Северная Ведьма (СИ) - Иванова Анастасия. Страница 12

Водитель попался нелюбопытный и молчаливый. Это Климова вполне устраивало, и он принялся рассматривать город сквозь не слишком чистое окно машины. Узкая улица с неровным асфальтом, на котором подпрыгивала «Волга», сначала шла вдоль каких-то заборов, перед которыми торчали съежившиеся черные деревья с голыми ветками и облетевшей листвой на газонах, прикрытой подтаявшим, хлипким снегом;потом начался район хрущевской застройки с типовыми панельными пятиэтажками. А потом автомобиль пересек площадь и перед глазами Климова замелькали более солидные невысокие «сталинки». Через несколько минут они остановились и водитель, не глядя на Климова, неохотно обронил: «Приехали. С вас двести рублей».

Сунув таксисту деньги, он вышел, вытащил сигарету и закурил. Что-то необычное цепляло его взгляд, пока они ехали по городу. Вдыхая вместе с табачным дымом холодный воздух и глядя по сторонам, Климов через секунду понял: на улицах почти не было людей. Обычный будний день, рабочее время – и никто не шатается без дела. В Москве такого не было никогда: в любое время суток на улицах многолюдно, кроме, пожалуй, совсем поздних ночных, предутренних часов. Отметив про себя эту особенность, он докурил, аккуратно затушил бычок о край урны и вошел в небольшой уютный холл гостиницы. За стойкой ресепшн стояла невысокая женщина в форменной одежде.

– Доброе утро, – поздоровался Климов. – У вас есть свободные номера?

–Здравствуйте. Вы один?

Климов кивнул.

– Сейчас посмотрю, – сказала регистраторша и защелкала мышкой. – Есть одноместный комфорт и полулюкс.

– Давайте комфорт, – сказал Климов. – Интернет в номере есть?

– Конечно, – удивленно подняла брови женщина, как будто он спросил о наличии в номере кровати или туалета. И, глядя в монитор компьютера, спросила: – На сколько дней заезжаете?

– Еще не знаю, оформите пока два дня, там посмотрим, – ответил Климов, рассматривая холл.

Женщина кивнула, попросила паспорт и деньги, быстро оформила документы и выдала ключ.

– Третий этаж, лифт по коридору налево, – указала она. – Приятного отдыха.

– Спасибо, – сказал Климов и направился к лифту.

Номер оказался небольшим, но вполне уютным и тихим. Он принял душ и упал, засыпая, кажется, еще на пути к подушке, в мягкую, пахнущую чистотой и утюгом, постель.

Через два часа его разбудил стук в дверь.

– Убирать в номере надо? – спросил низкий прокуренный женский голос.

– Нет, спасибо, я только сегодня заехал, – откашлявшись, ответил Климов.

Короткий, но глубокий сон освежил, и он почувствовал зверский голод. Дотянувшись до сумки, брошенной у кровати, Климов достал планшет, включил его и с удовлетворением отметил, что интернет работал отлично. По карте выбрал ресторан рядом с гостиницей, быстро оделся и вышел на улицу. Немного потеплело. В безветренном воздухе медленно падали крупные хлопья мокрого снега и, приземлившись, сразу таяли; черная мокрая земля, чуть прикрытая жухлой травой и листьями, будто всасывала в себя белые комочки. «Прям Новый год», – сказал про себя Климов, рассматривая скошенными к переносице глазами снежинки на носу и ресницах, а потом развеселился и начал ловить их языком, как в детстве. Через несколько минут на крыльцо вышла курить уборщица, по-видимому, та самая, что стучала в его дверь, и настороженно посмотрела на климовские упражнения. Он смутился, отряхнул снег с волос, набросил на голову капюшон и твердым шагом направился прочь от гостиницы.

Выбранный ресторан оказался небольшим и в обеденный час почему-то пустовал. Администратор проводил Климова к столику на двоих у окна и исчез. Через минуту появился аккуратно причесанный молодой человек в белоснежной рубашке, угольно-черных брюках, поверх которых был повязан зачем-то фартук, со старомодно перекинутым через худое предплечье полотенцем, и принял заказ. Климов попросил пепельницу, воды и включил планшет.

До сих пор он не думал о том, с чего начинать поиски. Сразу ехать опрашивать очевидцев? А может быть, в библиотеку, искать издания местного фольклора или в архив – за отчетами комиссии по расследованию? Поразмыслив немного, Климов решил не делать лишних движений и первым делом получить официальные данные, ознакомиться с ними и думать, что делать дальше.

Интернет быстро выдал адрес и время работы череповецкого архива. Климов посмотрел на часы – до закрытия оставалась пара часов. Он наскоро заглотил обед, отказался от кофе, рассчитался и через полчаса был у входа в архив.

Череповецкий архив располагался в здании, построенном в семидесятые годы для госучреждений, и имел характерный внешний вид: громоздкая глухая темно-красная бетонная коробка высотой примерно в три этажа нависала над двухэтажным основанием, опоясанным двумя рядами узеньких окошек. Климов обогнул уродливый образец советской архитектуры, и во дворе обнаружилась небольшая стеклянная дверь, за которой открылся небольшой темноватый пустой холл.

– Добрый день, я в архив! – сказал Климов оплывшей, рыхлой бабушке-консьержке в стеклянной будочке. Она оторвалась от вязания, поверх очков требовательно посмотрела на вошедшего. Потом молча кивнула и, перегнувшись через окошко, морщинистой ручкой со сложенными лодочкой толстенькими пальчиками показала направление. Через несколько секунд, когда Климов отошел от нее метров на десять, консьержка крикнула:

– Кабинет 110, в самом конце коридора, справа!

– Спасибо! – не оборачиваясь, ответил Климов.

За глухой белой дверью под номером 110 за компьютерными столами сидели три женщины разного возраста. Первая – пенсионерка в темной блузе с белыми рюшами и фальшивым жемчугом на шее, высоко взбитой прической «воронье гнездо», сооруженной из темно-красных, с отросшими седыми корнями волос. Губы ее были накрашены морковной помадой, а толстые пятнистые старческие руки унизаны массивными перстнями. Вторая – серая мышь лет сорока пяти. Ее голова походила на готовый облететь одуванчик из-за химической завивки на жиденьких волосах. Худое тельце мыши скрывала скучная кофта из бордовой шерсти, на увядающем лице не наблюдалось даже следов косметики. Единственным украшением ее были огромные очки с чудовищными линзами, за которыми глаза выглядели крошечными, будто смотришь на них в перевернутый бинокль. Третья же была совсем молоденькая, стриженая под мальчика, в бесформенном свитере, из рукавов которого торчали маленькие руки с обкусанными ногтями. На большеглазом и большеротом лице ее несколько чужим смотрелся крошечный, почти кукольный носик. У каждой на столе рядом с компьютером лежал ворох бумаг, в шкафу рядом с окном с кокетливой кружевной занавеской стройными рядами выстроились на полках дела в черных скоросшивателях, на корешках которых был обозначен год и буквы алфавита. Пенсионерка бурно жестикулировала и шумно возмущалась, стуча по столу перстнями:

– Нет, ты подумай, Ларис, каков зятек! – обращалась она к сочувственно кивавшей мыши. – Предложить мне продать дом, а деньги поделить! Мой собственный дом! Дура моя Верка! Он же нас по миру пустит!

Молоденькая со скучающим видом возила мышью по коврику и задумчиво глядела в монитор, на котором был открыт пасьянс. Когда Климов после короткого стука вошел в кабинет, все трое разом оторвались от своих занятий и посмотрели на него: пенсионерка – неприязненно, мышь – равнодушно, молоденькая – с нескрываемым любопытством. Климов смутился.

– Здрасьте! – обратился он почему-то к пенсионерке. – Мне нужны документы.

– Паспорт у вас с собой? – процедила та.

– Да, – ответил с готовностью Климов.

– Берите бланк заявления, заполняйте. Вот образец, – подала она бумажку в прозрачном файле, отвернулась к собеседнице и продолжила прерванный разговор вполголоса. Климов написал заявление аккуратными печатными буквами и подал пенсионерке. Та, не глядя, передала листок молодой:

– Мария, возьми, разберись с товарищем.

Мария покраснела и взяла листок.

– Ваш паспорт, пожалуйста, – пролепетала она.

Сверив паспортные данные, она начала читать текст заявления и удивленно посмотрела на Климова: