Королева украденных безделушек (СИ) - Штольц Саша. Страница 42

— Я представляю, что если бы мистика имела цвет, то это был бы фиолетовый.

Лина о таком не задумывалась, но выбор ей пришелся по вкусу. Волшебно выглядело!

— Мне нравятся образы и символы. Домашнее задание на пятерку, Глеб, — похвалила она.

Даже в полумраке он заметно просиял.

Парень сбоку кашлянул со смешком и сказал:

— Здесь могла быть еще сова!

Лина обернулась. Глеб промолчал, отведя взгляд в сторону, где никого не было, кроме стойки софтбокса. Действительно притащил бы сову, если бы смог.

Начиналось все просто. Глеб усадил ее за стол. Лина разложила четыре лежавших сверху карты, подобранных, как и колода, заранее, отложила остальные и взяла в левую руку одну рубашкой в сторону камеры. Глеб стал раздавать указания, что делать. Ей показалось, что он как-то слишком много дотрагивался до нее, поправляя волосы, меняя положение плеч, рук, локтей, кистей, головы. Особенно ей понравилось, как он приятно и щекотно коснулся пальцами линии челюсти. А потом он наконец поднял фотоаппарат.

И все пошло не так.

Она почему-то не могла сосредоточиться, и ей хотелось не просто по-глупому улыбаться, а вообще хихикать и смеяться. С того, что она изображает Жрицу, что Глеб стоит перед ней с огромной камерой и просит еще наклонить голову чуть ниже, что в комнате полно людей, собравшихся по прихоти одного безумного фотографа — интересно, он им платит за участие в его проектах? Наверняка должен.

— Лина.

У нее задрожали губы, но удержать их на месте она не смогла и они растянулись в стороны. Глеб щелкнул ее пару раз, прежде чем подойти и наклониться, положив локти на стол, и посмотреть на нее в упор.

Он не выглядел раздраженным и тоже улыбался. В фиолетовом свете и с белым ореолом позади, он выглядел необыкновенно красивым, и Лина бессовестно уставилась на него, не скрывая никаких эмоций.

— Не исключаю того, что и у Жриц бывает хорошее настроение, но уверен, что улыбаются они не так весело, — заметил он. — Ты нервничаешь?

— Наверное, — легко сказала она.

— Мне выпроводить всех?

— Не надо.

— Ты не будешь против, если они уйдут на кухню? Вообще-то я заказал им еду, — он повернулся к ребятам, — к которой давно пора было бы приступить. Так что они не будут тебя отвлекать здесь. Что думаешь?

Лина думала, что она столько людей дома в жизни не видела, но да, эту комнату можно было сделать свободнее.

— Хорошо. Да.

Глеб снова повернулся к ним и качнул головой на дверь. Подхватив пакеты с вроде бы азиатской лапшой, если Лине не померещилось, конечно, в темноте, Полина отсалютовала ей и пожелала удачи.

Когда все ушли, она осознала ошибку. Наедине оставаться было еще более волнующей и ничуть не расслабляющей идеей. Сердце забилось быстрее, когда Глеб взглянул на нее темными глазами, в которых разглядеть можно было лишь фиолетовые блики ламп.

— Ты можешь описать ту версию Верховной Жрицы, которую изображаешь? — вдруг спросил он.

На несколько секунд Лина застыла, не способная и слова произнести. Это как расклад самой себе, отупляющий и сметающий все мысли. Только сегодня она и есть сама себе расклад.

— Верховная Жрица — это карта мудрости, интуиции, скрытых вещей и тайн. Ты вдохновлялся Жрицей из колоды “78 дверей”, где на ней изображена гадалка, хотя и не отказался от символов с традиционной версии. Гадалка может заглянуть в суть настоящего и тайны будущего. И подтолкнуть вопрошающего к пониманию себя, если самостоятельно он испытывает с этим трудности.

Лина начала с основ, которые прекрасно знала, но чем больше говорила, тем яснее соображала.

— Я в таком виде, очевидно, не простая гадалка. Я что-то вроде провидицы, оракула. Я в белом, а карты черные. Я не часть другого мира, но Таро — мой ключ туда. Я связующее между миром людей и миром непознанного. Позади меня нет колонн, как на оригинальной карте, но ты снял занавески и натянул полотна, чтобы изобразить врата. Судя по тому, как установлен свет, белый по большей части падает на меня, а все остальное уходит во тьму и освещено фиолетовым. На меня тоже попадает фиолетовый свет, особенно на ту половину, которая скрыта вуалью. Я смотрю на карты сквозь нее, потому что одна часть меня заглядывает на другую сторону и вынуждена смотреть на мир целиком через призму двойственного восприятия. А с другой стороны находятся книги — это знания, доступ к которым не ограничен. Но тем не менее все ответы лежат в левой половине кадра. Во тьме. Там, где не горят свечи. Где раскрываются бутоны цветов. Чем дальше от света, тем яснее. И тем охотнее лепестки раскрывают то, что внутри. Это не то, что можно почерпнуть из окружающей реальности. Конечно же, карта не призывает искать абсолютно все ответы у гадалки. Это подсказка заглянуть в себя. Больше мрака, чем там, не найдешь нигде. Нужно заглянуть внутрь, довериться себе и своему внутреннему голосу и тогда можно достичь более глубокого понимания сути, потому что мудрость кроется в самопознании.

Глеб слегка приподнял брови.

— Ничего себе.

Лина посмотрела на Верховную Жрицу в своей руке и задумчиво приподняла уголки губ. Она ее уже как облупленную знала.

Глеб поднял фотоаппарат почти неуловимым движением, и Лина поняла сам факт того, что снимок был сделан, только после характерного звука.

— А теперь подними глаза на меня и не меняй выражение лица, — попросил он.

— Как будто это так просто, — растерялась Лина.

Она подняла глаза, но совсем не была уверена, что не поменяла выражение лица. Глеб все равно ее сфотографировал.

— Я захотел вуаль всего лишь потому, что Жрица — это воплощение тайны и закрытая часть лица показалась мне символичной, — сказал он, вглядываясь в экран камеры. — К тому же, есть в этом что-то религиозное… Чистый образ непорочной девы, хранящей обет. Но твой вариант звучит интереснее и глубже, я о таком даже не подумал.

Лине захотелось фыркнуть, но она лишь поджала губы. В самом начале своего пути она толком не понимала карту, но однажды ночью, когда она разбирала с Аней расклад для одной из своих первых клиенток, ее настигло озарение. Жрица, при всей своей духовности и чистоте образа, вовсе не была светлой. Она означала и темные порывы души. Все то, что камнем лежало на сердце. Скрытые чувства, обман, тайную связь с любовницей. Быть Верховной Жрицей в объективе фотоаппарата Глеба — та еще ирония.

За язык ее никто не тянул, да и разговор, понятное дело, был начат, только чтобы расслабить ее, но она вывалила все, что имела на практике, включая случай с обнаружившейся любовницей у мужа клиентки, отбросив мысли о неуместности таких упоминаний в их случае — неопределенные отношения между ними были намного неуместнее. Ей показалось, что Глеб слушает ее не так внимательно, как терзает кнопку на камере и разглядывает получившиеся изображения, но он отвечал в тему. А услышав про тайные отношения, даже перевел на нее взгляд и усмехнулся.

Лина всего лишь сидела на месте, но умудрилась устать. Она, наверное, была так себе моделью, потому что, по ее ощущениям, Глеб сделал сотни фотографий. Он несколько раз просил ее полностью сменить позу, а в конце, словно издеваясь, сказал представить, будто она знает его грязный секрет, и посмотреть с этим знанием в камеру. Лине не нужно было представлять, но она сомневалась, что получилось удачно, потому что почувствовала грязным секретом саму себя, и во взгляд “я все знаю” вложила “и осуждаю”.

— Все отлично, Лина, — наконец сказал он. — Молодец.

— Ты это всем говоришь? Звучит как рабочая фраза, а не похвала.

— Это действительно рабочая фраза. Ее услышит любой. Просто кто-то спустя десять минут, а кто-то спустя три часа.

Прошло не меньше часа.

— Ну, класс, — поникла Лина.

— Не переживай, — мягко ответил он. — Ты хорошо справилась.

— Точно?

— Да.

Необычность и волшебство выстроенного кадра быстро разрушились, как только вернулись ребята и выключился свет, после чего началась уборка.

Лина сняла свое великолепное облачение и украшения, переоделась в красный домашний костюм, и из красивого на ней остались только макияж и прическа. Правда, помаду она успела нервно съесть, пока лихорадочно обдумывала, как ей вернуть блеск для губ, который выпал из чемодана и укатился под кровать, где она его подняла, но вместо того, чтобы закинуть внутрь, засунула в рукав, чему была искренне рада аж полминуты.