Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая (СИ) - Алексей Янов. Страница 12
- Да, мистер Каховски!
- А так, вы здесь будете в относительной безопасности. И если только солдаты с улицы не увидят вспышек выстрелов, то они не в жизнь не догадаются, откуда именно ведется огонь. С таких огромных дистанций и так точно еще никто в мире не стреляет. Только один Иван Михайлович, светлая голова, до такого умудрился додуматься!
Ирландцы согласно покивали.
- Вопросы?
- Нет, мистер Каховски. Вы с мистером Головиным нас уже не первую неделю наставляете, мы все помним и знаем.
- Если что надо будет, например, сменить позицию, то я или сам к вам приеду, или пришлю связного, опять же, с белой повязкой на рукаве. Если какие военные или полицейские чины попытаются к вам заявиться без повязок – смело их расстреливайте! Ладно, мне с вами некогда, еще девять расчетов надо расставить по позициям. Счастливо вам, парни!
***
В начале восьмого утра я уже подъезжал к Рылееву. У дома Кондратия стояли крытые экипажи. Оказался у него в гостях далеко не первым, и даже не вторым гостем. Штейнгель с Трубецким маялись дурью, в очередной раз, оттачивая содержащиеся в Манифесте формулировки. Я сразу женаправился к офицерам гвардейских полков и находящимся в их кругу немногочисленным связным вовлеченных в заговор полковых командиров.
Поговорить нам с ними вдумчиво не удалось. Явился, не запылился, похищенный накануне Сухозанет, в компании Кюхельбекера идвух ирландцев. Вместе с генералом прибыл и известный в наших кругах подполковник артиллерии Панов Николай Максимович - вольнодумец, как тогда былопринято говорить и либерал. Принять его в Общество мы не успели, но зато сейчасБатенков отведя Панова в сторону, принялся агитировать своего коллегу.
Командующий Гвардейской артиллерией, Сухозанет, поведал нам об отказе артиллеристов присягать Николаю, офицеры отартиллерии хотят, чтобы правильность присяги подтвердил им лично КонстантинПавлович.
Это все было замечательно, но я с нетерпением ожидал почему-то задерживающегося связного от Оболенского. Он, вместе с генералом Шиповым, уже через полчаса должны были начать подниматьполки 2-й гвардейской пехотной бригады, а именно Семеновский и Гренадерский.
Но времени даром я не терял. Дал последние инструкции находящимся здесь, в доме Рылеева, полковым офицерам – помощникам«смотрящих» и отправил их обратно в полки. Общее выступление полков было назначенона половину девятого и им следовало поспешить. По рассказам помощников «смотрящих» минувшая ночь в вовлеченных в заговор полках прошла весьма бурно. В некоторые солдатские казармы, тайком, удалось доставить бочки с пойлом и во время их распития с солдатами велись разговоры о том, что Константин от престола не отказывался, Николай – узурпатор и утром надо будет разобраться и с Николаем и с войсками примкнувшими к этому Каину, в противном же случае, получив власть, ненормальный Николай всю гвардию своим фрунтом изведет и в могилы загонит. Все эти речи находили у солдат весьма горячий отклик.
Только отправил гвардейцев по полкам как прискакал связной Оболенского с известием, что генерал Шипов внезапно заболел и сейчас вместо того, чтобы своим словом поднимать полки, лежит в немощи у себя дома. Приказал немедля седлать коня, намереваясь сыграть роль скорой помощи –лично посетить и быстро «вылечить» генерала.
И тут неожиданно вбежал Александр Бестужев.
- Московский полк взбунтовался! Шеншин и Фредерикс тяжело ранены, и восставшие идут к Сенату. Я едва успел их опередить!
От услышанных известий все присутствующие у Рылеева воспряли духом, начиналось восстание ...
Не отменяя своего решения лично ехать к генералу, приказал Трубецкому – назначенному мной начальнику штаба восстания, срочно выезжать на Сенатскую площадь и дожидаться меня там. Ехать со мной увязался Фонвизин со своими людьми. С Шиповым отставной полковник был хорошо знаком и брался проконтролировать действия генерала. Возражать я не стал.
А вообще, в отличие от остальных, мое настроение от недавно услышанного известия если и не стало хуже, то, во всяком случае, совершенно точно не улучшилось. Особой радости в случившемся фальстарте я не видел, но тем не менее, ситуация для нас критической не являлась. Сейчас мои швейцарские часы показывали начало девятого, и Зимний дворец вряд ли успеет оперативно отреагировать на мятежный Московский полк, потому как механизм восстания в целом ряде полков уже был запущен и отсчитывал свои последние минуты.
Часть 1. Глава 4
ГЛАВА 4
***
"…Быть бы мне поспокойней,
Не казаться, а быть!
…Здесь мосты, словно кони —
По ночам на дыбы!
Здесь всегда по квадрату
На рассвете полки —
От Синода к Сенату,
Как четыре строки!
...
И все так же, не проще,
Век наш пробует нас —
Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь,
Можешь выйти на площадь,
Смеешь выйти на площадь
В тот назначенный час?!
Где стоят по квадрату
В ожиданьи полки —
От Синода к Сенату,
Как четыре строки?!"
Александр Галич
Петербургский романс
***
Утро. 11 декабря. Набережная р. Фонтанки, полковые казармы лейб-гвардии Московского полка.
- Что это за вздор?! - генерал-майор барон Фредерикс с подозрением смотрел на штабс-капитана своего полка Михаила Бестужева.
- Это присланный из Варшавы цесаревичем Константином и завизированный известными вам генералами приказ атаковать войска, перешедшие на сторону узурпатора, великого князя Николая.
- Я этой, с позволения сказать, непонятной бумажке, просто отказываюсь верить! Откуда вы взяли это в высшей степени странное, если не сказать больше, распоряжение?
- Вы, разве не видите, генерал? Данный приказ подписан командиром Гвардейского корпуса, генералом от кавалерии Воиновым Александром Львовичем и начальником 2-й гвардейской пехотной дивизии Карлом Ивановичем Бистромом.
Генерал-майор, придирчиво, в очередной раз, прочитал злосчастный приказ, своей непонятностью и абсурдностью сводивший его с ума.
- Я просто отказываюсь этому верить! В Главный штаб я сию же секунду пошлю адъютанта для выяснения всех обстоятельств ...
- Времени нет, Пётр Андреевич! Выводите из казарм войска, иначе мы это сделаем сами! - заявил князь Дмитрий Александрович Щепин-Ростовский, окончательно потерявший терпение.
- Да, что вы себе позволяете, штабс-капитан!
В ответ Щепин-Ростовский, с возгласом "- Да, что с вами, сатрапами, разговаривать!" выхватил саблю и нанес ею удар генералу по голове, свалив того с ног.
Под разгоряченную руку князя попали ещё пять человек. В числе пострадавших помимо двух гренадеров оказались полковник Хвощинский и не вовремя для своего здоровья объявившийся у казарм Московского полка командующий 1-й гвардейской пехотной бригады Шеншин В.Н., который попытался с криками "Кругом быдло! Назад!" остановить полк и вернуть солдат в казармы.
Таким образом, расчистив дорогу от всех мешающихся под ногами личностей, вовлечённые в заговор штабс-капитаны Щепин-Ростовский, Михаил Бестужев, Владимир Волков, Воейков Николай Павлович (брат полковника Измайловского полка), Суханов Петр Александрович, капитаны Корнилов и Мусин-Пушкин В.А., поручик Кушелев, подпоручики Кудашев и Малютин М.П. и ряд других офицеров, под барабанный бой, через распахнутые ворота полковых казарм, начали выводить и строить свои фузилерные роты.
Не прошло и часа, как во главе с офицерами, предусмотрительно повязавшими белые повязки на рукава, на Сенатскую площадь, под развевающимся знаменем и барабанным боем, двинулись восемьсот гвардейцев Московского полка.
Подобная этой картина, с некоторыми отличиями и вариациями, в эти утренние часы наблюдалась в большинстве столичных казарм Гвардейского корпуса. Но далеко не во всех подразделениях заговорщикам удалось так лихо перехватить управление. То там, то здесь вмешивался человеческий фактор. Не всех полковых командиров удалось убедить словом или саблей, как это произошло в случае Московского полка. К тому же, почувствовавший "запах жаренного" Николай тоже не сидел сложа руки, направляя в полки своих эмиссаров. Но большинство полков столичного гарнизона поверили, а может, захотели поверить липовым приказам, с радостью и азартом поддавшись на срежиссированную мною провокацию. Что, в общем-то, и неудивительно, учитывая явную антипатию большинства гвардейских офицеров к личности великого князя Николая. Многие из них, да, что там, большинство, грезили Константином, считая его "в доску своим парнем", нюхнувшего в отличие от Николая пороха, в недавно отгремевшей Отечественной войне, правда, при этом забывая о некоторых, мягко говоря, странностях и садистских наклонностях великовозрастного цесаревича, но ничего, мы всем забывчивым, посредством отпечатанного газетного тиража, уже сегодня напомним обо всех этих нелицеприятных, просто отвратительных эпизодах из жизни наследника престола. Поэтому, безоговорочно веря приказу или не совсем ему доверяя, но предпочитая закрывать глаза на имеющиеся нестыковки, офицеры выводили из казарм подчинённые им войска. И действовали они с тем лишь отличием, что некоторые офицеры вполне искренне считали, что исполняют волю цесаревича Константина Павловича, однако среди них хватало и людей знавших только часть правды, ещё меньше командиров, вроде тех же братьев Бестужевых, были полностью осведомлены обо всей подноготной заваривающегося в столице дела.