Нарисованные шрамы (ЛП) - Олтедж Нева. Страница 30

— Господи, Нина. — Он смотрит на меня в шоке. — Как ты можешь говорить такое?

— Ой, тебе не нравится, такое слышат, да? Ну, пошел ты, Роман, — шепчу я, поворачиваюсь лицом к его груди и позволяю слезам свободно падать.

Я чувствую его руку в моих волосах, а другую на моей талии, и в следующее мгновение я лежу на нем. Он убирает пряди волос, прилипшие к моему заплаканному лицу, и утирает слезы большими пальцами.

— Мне так жаль, milaya. Это просто... Я так чертовски сильно тебя люблю. Я до смерти боюсь, что однажды ты можешь уйти.

Я стискивая зубы.

— Дай мне свою руку.

Он приподнимает бровь, но делает, как прошу.

Я веду его руку вниз между нашими телами, пока она не оказывается между моих ног, и нажимаю его пальцами на мои влажные трусики.

— Ты чувствуешь это, Роман? Вот, что ты делаешь со мной, когда рядом. Я так без ума от тебя, детка, что просто от близости с тобой я становлюсь мокрой, — шепчу я и чувствую, как он напрягается подо мной.

Медленно, он засовывает палец в пояс моих трусиков и начинает стягивать их вниз.

— Снимай, — рычит он.

— Роман, нет...

Он запускает в них вторую руку, и раздается резкий звук рвущейся ткани. Я все еще ошеломлена тем фактом, что он только что сорвал с меня трусики, когда он спускает свои боксеры, хватает меня за талию и одним движение скользит в меня. Ощущения настолько приятные, что глаза закатываются, а мышцы начинаются спазмы вокруг его члена.

— Моя, — произносит он и входит в меня. — Только моя. Скажи это.

— Только твоя, детка.

Еще один толчок, и я кончаю. Дрожь охватывает мое тело. Роман стонет подо мной, глубоко входит в меня, и я чувствую, как его семя заполняет меня. Все еще не оправившись от кайфа, я падаю ему на грудь. Это был самый умопомрачительный самый быстрый секс, который я когда-либо испытывала.

Роман обхватывает меня сзади, прижимая к себе, и целуют мою макушку.

— Так ты остаешься навсегда? — шепчет он.

— Ты не избавишься от меня, даже если попытаешься. Я ни за что не смогу снова найти такого сексуального мужа. — Я улыбаюсь и целую его. — Мы закрываем эту тему, Роман. Договорились?

— Договорились. Но я хочу, чтобы ты знала одно. Когда я найду того ублюдка, который причинил тебе боль, я убью его.

— Нет, не убьешь. — Я сжимаю его руку. — Я не хочу, чтобы на моей совести была чья-то смерть, поэтому прошу тебя, умоляю, забудь об этом.

— Нина...

— Пожалуйста, мы закрываем и эту тему. Ты никого не убьешь ради меня. Я не смогу с этим жить. Пожалуйста.

Когда он не отвечает, я беру его лицо в свои ладони и прижимаюсь лбом к его лбу.

— Ты не сделаешь этого со мной. Ты не будешь искать его и не убьешь его. Если ты любишь меня, ты не заставишь меня нести на своей душе ничью смерть. Скажи, что ты понял, Роман.

Наступает тишина, а потом:

— Хорошо.

Глава 14

На следующее утро колено болело уже не так сильно, но, когда нагружаю правую ногу адски болит. После завтрака я бросаю костыли и сажусь в инвалидное кресло. Я не пользовался им несколько недель, и не горю желание им пользоваться, но придётся, поскольку не хочу рисковать повредить колено еще больше. Возможно, Нина не против костылей, но я против. Чего бы мне это ни стоило, я доберусь до этой чертовой трости, потому что хочу держать ее руку в своей, когда поведу ее на ужин или даже просто на прогулку.

— Я иду вниз. Игорь учит меня готовить borsch. — Нина улыбается и целует меня. — Хочешь, я принесу обед, когда вернусь?

— Да, я буду работать отсюда. И скажи этому жирдяю, что если он еще раз посмеет повысить голос на мою жену, то ему конец.

— Не будь людоедом, Роман.

Я смотрю, как она уходит, затем иду в свою спальню и включаю ноутбук. Вызываю аудиопрограмму, нахожу запись из комнаты Леонида и включаю запись примерно в тот момент, когда мы вернулись прошлой ночью.

Была конкретная причина, по которой я скрывал то, что моя нога исцеляется. Я был почти уверен, что, увидев, что я снова хожу, Леонид попытается что-то сделать, и я хотел поймать его и его партнера до этого. Прошло почти пять месяцев, и поскольку мне не удалось выяснить, кто этот ублюдок, пришло время подтолкнуть Леонида к действию. Судя по тому, как он смотрел на меня прошлой ночью, у меня возникло ощущение, что меня ждет приятный сюрприз.

В середине записи я, наконец, нахожу то, что ищу. Леонид кому-то звонит, и поскольку метка времени в углу экрана показывает два часа ночи, я уверена, что это не деловой звонок. Но что меня удивляет, так это человек, который отвечает.

— Нам нужно попробовать еще раз. Этот ублюдок ходит, — говорит Леонид.

— Хм. Я уже не уверен, что это мне подходит, Леонид, — отвечает Тануш.

— Ты не можешь сейчас передумать!

— Конечно, могу. Я действовал импульсивно. Я был зол, потому что Петров отверг мою дочь, и я хотел заставить его заплатить. Но он зарабатывает мне хорошие деньги.

— Тануш, мы договорились. Ты помогаешь мне убрать его, а я гарантирую, что ты получишь лучшую долю, когда я приду на смену.

— Видишь ли, в чем дело, Леонид. Даже если ты дашь мне большую долю, я сомневаюсь, что ты сможешь поддерживать бизнес. Я решил, что не хочу рисковать. Я выхожу.

Линия разрывается.

Я откидываюсь в кресле, беру телефон и звоню Максиму.

— Где Леонид?

— Он вышел. Я слышал, как он сказал Валентине, чтобы она принесла ему ужин в пять.

— В этом нет необходимости. Я хочу, чтобы все ушли с верхнего этажа после четырех. И я имею в виду всех. Никто не поднимется, пока я не скажу.

На той стороне тишина, вероятно, Максим соединяет точки.

— Я прослежу, чтобы это было сделано. А что с Ниной?

— Мне нужно, чтобы ее не было дома. Дочь Душку выходит замуж, и он пригласил нас. Я пошлю ее в магазин за подарком. Скажи Дмитрию, чтобы он отправил с ней Ивана. Они не должны возвращаться ни при каких обстоятельствах до моего звонка. Мне все равно, что он должен сделать, чтобы отвлечь ее, но она не вернется сюда, пока я не закончу. Это ясно?

— Да, пахан.

* * *

Приходится убеждать, но мне удается отослать Нину около четырех. Она была настроена, чтобы мы поужинали вместе, но уступила, когда я сказал, что у меня слишком много работы.

Я захожу в гардеробную и беру пистолет. Проверив его, беру костыли и направляюсь в комнату Леонида. Сажусь в кресло в углу, прямо напротив двери, кладу пистолет на журнальный столик и жду.

Где-то около пяти Леонид входит в комнату. Увидев меня, он вскидывает брови, но быстро берет себя в руки.

— Что-то случилось?

— Закрой дверь, Леонид.

— Роман?

— Дверь, — говорю я.

Он делает, что ему сказали, и начинает идти ко мне, когда замечает пистолет на столе. Он замирает, широко раскрыв глаза, затем поворачивается, чтобы убежать. Я беру пистолет и, целясь в его правое колено, стреляю.

Звук взрывается в комнате, за ним следует крик Леонида. Он падает на пол на бок и начинает выть, сжимая окровавленную ногу.

— Если ты хотел занять мое место, ты должен был убедиться, что я мертв, Леонид.

— Ублюдок, — усмехается он сквозь зубы, слюна летит во все стороны. — Я убью тебя!

С криком он бросается в мою сторону, его руки подняты, как у сумасшедшего. Я целюсь ему в голову и выпускаю пулю. Его тело рушится на пол, кровь затекает вокруг головы.

— У тебя был шанс, дядя, — говорю я его лежащему телу.

Я встаю и начинаю идти к двери, когда у Леонида звонит телефон. Я думаю проигнорировать его, но затем наклоняюсь и тянусь к нему, в то время как мое колено кричит от боли. На экране высвечивается неизвестный номер. Я отвечаю на звонок.

— Я нашел ее, — говорит голос с другой стороны. — Подготовьте денежный перевод.

Звонок прерывается.