Любовница. Леди и дезертир - Сойер Шерил. Страница 39

Он был полон свинцовых солдатиков. Один слой на другом, они лежали рядами, как покрытые эмалью драгоценные камни на мягком кусочке фетра — вперемешку, красные и голубые. У Гарри перехватило дыхание, затем он с восхищением начал вытаскивать их. Солдаты пехоты с выпяченной грудью, перевязанной белой лентой. Гусары с высокими мешковатыми киверами. Кривоногие кавалеристы и уланы, каждый с одной поднятой рукой, куда можно было вставлять сверкающее оружие. На дне сундука оружие хранилось отдельно в бархатной сумке с затягивающимся шнурком, среди лошадей, повозок и бронзовой пушки.

София поднялась и отошла в сторону, боясь заговорить. Она смотрела на счастливое лицо Гарри и понимала, что было уже слишком поздно что-либо говорить. Это не было виной кузена Себастьяна, она никогда не говорила ему, как тщательно она пыталась спрятать ужасы войны от своего сына. Она могла отвергнуть предложение старых игрушек ее супруга, но тогда она рисковала обидеть кузена Себастьяна и ранить Гарри, потому что он никогда бы не понял, если бы она унесла прочь такие сокровища.

Его глаза сияли, когда он посмотрел на нее:

— Они могут быть в крепости!

Затем он отвернулся и снова порылся в сундуке, достав длинную плоскую жестянку, которая грохотала, когда он положил ее на пол. Он попытался открыть крышку, но у него не получилось.

— Смотри! У нее есть отверстие для ключа. Мама, это коробка для моего ключа! — воскликнул мальчик.

Он подбежал к столу, где хранил всякую всячину. Среди камней, ракушек и перьев лежал ключ, который они с Софией нашли за камином в Бирлингдине.

Они прочесали весь Клифтон, чтобы найти предмет мебели, к которому подходил бы этот ключ, но безуспешно, к большому разочарованию Гарри. Теперь он вернулся бегом с ключом в руке.

Немного помедлив, София сказала:

— Подожди, я помню эту коробку. — Она опустилась на колени рядом с сыном. — Все эти игрушки принадлежали твоему папе. Это отверстие слишком маленькое для нашего ключа, дорогой. Я вспоминаю теперь, эта крышка всегда заклинивала. Но если ты подденешь край ногтями…

Со скрежещущим звуком крышка открылась. Гарри уронил ключ на коврик и забыл о нем, так как коробка была полна множеством маленьких мраморных шариков.

София оставалась с ним некоторое время на полу, показывая мальчику, как можно было усадить кавалеристов на лошадей, осторожно выпрямляя несколько фигур, которые согнулись в сундуке. Она пыталась побороть неожиданное побуждение показать, для чего были предназначены эти шарики. Пружинный механизм миниатюрной артиллерии был прост: вы закатывали мрамор вниз ствола, чтобы он оказался против пружины, оттягивали пружину назад, кончиком пальца держа защелку, и закрывали его там, а затем целились. Заряд выбрасывался при помощи легкого удара по защелке, а в это время нужно было держать пушку устойчиво на полу. Ей было интересно, догадается ли он об этом сам, хотя и надеялась, что этого не произойдет.

Наконец она поднялась, поправила свой наряд и сказала:

— Сейчас я должна спуститься вниз. Твой ужин принесут наверх из кухни. Ты можешь съесть его за столом с Мод. Хорошо?

— Да, мама. — Но он едва слышал ее, так как был слишком увлечен.

Когда прибыл Себастьян, ему сообщили, что леди Гамильтон наверху, но скоро она спустится вниз и примет его. Вместо того чтобы провести его наверх в гостиную, мажордом проводил его в приемную рядом с холлом. София, должно быть, намеревалась приветствовать своих гостей в тот момент, когда они будут входить в дверь, что, как он понял, было местной традицией.

Себастьян был удивлен, обнаружив там кое-кого. Моложавый мужчина среднего роста в пиджаке из буйволовой кожи вздрогнул, бросил на него быстрый взгляд, а затем отступил в самый дальний угол комнаты. Он не дал возможности Себастьяну хорошенько рассмотреть свое лицо, поэтому единственно, что можно было увидеть, это его худую шею и волосы песочного цвета. Он явно был не гость, иначе представился бы, но Себастьян тем не менее поздоровался с ним.

Но он не получил никакого ответа, за исключением судорожного кивка, затем человек снова отвернулся. Еще на пару шагов дальше была ниша, и мужчина скользнул туда, бормоча, когда шел:

— Извините, какие изысканные миниатюры… — и начал сосредоточенно рассматривать стены внутри. Себастьян мог только заключить, что этот человек должен был быть неким ценителем или поставщиком произведений искусства, хотя для него оставалось загадкой, почему его приняли в день, когда у Софии Гамильтон были гости.

Затем Себастьян услышал в вестибюле ее низкий красивый голос и вышел встретить ее. С ним произошла обычная вещь: ее красота хлынула стремительным потоком в его сознание. Его взгляд задержался на полных красных губах, блестящих глазах, бледную кожу выгодно подчеркивали глянцевые черные волосы, сегодня убранные назад с простотой, которая была похожа на греческую, почти суровую. Если бы она только знала, что нервозность, в которой она так трогательно призналась ему, только добавляла достоинства ее природной грации. Она была призом, которого стоило сильно желать и завоевывать. Видение того, как она шла по направлению к нему, напомнило ему о том, что у него уже было однажды побуждение обладать ею, когда он увидел ее случайно прогуливающейся верхом в Гайд-парке, вскоре после того, как вернулся в Лондон, не имея ни малейшего понятия в тот удивительный момент, кто она такая.

София улыбнулась ему, когда они приветствовали друг друга.

— Как невнимательно с моей стороны не встретить тебя раньше, когда ты только приехал. Особенно потому, что я хотела поблагодарить тебя за игрушки. Гарри в восторге.

— Не стоит. Помимо всего прочего, они мне не нужны!

— Все равно, это было очень любезно с твоей стороны. И я ценю, что ты пришел пораньше. Я буду приветствовать людей здесь, когда прибудут первые гости, не будешь ли ты так добр помочь мне в этом? А после Форд поведет их в гостиную. Я плохая хозяйка и никогда не знаю, где должна находиться, я всегда ужасно боюсь оставить людей томиться.

— Никто, кто знает вас, не может найти чего-нибудь, что можно еще пожелать, — ответил Себастьян, не сводя глаз с Софии.

Он забыл, как легко было заставить ее покраснеть и как быстро ее эмоции приходили и уходили; на ее лице появлялась неуловимая окраска, заметная, только если стоять рядом с ней.

Чтобы скрыть легкое замешательство, София сказала:

— Ты провел уже достаточно много времени за городом, чтобы познакомиться со всеми моими гостями, я думаю?

— По-моему, да. Но есть один человек, по поводу которого я испытываю любопытство. Будет ли виконт Гейдж присутствовать сегодня?

— Да.

— Это будет интересно. У него репутация очень жестокого человека среди моих друзей-военных.

Ее глаза расширились.

— Будет интересно?

— Он упрямый человек, грубый индивидуум во всех отношениях. Он возражает против того, чтобы на его земле располагались казармы, но отказывается обсуждать это лицом к лицу. Меня предупредили, что он ведет затворнический образ жизни, но тем не менее я поехал нанести визит в Ферл Плейс на днях. И мне отказали, сказав, что виконта нет дома. Я начинаю думать, что большинство времени его нет дома ни для кого. Он, должно быть, настоящий старый консерватор.

Ее удивление сменилось искрящимся весельем.

— В самом деле? Ну, пойдем со мной. Форд говорит, что еще один гость прибыл незадолго до тебя. Он в приемной, и он никогда не выйдет, если мы не войдем и не отыщем его. Ты должен позволить мне познакомить вас.

Себастьян последовал за ней, заинтригованный: мужчина с волосами песочного цвета, скрывающийся в нише, оказывается, был одним из приглашенных.

Когда они вошли в комнату вместе, молодой человек снова вздрогнул, как испуганный кролик, но вышел вперед и поклонился. Он выглядел выглядя немного застенчивым оттого, что его выследили.

— Л-леди Гамильтон, надеюсь, вы здоровы?

— Совершенно, благодарю вас, и очень довольна тем, что вы смогли приехать. Могу я представить вам уважаемого Себастьяна Кула? Полковник Кул, сэр Генри, виконт Гейдж из Ферла.