Дебют (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 40

Я кивнул.

— Благодарю вас, господин генерал. Так-с, — обвёл я взглядом всех присутствующих. — А что у нас происходит на территории Франции и Германии? Как развивается их конфликт?

Ситуация мне очень не нравилась. У меня нет никаких сомнений, что это провокация, причём уже не первая со стороны Турции. Не знаю, чего они добиваются. Нас спровоцировать? Только зачем? Для чего им это нужно? Отвлечь нас, оттянуть наши войска. Так, даже сейчас при неполной армии мы Турцию превратим в пепелище. Да, на нас потом будут косо смотреть европейцы и однозначно предъявят нам претензию за агрессию или за то, что мы под шумок, пока Европа отвлечена на собственные конфликты, решили оттяпать Босфор и Дарданеллы. А потом доказывай, что провокация была.

Да тут сколько угодно можно выдумывать, выдвигать конспирологические теории, практически все будут правдоподобны. Слишком уж это всё выглядит неестественно. И ясно одно: оставлять это так как есть нельзя ни в коем случае.

Шапошников, будто подражая мне, также окинул взглядом присутствующих генералов и приступил к докладу по Франции.

— Бои в Европе идут, но как-то странно. Войск присутствует немало, но воюет по одному батальону с обеих сторон, в то время как дивизии стоят. Прорывов нет, так и топчутся на границе, да обмениваются осторожными ударами. Либо они разучились воевать, либо это какая-то имитация, либо вовсе учения.

— Странная какая-то война, — пробормотал я под нос.

Подумал и тут же осёкся. А ведь в моей истории уже было нечто подобное. Кстати, так она и называлась. Именно «странная война». Меня прошиб холодный пот.

— А в футбол они там на прифронтовой зоне случайно не играют? — хмыкнул я.

Шапошников ухмыльнулся, подумав, что это была шутка. А мне вот было не до смеха.

— Господин Столетов, — посмотрел я на военно-морского министра. — Наши военные корабли, которые мы к Турции отправляли, где здесь сейчас находятся?

— Отозвали сразу после урегулирования конфликта, — тут же доложил адмирал.

— Немедленно обратно! Дайте указания готовить десантные корабли, — я перевёл взгляд на Говорова. — Пускай готовятся в любой момент высадиться на территории Османской империи.

Сказал это и тут же сам себя отругал. Нельзя идти на поводу противника, нельзя выдвигать эмоциональные решения.

— Нет, не так. Что касается турок, укрепляем границу по максимуму. С расчётом на то, что вся турецкая армия пойдёт на нас войной и захочет стереть Армению с лица земли. Это первое. Корабли отправляем обратно, как можно ближе подводим к Стамбулу, с приказом по первому требованию открыть массированный огонь по столице. Прямо так и укажите в приказе: сравнять Стамбул с землёй! И раструбите этот приказ так, чтобы даже в Японии об этом узнали. А турки и подавно, чтобы не то, что узнали, а чтобы спать ложились и поглядывали в окно, не пошли ли в наступление русские войска. Ясно вам? Чтобы знали, чем эти игры для них пахнут! Они так заиграются и превратятся в пепел.

— Что делать западными границами? — осторожно спросил Шапошников. — Мы оттуда солдат не будем перемещать, верно ведь?

— Ни в коем случае, — качнул головой я. — Угроза Запада никуда не девалась. Напротив, ненавязчиво усиливайте рубежи, ройте окопы, стройте укрепления.

— Господин Карбышев, — Шапошников кивнул на генерала, — уже занимается этим вопросом.

— Причём, работы ведутся активно, — согласно кивнул генерал. — Есть вопрос, ваше императорское величество, — спросил Карбышев.

— Задавайте, Дмитрий Михайлович — кивнул я.

— Где лучше провести линию обороны. Есть два варианта. Более очевидная: по линии границ с Австро-Венгрией, но мы бы ещё предложили продолжить строительство укрепрайонов на линии границы с Польшей.

У меня даже мысль не возникла задать вопрос «почему». Всё просто. Вся Россия знает, что Польша сейчас неспокойна, и что в любой момент там может вспыхнуть пожар революции. Об антироссийских настроениях поляков наслышаны уже все от мала до велика. И строить укрепрайоны, прекрасно понимая, что в любой момент в спину защитника могут ударить формирования поляков, это, как минимум, глупо и наивно. Да, если мы будем строить укрепления на территории с Польшей, есть угроза, что те же самые формирования революционеров могут присоединиться к нападающим, но это меньшее из зол. Если они к ним присоединятся, сами об этом и пожалеют. Уж мы об этом позаботимся.

Карбышев раскрыл папку и вытащил оттуда сложенную вчетверо карту. На ней было указано красными линиями размещения уже готовых укреплений, видимо Николай Алекандрович тоже смотрел в будущее, а так же предположительное расположение новых сооружений.

Я аж усмехнулся про себя. Эта линия в точности напоминала укрепрайоны, сделанные по линии Молотова, прямо как в моём мире перед Второй мировой войной.

— Да, делаем перед Польшей первую линию, — подтвердил я. — Потом, когда закончим, уже можно будет и на территории Польши сделать заграждения, но сильно там не усердствуйте. Всё-таки зона не совсем мирная и нестабильная, в любой момент может что-то произойти.

Генералы переглянулись и согласно покивали.

— Всё, господа, работайте, — и я повернулся к секретарю, которого также подорвали по тревоге. — До Пылаева так и не дозвонились? — спросил я.

— Никак нет, ваше императорское величество, — покачал головой секретарь.

— Дозванивайтесь. Как только очнётся, первым делом его ко мне. И чувствую я, ему, как минимум, придётся сменить помощника, который не следит за телефоном министра иностранных дел. — Иосиф Виссарионович, — повернулся я к Джугашвили, — думаю, нам необходимо найти нового министра иностранных дел. Срок месяц. — Присутствующие переглянулись, но никто не стал возражать или как-то защищать Пылаева. Я повернулся к присутствующим. — Благодарю вас, господа, за оперативность, — выдержав короткую паузу, произнёс я. — Видя такую слаженную работу, я уверен, что Россия, как минимум, не ударит грязь лицом. Я очень рад тому, что могу положиться на любого в этом помещении.

Сказал это, а про себя подумал: может у нас и нет тех двух-трёх лет на то, чтобы увеличить собственную армию и как следует подготовиться. Много я времени потерял. Едва не удержался, чтобы не обругать себя последними словами. А ведь предполагал, было же предчувствие, что всё не так просто, что что-то готовится. Да и глупо предполагать, что история не повторится.

Забавно будет, если всё самое неприятное начнётся аккурат 22 июня. Уж не знаю почему, но во мне будто дар предвиденья открылся. Только подумаю об этой дате, и холодный пот прошибает. И ведь воспринимаю её как нечто неминуемое, будто поход к стоматологу, от которого не скрыться. Быть может, это простое предчувствие. К тому же тут осталось-то совсем чуть-чуть времени, меньше года. Может конечно паранойя и стремительно разворачивающаяся не в нашу пользу ситуация, не даёт расслабиться.

Чувствую я ещё не раз обругаю себя последними словами за то, что предыдущие четыре месяца занимался, чем угодно, но не военной подготовкой. Возможно, это мне ещё серьёзно аукнется в будущем, но время покажет. А пока что надо работать здесь и сейчас. Работать так, как никогда не работал, чтобы быть готовым к любому исходу.

Глава 22. Фёдор Иванович Замятин

Сегодня настал тот самый день, которого я, признаюсь, уже заждался. Наконец-то группа Судоплатова прибыла в столицу, а это значит, что скоро я лично познакомлюсь с господином Фёдором Ивановичем Замятиным, тем самым магнатом, который вздумал очернять монархию и власть императора. Причём, мастерски это делал, стоит признаться. Думаю, если бы не удача и стечение обстоятельств, оказался бы я в очень сложном положении. И всё благодаря каким-то жёлтым газетёнкам. Смешно подумать, на самом-то деле. Правильно говорят, что СМИ — четвертая власть.

Я, хоть это мне и не по чину, и как бы меня не отговаривали министры и генералы, снова настоял на том, чтобы лично присутствовать на допросе. При условии, конечно же, что сменю личину, и никто не узнает, кто именно проводил этот самый допрос. Ну, мне-то по большему счету всё равно. Мне главное правду узнать, и желательно как можно скорее. А ещё лучше своими ушами услышать, а не из отчёта. Я же себе все ногти изгрызу, аж до локтей от нетерпения.