Любовница. Леди и дезертир - Сойер Шерил. Страница 29

Как и прежде, Десерней взял ее руку. Как и прежде, они пересекли залу, не сказав ни единого слова. Жак повел ее к месту у стены, где их никто не мог слышать. Он остановился перед Софией, отгородив ее от всех. Яркий свет свечей освещал его лицо, очерчивая прямой нос, темные дуги бровей и яркий нимб волос.

— Я выразился отвратительно. Простите меня. — Он нахмурился, глядя на нее. — Я только хотел, чтобы мы могли свободно разговаривать друг с другом. Жизнь так коротка. Зачем растрачивать ее впустую? Я не могу сказать вам ничего, только правду. Подарите мне то же самое.

Он все еще удерживал ее пальцы, и София едва совладала с собой, чтобы не накрыть его руку своей ладонью, не притянуть к себе поближе. Такое поведение было абсолютно невозможно, но не чувство вины удерживало ее от того, чтобы поддаться ему, а понимание того, что он только что избежал ответа на оба ее вопроса. Медленно она высвободила свою руку, опустила глаза и сделала маленький шаг назад. Это было все равно, что перерезать нить в тонко сотканном гобелене, распустив тем самым чарующую сцену.

— Я бы хотела, чтобы вы мне сказали, почему вам жаль меня.

Он тяжело вздохнул:

— Я думал о вашей ситуации. Это трагично, что вы потеряли мужа…

Жак замолчал, когда она подняла на него глаза. Он снова отступал. Но София продолжала настаивать:

— Вы имели в виду нечто большее, чем это.

Она увидела борьбу, происходившую в нем. Наконец Жак сказал:

— Ну, мне жаль, что эта война заставила вас страдать, когда одному Богу известно, на поле боя было и так уже достаточно страданий. Мне жаль, что не было похорон вашего мужа, что вы даже не смогли узнать то место, где он пал. Это тяжело.

София прикусила губу:

— Откуда вы все это знаете?

Жак произнес низким голосом:

— С того дня, как я встретил вас, я спрашивал про вас по всему Сиднею.

Она покачала головой.

— Нет, я никогда не обсуждала этого ни с кем, точно так же, как и мой отец, потому что я попросила его не делать этого. Это моя личная жизнь, в которую вы вторгаетесь.

Он бросил на нее умоляющий взгляд.

— Прошу вас, выслушайте меня. Вы действительно говорили кое с кем, с принцем-регентом, помните? Маркиз и маркиза де Вийер были тогда у принца в гостях, и они слышали, что вы сказали ему. Когда я узнал об этом, я заставил их рассказать мне все о вас, как вы выглядели и говорили, все до мельчайших подробностей. Так я и узнал.

При этих словах София сделала еще один шаг назад. Ее голос был ровным и холодным:

— Вы пришли на Бедфордскую площадь прямо из тюрьмы. Эти сведения о моем разговоре с принцем вы могли узнать только позже. Вы сказали, что вы предпочитаете искренность. Но если таково ваше понимание искренности, месье, то я его не разделяю.

Когда она отвернулась, Жак сказал что-то, но она не расслышала слов. К ним как раз подошел Август Эллвуд с дружелюбной улыбкой и выражением ожидания на лице. Не обращая внимания на Десернея, он поклонился Софии и произнес:

— Леди Гамильтон, не окажете ли вы мне честь быть вашим партнером в буланжери? Я не имел удовольствия танцевать с вами на Курзон-стрит, умоляю, не откажите мне теперь.

Она улыбнулась:

— Конечно.

Он протянул ей руку, и София положила свою ладонь на его запястье, надеясь, что он не почувствует, как она дрожит, и они плавной походкой направились в центр залы. Она не оглянулась на Десернея.

Прежде чем они заняли свои места, Эллвуд сказал ей тихо:

— Надеюсь, я вторгся вовремя. Мэри отправила меня, чтобы пресечь то, что показалось нам очень решительным преследованием со стороны этого джентльмена. Я ошибся?

— Я вам очень обязана.

— Так я и думал.

Он занял свою позицию и ожидая, когда заиграет музыка, продолжил:

— Мы провели некоторые опросы наших гостей. Вы знаете, что этот джентльмен — близкий друг де Вийеров?

— Да.

— Я считаю это удивительным, принимая во внимание его ранг в отряде «Британских стрелков». Но это кажется не столь уж удивительным, если принять во внимание его происхождение. Десерней на самом деле выходец из старого нормандского семейства. Хотите верьте, хотите нет, но он носит титул виконта де Сернея…

Глава 10

София избегала его с замечательной легкостью. Она никогда не оказывалась без партнера, и между танцами она заботилась о том, чтобы находиться на противоположной стороне залы. Жак развлекал себя тем, что танцевал со всеми тремя дочерьми Монтегю по очереди, вовлекая их в разговор и внутренне сравнивая их очарование с далекой сверкающей красотой леди Гамильтон.

Когда ему наскучило это, он удалился в комнату для игры в карты, чтобы сыграть в вист. В паре с маркизом они выиграли значительную сумму у одного из офицеров, который играл вместе с сэром Вальтером Монтегю. Тот, в свою очередь, поклялся взять у них реванш за столами клуба «Уайтс» в следующем месяце. Похоже, что офицер не знал о позорном суде над рядовым Десернеем, так как молва еще не распространилась по городу.

Жак знал интуитивно, что леди Гамильтон не стала бы никому об этом рассказывать, но если информация все же просочится, он надеялся, что к тому моменту он будет хорошо известен в армии в Брайтоне. Никто из тех, кого он встречал в тех кругах, не будет проявлять интерес к этому делу, чтобы бросить эту историю ему в лицо.

Жак решил снова подойти к Софии непосредственно перед ужином, но его плану не суждено было осуществиться. Монтегю были старомодными людьми, чтившими традиции дома, и поэтому, когда Жак вошел в залу для ужина под руку с мисс Полиной Монтегю, он, к своему разочарованию, увидел, что мужчины и женщины сидят по разные стороны стола.

Он видел перед собой множество красивых лиц, но обращал внимание только на одно, которое ни разу не повернулось в его сторону. София сидела рядом с маркизой де Вийер, слишком далеко, чтобы он мог слышать, о чем они говорили, но достаточно близко, чтобы видеть каждое движение и выражение ее лица и предполагать оттенки ее чувств. София пыталась скрыть свою реакцию на слова маркизы под густыми черными ресницами, но Жак заметил искорки любопытства в ее глазах, и они проникли прямо в его сознание.

Вспоминая ее слова: «Это моя личная жизнь!», он скрежетал зубами. Единственной страстью, которую она по своей воле продемонстрировала ему до настоящего времени, был гнев. Он поступил глупо, упоминая ее мужа. И то, что он впутал сюда де Вийеров, прозвучало так, будто они были его личными шпионами. Он много отдал бы за то, чтобы узнать, о чем маркиза говорила ей в настоящий момент, так как отлично понимал, что любое благоприятное высказывание о нем может иметь противоположный эффект.

Спустя некоторое время девушки наконец получили то, чего они так хотели — заиграла шотландская музыка, и все молодые люди присоединились к ним, чтобы станцевать несколько энергичных рилов подряд. Леди Гамильтон уговорили принять участие в первом танце, после чего она оставалась в стороне, разговаривая с очаровательной пожилой леди. София избегала смотреть в сторону Десернея, и ее лицо было мрачным. Она стояла безучастно в спокойной сдержанной манере, которая так гармонировала с ее классической красотой, но Жак видел гораздо больше — слегка опущенные уголки ее губ, завуалированное разочарование в глазах, румянец, который то появлялся, то пропадал на ее высоких скулах.

Он знал фамилию нерасположенной к нему пары. Это были Эллвуды с Бедфордской площади, которых не было дома в ту ночь беспорядков. Почтенный Август Эллвуд был вигом, членом парламента и занимал высокую должность в Министерстве иностранных дел. Все это Жак узнал из тех расспросов, которые он сделал прежде, чем отправился искать Софию после своего освобождения. До настоящего времени Жак не придавал какого-то особого значения фигуре Августа Эллвуда. Но теперь он был уверен, что за его недавним вмешательством скрывалось нечто большее, чем обычная грубость. Он был достоин пристального внимания. Точно так же, как и его жена, которая в этот момент как раз собиралась попрощаться с хозяевами дома. Прежде чем уйти, леди Эллвуд бросила на Десернея пристальный взгляд через комнату, на который Жак ответил своим, красноречиво сообщавшим: «Да, мадам, вы можете быть уверены, я останусь здесь дольше вас».