Ящик водки. Том 4 - Кох Альфред Рейнгольдович. Страница 45

— Ха-ха!

— Что, смешно? Я предупреждал. Вытаскивают лейтенанта из петли, откачивают. И говорят: ты, оказывается, не просто мудак, а чистейший мудак. Даже повеситься не можешь. Как ты не понимаешь, со всеми своими блядскими бабушками-фрейлинами, что флот наш — рабоче-крестьянский, в нем должны служить рабочие и крестьяне, а не вы, фрейлинские ублюдки. Короче, всю морскую романтику у парня как рукой сняло, и через три дня влиятельные родственники ему устроили перевод обратно в Питер. Уехал он, но, наверно, на всю жизнь сохранил воспоминания о трехдневной службе на Северном флоте. Вот такой степени правдивость редко встретишь у нас. Когда сто дней до приказа, там надрывный пафос какой-то. А тут пафоса вообще просто нет. Значит, флот, Симферополь, Коктебель. В Коктебеле мне, кстати, понравилось. Туда же вернулись татары и вернули поселку старое название — Коктебель. Типа «зеленый холм».

— А раньше он был? Планерное?

— Да. То есть был Коктебель, потом татар выгнали — и Планерное, а потом опять Коктебель. И местные славяне мне рассказывали с удивлением, что с возвращением татар появились свои овощи дешевые. А то их не было. Ввозили откуда-то с Херсона. Свои не росли — нет воды. А без воды мы же не умеем. У татар же своя технология. Они выстраивали вокруг каждого помидорного кустика такую хитрую пирамидочку из камней, там роса конденсировалась и стекала на корни — получался такой автоматический полив бесплатный. И чебуреки появились. Как ехать из Ялты в Симферополь, там по пути Байдарские ворота, вид богатый сверху — все останавливаются. И я тоже остановился посмотреть. Немедленно подбегают татары, говорят: у нас здесь чайхана, все дела.

Вот олигархи не додумались загодя вложиться в освоение внеземных пространств, а то б не надо было в Лондоне бедными родственниками скрываться. Могли б свою планету иметь. С интересным законодательством. Остров Крым бы просто отдыхал.

Пока вы смотрите здесь, мы вам шашлыков или чебуреков наготовим и сразу позовем. И все дешево. А я ехал с офицерами безработными, которых нанял с «жигулем», мы мотались по Крыму и бухали. И офицеры говорят: ты не ссы, у татар все чисто, аккуратно, особенно здесь. И я чебуреков нажрался этих чудных. То есть татары украсили родной край обратно.

— Ну, он сначала был не ихний. Там греки жили. Потом генуэзцы, потом татары. Ну, не важно.

— А Риму принадлежал же?

— Да .

— Вряд ли кого туда вернешь. Греков — вряд ли…

— Они уехали, понтийские греки. Им паспорта греческие дали, и они уехали в Грецию.

— И, наверно, неплохо там себя чувствуют.

— Не знаю, трудно судить. А у меня была девушка знакомая — в хорошем смысле этого слова. Красивая — татарочка. Фамилия у нее была Девлет-Гиреева.

— Да? А я знавал одну татарку по имени Венера. Она у меня была в подчинении, кстати. Я, таким образом, руководил Венерой. Да…

— Они любят такие имена.

— И еще я помню, как раз был юбилей Пушкина, и Парфен. если ты помнишь, пустил большой сериал.

— «Живой Пушкин».

— И я по этому случаю взял у него очередное интервью про то, как он ездил в Эфиопию.

— И попал в плен.

— Его там ограбили, отметелили, и он шел босиком по ночной степи до Аддис-Абебы… А после юбилея пошла вся эта тема с продажей «Коммерсанта». Яковлев прислал такого человека, его зовут Киа Джурабчиан.

— Да, какой-то иранец.

— Ну, приблизительно иранец. Типа начальник какой-то инвестиционной компании, и там Яковлев гнал такую телегу, что он продает в розлив, на вынос, с тем чтобы у всех было по 5 процентов, никто не диктовал условия, чтоб свобода слова. То есть ее не хватает, а как он продаст газету Березе, так сразу будет сколько надо свободы слова. Quantum satis. Оригинальная схема, свежая такая. И, значит, приезжает Джурабчиан на встречу с коллективом, объявлять о сделке. Все собрались, ждут, волнуются. А внизу шоферы стоят, вышли на крыльцо глянуть на нового хозяина. Идет этот Киа. Они спрашивают: ну так где этот, ну, который покупает-то? — Так вот же он. — Бросьте шутить, уж мы-то, шоферы, видели всяких людей. У этого парня 10 тыщ-то в руках никогда не было. Что вы нам гоните? А мы собрались, по-моему, в яковлевском кабинете — сам он был уже где-то на Западе. Народ сбежался… А перс чего-то гонит о либеральных ценностях, о свободе, то-се. Ни о чем, короче. Ну, говорит, давайте вопросы. И очень было трогательно, когда некоторые стали по-английски с ним разговаривать.

— А он по-русски говорит?

— Ты знаешь, он как бы себя позиционировал так, что не говорит. Но некоторые эксперты, внимательно за ним наблюдавшие, отмечали, что в каких-то местах глаза у того начинали дергаться. Что он понимает, а типа гонит, что не знает по-русски.

— Подставная утка.

— Для того чтобы войти с коллективом в контакт, устроил в «Царской охоте» большой банкет. И, значит, народ собрался, а там по полной программе — водка, икра, матрешки, селедки.

— Тогда твои коммерсантовцы подвиг совершили.

— Какой подвиг?

— Написали книжку с Путиным. И Геворкян, и Колесо.

Забавно, что через 5 пять лет после выхода той книжки Геворкян по радио в день рождения Путина (07.10.04) сказала: «Не знаю, как часто Андрей возвращается к этой книжке, а я при каждом эпохальном решении путинском сверяюсь с текстом. Выясняется, что абсолютно все, вплоть до сменяемости, назначаемости и отставок губернаторов там, собственно, есть, поэтому я тоже считаю, что никаких, для меня, во всяком случае, никаких неожиданностей нет, потому что он, собственно, все сказал. Другое дело, что почему-то эту книжку воспринимали, наверное, многие, я думаю, как такую непонятную агитку или что-то такое предвыборное. А потом уже, когда спустя годы прочли, неожиданно обнаружили, что, собственно, ничего этого нет. Там есть весь план деятельности и задачи. И они выполняются. Я теперь после того, как губернаторов он начал назначать, там из невыполненных задач, так, безусловно, глобальных, я имею в виду, масштабных, остается только вопрос о монархии, который тоже был, нельзя сказать, что он отрицал, что это возможно, потому что вопрос был задан: присутствовал ли он на похоронах останков царской семьи? Он сказал, что нет. Дальше вопрос зашел о монархии в России. И его спрашивали, ну Вы же не считаете, что это возможно — восстановление, возвращение монархии? Не уточняли, в каком виде. Он говорит: „Вы знаете, что, вот когда в 91-м году распался Советский Союз, тоже же никому это в голову не приходило. Россия — такая страна, что кто знает, кто знает“. Вот кто знает, вот это вот осталось пока нереализованным, кто знает — еще подвешено в воздухе, а так — все идет по плану, я считаю, поэтому я совершенно ничему не удивляюсь».

— И Тимакова еще была в числе авторов той исторической книги. Более того, мне потом знающие люди говорили: «Старик, если б ты не ушел, то ту бы книжку писал.

— Да-а-а?

— Кто его знает, может, и мне б предложили. Но вышло так, что я был избавлен от этого искушения. А выбор был бы мучительным. Я б извелся, наверно. С одной стороны — это ж голый пиар, причем КГБ. С другой — я, конечно, понимаю, что это дико интересно. Сидеть с президентом…

— …и тереть.

— Да, подолгу тереть, выясняя, что, как и к чему. В общем, я бы разрывался между двумя взаимоисключающими желаниями: повыпендриваться — и посмотреть на гаранта вблизи. Я не думаю, что он с ними жестко говорил и обрывал, когда не туда заезжали. Мне представляется, что он как-то деликатно себя вел, в полный рост исполнял либерала. Так мне почему-то кажется.

— Конечно.

— И вот когда он там с ними разговаривал, он, думаю, делал his best, что называется… Что же касается продажи… Вася (Андрей Васильев) тогда, помнишь, в интервью рассказывал, что все смотрели на коммерсантских как на гнойных пидоров, он так это сформулировал. И надо было выворачиваться, выкручиваться, и там «не надо делать вид, что у нас нет хозяина по фамилии Береза, но при этом все равно надо писать, имея это в виду. И при этом быть честными чудными журналистами». Что-то в таком роде.