строительстве можно применять наполнитель, сделанный из известняковой крошки и глины, – своего рода древний бетон.