Мой самый-самый бывший (СИ) - Сакру Ана. Страница 23

Но она похоже вообще не слышит. Оглушена.

Мои ноги упираются в кровать. От очередного Лизкиного наскока теряю равновесие и падаю на матрас. Лиза достает все-таки до моего лица, с наслаждением расцарапывает щеку и отшатывается в сторону. Делает несколько шагов на нетвёрдых ногах, а потом с утробным воем оседает прямо на пол в углу за кроватью. Ревет. Громко, навзрыд, обняв ноги и уткнув лицо в колени. Ее спина ходуном ходит - так ее колотит.

И вместе с ней меня. Это какой-то пиздец. Вот что делать? Что?

- Кис...- хриплю, садясь, - Кис, я...

- Сволочь, не называй меня так! Никогда больше! Никогда!!! Понял?! - визжит, вскинув на секунду ко мне заплаканное лицо, и снова утыкается носом в коленки.

- Уйди-и-и! - воет.

- Лиз...

- Во-о-он!

- Лиз, давай...

- Вон! Видеть тебя не могу! Вали отсюда! Ва-а-али-и-и!!!

Это настолько искренне и горько звучит, что меня просто размазывает по полу. Медленно встаю с кровати, смотря на нее. Застываю, ноги будто врастают в прикроватный ковер. Двинуться не могу.

- Во-он поше-е-ел! - воет Лизка, раскачиваясь.

И я понимаю, что она не про комнату. А про всю нашу жизнь. Сердце горестно сжимается, простреливая тянущей болью в левую руку. Не вздохнуть. Я не хочу, не могу...

Не сразу осознаю, что в дверь уже какое-то время стучат.

- Мам? - Левкин встревоженный голос словно сквозь вату долетает.

А потом Алискин вторит:

- Мам, пап! Что там у вас???

И только это заставляет сдвинуться с места, как-то реагировать.

Тем более, что Лиза явно не в состоянии.

- Сейчас! - кричу детям.

В полном каматозе натягиваю толстовку, спортивные штаны. Лизка так и не поднимает головы. Ревет, но старается тише, вздрагивает на каждом всхлипе всем телом.

- Думай, что хочешь, я все равно тебя люблю, а это не повторится больше никогда, - бросаю жене упрямо, прежде чем выйти из спальни.

Не реагирует никак - только плечи в очередной раз судорожно дергаются. Ухожу.

- Пап? - Лева быстро оглядывает меня и сереет на глазах.

Понял.

Алиска что-то тарахтит, но мне не совсем до нее.

Наблюдаю за сыном. И дико больно еще и за него. Пытаюсь обнять, но он отпрыгивает буквально на полметра и поджимает бледнеющие губы, стараясь держать себя в руках.

Ладно, разберемся.

- Так, пойдемте к бабушке вас отведу. Мама приболела, ей нехорошо. Пусть отдохнет.

25. Сашка

До дома моей матери идем притихшие. Лёвка вообще смылся вперед, взяв с собой Гора. Я же непроизвольно все ускоряю и ускоряю шаг, так что Алиска уже почти бежит рядом, вцепившись в мою руку.

Оставлять в таком состоянии Лизу одну дома мне страшно.

Хотя это наверно лучшее, что я могу сейчас ей дать - позволить подышать без меня.

- Вы поругались, да? - нервно кусает Алиса губы, пытаясь на ходу поймать мой взгляд, - Мама ведь плакала, да? Почему так сильно?!

- Да-а-а, поругались...Но это ведь со всеми бывает, Лиса, все ругаются...

- Мне про всех неинтересно! Вы же сейчас помиритесь? - с надеждой и одновременно с таким требованием в голосе спрашивает дочь, сильнее сжимая мою ладонь, что мне тут же хочется провалиться сквозь землю.

Если бы это сейчас зависело только от меня...

- Я постараюсь, - выдавливаю из себя через силу и улыбку, и слова.

Алиска на это тягостно вздыхает. Не убедил. Обиженно молчит.

- Пап, знаешь, ты вот часто сам не прав...- начинает мой двенадцатилетний эксперт в области психологии брака.

- Я знаю, - покаянно киваю в ответ, сворачивая в мамин двор.

- Но ты просто извинись! Ты никогда нормально не извиняешься! Можно еще цветы купить...

- Цветы...ладно...Попробую.

- Не попробую, а точно!

- Ага...

- И извинись!

- Уже...Но я повторю... - бормочу себе под нос.

Алиса меня просто убивает своими советами.

Да, можно, конечно, и цветы, но показательно оторванные яйца наверно произведут на Лизу большее впечатление...Хотя не уверен, что и это поможет. Был бы уверен, может быть даже и решился, вяло раздумываю я. Дети у меня уже есть...

Лёвке, опередившему нас, в этот момент открывает дверь Вахтанг, мой отчим, муж моей матери и по совместительству отец Нины, жены Теймураза.

- Э-эй, дорогой! - треплет старик Лёвку по льняной макушке и сгребает в свои теплые объятия, - Что это ты к нам с утра? Неужто блины учуял? Вот только бабушка начала жарить. Ух, ну и нюх у тебя! Орел! Давай-давай, проходи! Гор, сидеть, старый разбойник...

Хлопнув Лёву по плечу, Вахтанг поднимает голову и замечает меня с Алиской, подходящих к крыльцу.

- Э-эй! Да тут и принцессу ведут! Здорово, Сань!

- Здоров, - крепко пожимаю его протянутую руку, - Слушай, Вахтанг, присмотрите с мамой за детьми, а? До вечера, а лучше до утра наверно...Нам там с Лизой...Надо решить кое-что...

Нервно чешу затылок, потому что взгляд Вахтанга в этот момент выразительно прикипает к моей поцарапанной щеке. Отчим цокает языком недовольно, качнув головой. Но тут же опять само благодушие - дети рядом. Не хочет, видимо, расспрашивать при них.

- Не вопрос, Сань, - улыбается Вахтанг, пока обнимает Алису и пропускает ее мимо себя в коридор, поторапливая, - Давай, ласточка, заходи. Бабушке на кухне поможешь, без помощниц ой тяжело!

А потом сразу прикрывает за детьми дверь и перестает улыбаться.

- Случилось чего? - обеспокоенно хмурится и на царапины кивает, - Это Лизка что ли тебя?

Сжимаю переносицу. Блять...От одной попытки ответить ком в горле. Только сейчас замечаю, что меня до сих пор всего трясет. Рядом с детьми не до этого было - надо держать себя.

- Да так...Потом расскажу, ладно? Присмотрите? - ухожу от ответа, отвожу в сторону глаза.

- Какой вопрос, Сань. Конечно присмотрим! А вы там это! Завязывайте ругаться, понял меня?

И грозит мне кулаком, выразительно сдвигая в одну кустистые седые брови. В ответ мне хочется головой об стену убиться. Все вокруг такие умные, а...

- Всё, я пошёл. Вахо, дай сигарету, а?

- Еще и сигарету ему, э-э-э, - причмокивает Вахтанг недовольно, исчезает на секунду за дверью и возвращается с полупустой пачкой и зажигалкой.

- Всё бери, только чтоб за детьми уже вместе пришли, довольные! Если не знаешь, как сделать жену довольной, так ты спроси дядю Вахо - я расскажу, - хитро подмигивает мне старый грузин.

- Ты - муж моей матери, избавь от своих наработок. Итак тошно, - бурчу хмуро, на что Вахтанг низко и весело ржет.

Ну хоть кому-то этим утром хорошо...

Прикуриваю, выходя за ворота. По легким расползается едкий сизый дым, но там и до этого не было сладкого кислорода. Я словно заживо тлею изнутри как кончик моей сигареты. Шаг непроизвольно замедляется, ноги словно тяжелеют. Не легко это - тащиться на собственную казнь. То, что я бреду именно на нее - сомнений у меня нет. Но я не могу не идти. Мой любимый рыжий палач уже заждалась наверно.

"Завязывайте ругаться" - крутится в голове хриплым голосом Вахтанга. Только в моем воспаленном воображении в него вплелись какие-то издевательские нотки. Горько усмехаюсь про себя, мешая мокрый снег под ногами в сторону нашего дома и выпуская из легких дым.

Может и завяжем. Нет жены - не с кем ругаться. Ноу вумен - ноу край.

***

В нашем доме серо и тихо. Он словно пустой и застуженный. Не торопясь, снимаю ботинки, вешаю куртку в прихожей. Медленно поднимаюсь наверх. Под ногами тихо через одну скрипят ступеньки. Сердце заторможено и глухо бухает в груди. Какая-то смиренная безысходность накатывает все сильнее и сильнее с каждым шагом.

Осознаю вдруг четко, что я ничего уже не поменяю, ничего не вымолю, не выиграю...

Но даже просто побыть рядом сейчас кажется охрененной возможностью. И попытаться поговорить. Лиза иногда проявляет чудеса чуткости, понимая меня лучше, чем я сам себя понимаю.