Тихушник (СИ) - Бабин Александр. Страница 10

Были и ещё происшествия в первый день моего дежурства, но не столь интересные — кража детской коляски из подъезда; гражданин, которому неизвестные сломали челюсть на остановке института; женщина, ранившая ножом сожителя в пьяной семейной ссоре (он остался жив), да пара грабежей.

Костоусов сказал, что нам с дежурством повезло — мало происшествий. Бывает, доходит до двадцати, и отдохнуть можно только ночью — пару часов. И то ты сначало обязан написать следственно-оперативный план по каждому происшествию — для уголовного дела. Тогда уж свободен до утра. Так мы и сделали.

Неделя прошла в таком же режиме — уже по расследованию и раскрытию происшествий, которые были до моего прихода в уголовный розыск. В основном — допросы свидетелей, беседа с потерпевшими, а вечером, как и положено, — проверка поднадзорных и знакомства с участковыми инспекторами на своём участке. Участковые — это люди, которые знают всех и про всё. В основном у них помощники — бабушки, но есть и лица ранее судимые, которые им обязаны по гроб жизни. Участковые инспектора днюют и ночуют на своих опорных пунктах. Для нас, оперов, они — настоящие «палочки-выручалочки», Клондайки информации. Некоторые инспектора на своих участках проработали по несколько лет, и найти с ними контакт нас обязывает наша специфика. Люди они серьёзные и уважают свою профессию, поэтому работать вместе с ними по раскрытию преступлений — одно удовольствие. Жулики их боятся как огня, — ведь они могут им устроить такую «весёлую жизнь», что небо с овчинку покажется. А у меня на участке их человек 20, поэтому всех нужно знать не только в лицо, но и найти ключ к их душе. Мне сразу с двумя участковыми повезло — это Мамонтов Анатолий и Чебанин Николай, с которыми у меня завязалась дружба. Они пообещали мне предоставлять свои кабинеты на опорных пунктах — для встречи с лицами, интересующими меня в оперативном плане. Ведь мы делаем одно дело — боремся с преступностью, а они на своих участках — цари и боги, знают всё и про всех, и без их помощи нам, оперáм, не обойтись.

Глава 6

В понедельник, как и обещал начальник уголовного розыска, пришёл прокурор района — поговорить по отказным материалам. Это — те же происшествия, но не представляющие опасности обществу: мелкие кражи, хулиганство и т. д. Мне показалось, что этот человек никогда в жизни не улыбался, — а может, уже с рождения был прокурором: его серьёзный вид говорил об этом.

— Я хочу начать своё выступление… — сказал прокурор, обведя всех присутствующих устрашающим взглядом, — …с нарушений, которые я зафиксировал при проверке ваших отказных материалов. По каждому из них можно возбудить уголовное дело в отношении подписавшихся под ними лиц, на что у меня имеются основания.

Все оперá, слушая прокурора, смотрели в пол — как будто это могло заставить гнев прокурора обойти их стороной. И зря. Потому что прокурор дошёл до тех, кто, по его мнению, уже должен сидеть в тюрьме — первый же отказной материал, под которым имелась подпись, становился его приговором.

— Гусинский! — назвал фамилию прокурор. — Где вы, покажитесь. Встаньте, хочу вас снова увидеть, «синоптик» вы наш!

С места встал Володя Гусинский (опер, которого, как я запомнил со дня знакомства с коллективом, прозвали «Остап Бендер» — интересно, за какие такие заслуги?).

— Товарищ старший лейтенант! — сказал прокурор. — Извините, — «подозреваемый». Да, я не оговорился. Вы что, подрабатываете на полставки на метеостанции? Так вам запрещено советским законом заниматься такой деятельностью.

— Нет, у меня одна работа — в уголовном розыске, — спокойно ответил прокурору Гусинский, даже виду не подав, что он чем-то обеспокоен.

— Мне как прокурору, да и моим сотрудникам, вообще не нужно каждое утро слушать радио и знать, какая погода будет на предстоящий день, как и на последующие. Стоит только ознакомиться с вашими отказными материалами — в каждом находится метеосводка. Вот один из материалов «будущего заключённого Гусинского», — прокурор снова ввернул слово, способное каждого опера заставить понервничать. — Я не поленился и просмотрел его лично, не доверяя замам, и вот что из них узнал. Оказывается, у нас в области такие сильные ветры и ураганы бывают — впору ветряные мельницы ставить. Прочитаю вам несколько строк из материала, которые войдут в «обвинительное заключение» Гусинского и его подельника — некого гражданина Стеклова, который во всех его материалах проходит очевидцем. Видимо, такая его судьба — быть на всех происшествиях в первых рядах.

Оперá притихли и ждали развязки — что же именно прокурор предпримет в отношении Гусинского. Я слушал и не понимал, почему он всё время упоминает погоду? Синоптиков приплёл, ветры, ураганы, ветряные мельницы… Крышу, что ли, снесло на прокурорской работе…

— Детская коляска, — продолжил прокурор, — оставленная без присмотра потерпевшей Степановой Светланой Сергеевной около магазина «Звёздный», была подхвачена ветром и покатилась по улице в сторону реки Уй, где, сорвавшись с крутого обрыва, упала в воду. Река, имея большое течение, подхватила и понесла по своему руслу коляску, в дальнейшем скрывшуюся за горизонтом. Свидетелем этому был гражданин Стеклов Иван Петрович, который, гуляя по улице, увидел унесённую ветром коляску, попытался её догнать, но не смог. Пропустим ещё несколько строк его сочинительства — и вот результат по материалу. Хотя имеется основания, но в возбуждении уголовного дела отказано за отсутствием состава преступления.

Оперá, еле сдерживая свои эмоции, слушали прокурора. По их выражению лица было заметно: ещё чуть-чуть, и они попáдают со смеху. Всем было понятно, что Гусинский вынес решение об отказе в возбуждении уголовного дела по краже коляске незаконно, написав его «от фонаря» — так обычно делал каждый опер, разве что без сводки погоды.

Прокурор сделал паузу, снова обведя своим «гиммлеровским» взглядом всех присутствующих на этом «Нюрнбергском процессе».

— А вот его следующий материал… Можно фильм по нему снимать, если отправить режиссёру, будет бестселлером! — продолжил прокурор. — Оказывается, и тут ветер виноват, — в краже джинсов с бельевой верёвки на балконе у потерпевшей Косулиной. Это надо же такое сочинить! Сколько труда пришлось затратить, писатели бы позавидовали твоему таланту, «обвиняемый» Гусинский!

«Да, прокурор серьёзный», — подумал я. — «Многое я ещё не знаю, в оперской работе нужно будет учиться и учиться, как говорил вождь пролетариата, чтобы не быть на месте „обвиняемого“».

— «Я, Стеклов Иван Петрович, прогуливаясь по улице Советской, остановился около дома № 46. Меня заинтересовала дружная работа работников ЖЭКа по засыпке траншеи экскаваторщиком. Внезапно подул сильный ветер. Я медленно стал поднимать голову вверх, чтобы посмотреть на небо, так как побоялся, что пойдёт дождь и нужно будет искать укрытие. У меня с собой не было зонта. Поднимая голову, заметил, как с балкона дома, с бельевой верёвки, ветер сорвал джинсы, и они, крутясь, сначала поднялись вверх, но затем опустились прямо в траншею, где экскаваторщик засыпал их землёй. На следующий день, снова прогуливаясь по этой улице, встретил знакомого сотрудника уголовного розыска — Гусинского Владимира Валентиновича. Он объяснил, что сейчас находится на работе и описывает место происшествия — якобы с балкона неизвестными лицами были похищены джинсы. Я ему объяснил, что никакой кражи не было и он этому свидетель, так как джинсы были подхвачены ветром, упали на самое дно траншеи, а экскаваторщик их не заметил и засыпал землёй. Мы с ним ещё посмеялись, что мне постоянно приходится быть свидетелем случаев, которыми занимаются сотрудники милиции, — наверно, оттого, что большую часть времени я провожу на улице», — прочитал прокурор объяснение Стеклова.

Оперá, не выдержав чтения прокурора, засмеялись. Я понял, что он имел в виду, назвав Гусинского «синоптик». Пользуясь служебным положением, Гусинский брал сводку погоды в лаборатории Гидрометцентра и вкладывал в отказные материалы. Оказывается, всё гениальное просто: не нужно расследовать преступления на своём участке, и статистика учёта преступлений не портится.