Продавец басен (СИ) - Олейник Тата. Страница 15

Последующие несколько дней прошли на редкость мирно и спокойно. Утром Гус заходил за мной и на закорках относил в порт. Уже минут через сорок после отчаливания мы бросали якорь, и я рыбачил, а Гус дремал, привалившись к мачте и укрыв лицо шляпой. На мое предложение выучиться рыбалке и тоже рыбачить, Гус ответил, что у него от поплавков голова кружится и он на второй минуте засыпает, но он и без всяких поплавков дрых с жутким храпом постоянно. Впрочем, иногда ему приходилось просыпаться — когда я затаскивал в лодку что-то опасное. Русалок больше не попадалось, а вот «спрутов Союзного моря» я в день мог выудить больше десятка — и когда такой спрут весом килограммов в пятьдесят забирался в лодку и начинал крушить тут все своими щупальцами, Гус просыпался, выхватывал из инвентаря тесак с широким лезвием и забивал добычу, пытаясь пореже попадать под удары острого клюва, растущего из клубка резиновых мощных присосок. Зилку спрутятина не интересовала, поэтому мешки осьминожьего мяса отправлялись в возке на рынок, а Акимыч, поднявший кулинарию до тридцати пяти, даже разорился на приобретение рецепта «салат из осьминога с латуком», каковой салат у нас в эти дни подавался в доме на завтрак, обед и ужин, благо, получив новый уровень в огородничестве, я засадил латуком все клумбы во дворе. Зато с каждого гада падало от двух до пяти черных блестящих словно бы резиновых шариков размером с яблоко — «чернила спрута», и вот их в ресторане у меня покупали по двадцать золотых. Эти чернила, нужны, во-первых, каллиграфам для копирования лучших манускриптов (обычные-то чернила делают из чернильных орешков, а дешевые — вообще из жира и сажи), во-вторых, они были красителем для дорогой ткани и кож, ну, и в кулинарии иногда, оказывается используются. Так что, понервничав первые несколько раз, я уже радостно вскрикивал, когда видел, как вслед за леской со дна поднимается, клубясь щупальцами, туша спрута. Вообще только здесь, в южных водах, я оценил насколько спокойными и умиротворенными были рыбы северного океана — здесь же каждая вторая редкая рыбешка кололась иглами, раздувалась взрывающимися шарами, травила меня ядом и оглушала свистом, так что даже в ресторане, когда я вытаскивал свой улов из инвентарного анабиоза, Зилка с поварятами держали под рукой железные перчатки и щипцы для ухватывания особенно энергичных экземпляров.

Вечером мы страстно считали деньги — и хотя я был основным добытчиком, но Ева бдительно следила за положением дел на моем медицинском счету, и я редко вносил в общую кассу будущего клана более 40–50 золотых в день — остальное переводил в реал и кидал на счет лечебницы. Примерно по полтиннику в сутки вносили и остальные, которые уже прекратили мучить крабов и переключились на каких-то морских крыс, обитающих в норах по побережью. Лукасю пришлось, невзирая на все его протесты, обучиться еще и азам свежевания, и шкуры с этих крыс — мохнатые, мокрые и вонючие, загаженные водорослями, каждый вечер развешивались по двору — аукцион принимал их только в подсушенном виде.

Лукась примерно каждый вечер сообщал нам, что если бы не топазовый квест, только бы мы его и видели, что у него болит все тело, что его укусила крыса, а целительство противно его духу и складу характера, и что мы сговорились его уморить. Акимыч, наоборот, сиял бесконечным оптимизмом и с подробностями описывал каждый бой с каждой крысой, которая в его описании всякий раз была неимоверно огромной и свирепой, но, благодаря блистательным действиям команды и, прежде всего, самого Акимыча, оказывалась должным образом умерщвленной и ободранной. Сиви сидела рядом со мной и тихо ела салат из осьминога с латуком, выбрасывая из него латук. Эти вечера были прекрасны.

Ноги у меня выросли по таймеру без каких-либо потрясающих спецэффектов: только что не было, и вот, пожалуйста, стоят на полу под столом — крепкие, целые и босые.

— Ура, — крикнул Акимыч — Завтра идем в «Логово контрабандистов!»

— Да, — сказала Ева. — попытаемся сделать из Нима магического танка. Хотя именно в логове магов немного, там народ все более саблями и кинжалами орудует. Но в охрану каравана и на старую верфь вам рано, не говоря уж о светящейся пещере. Наша задача — поднять вас с Нимом хотя бы до тридцать пятого, потом уже попробуем верфь — там хоть какие-то деньги можно попробовать набить. Логово, как и многие низкоуровневые инстансы, можно чистить безостановочно, обновляя после каждого прохода. Поэтому сразу запасемся лекарствами, водой, едой — всем, что понадобится. Никаких возвращений домой на обед, до логова почти час топать, не будем терять время.

— А в туалет как? — спросил Акимыч.

— У входа в логово полно густых кустов. Или у главаря в каюте наверняка горшок найдете.

— А можно свой из спальни взять? — оживился Лукась.

— Можно! Теперь, когда мы обсудили эту важнейшую тему, предлагаю перейти ко всяким второстепенным вопросам типа тактики боя…

Вход в логово был через залитый синей солнечной водой грот, свод которого зиял многочисленными щелями, обильно пропускавшими утренний свет. Дорога к гроту, действительно, заросла густыми кустами и Ева побежала вперед одна — посмотреть, нет ли у входа игрков-агров, которые любят охотиться на нубов в таких укромных местах. Но в это ранее буднее утро пляж перед гротом был пуст.

— Жаль, что кладбище тут далеко, постарайтесь не дохнуть, — сказала Ева. — Напоминаю еще раз, что воскрешающую пилюлю бессмертия наша лиса может делать всего одну раз в три часа. А наш лекарь не может вообще ничего. А наш танк одет в тряпочку. Боже, во что я ввязалась! Впрочем, инстанс фактически детский,я его соло могу пройти, зажмурившись, правда, лута мне одной с него тоже почти не упадет. Но как жаль, что тут нет хотя бы алтарика Амалеи, про Орма я и не говорю. Как бы вам всем бафф на реген, хилеру — на лечение, а дамагерам — на урон не помешал!

— Вообще, — сказал я, глядя на лежащее у полосы прибоя бревно, — алтарь я сделать могу…

— Ты что раньше-то молчал! — заорала Ева, когда я завершил возню с алтарем и отдал Лукасю свою разрезанную руку на растерзание… да… лекарь у нас точно никакой…

— Ты же сама видела все мои навыки.

— Я тебе что, ходячая энциклопедия по Альтрауму? Вообще религия на Трансильвии — это такая малоизвестная хрень… а ну-ка, заходим в инстанс, не нравятся мне эти голоса наверху тропы. Получаем все баффы у алтаря и мигом в грот!

Серебристая прозрачная перепонка начала инстанса затягивала переход из грота в огромную пещеру, освещенную расщелинами в своде. И какое-то время нам было не до бесед — из куч сгнивших ящиков и мешков, разбросанных между лужами по всей пещере, на нас хлынули крысы, которых Ева била молниями и сжигала огнем, а мы, как могли, добивали визжащих подранков. Сиви, обернувшись лисой, отрывалась вовсю — высоко подпрыгивала, подкидывала крыс, ловила их воздухе, ломая хребет и, кажется, некоторых ела — но я особенно не вглядывался. Лута с крыс никакого не было и опыт за них тоже не шел — видимо, крысы являлись своеобразным приветом от инстанса всем входящим.

— Так, — сказала Ева, раздавив каблуком голову последней крысе. — Пара минут отдыха и подготовки, первый босс будет прямо здесь, все помнят — кому на ящики, кому в лужи? Нимис, будем надеяться, что с боссом-бабой тебе слишком жарко не будет… ну, поглядим. Давай, вперед!

И я пошел в центр пещеры, где виднелась крышка люка. Постучав пяткой по люку, я на всякий случай отошел

— Ходят, бродят, спать мешают!- страшным эхом раздалось по всей пещере. Люк заскрежетал и оттуда вылезла трехметровая бабища в кожаных штанах и чудовищного размера лифчике из парусины. Ее полуседые космы были стянуты в два хвостика, как у первоклассницы, но смешной Мамаша Бомбаж совсем не выглядела. Особенно когда достала из воздуха широкую кривоватую саблю с кончиком, сверкнувшим в солнечном луче.

Сглаз! Приворот!

— Беги, Нимис, беги! Она медленная!