Цена возвращения (СИ) - Гришин Алексей. Страница 6

Молодые люди удобно расположились на кое-как сколоченных из грубо струганных досок лавках, начисто игнорируя опасность испачкать дорогую, специально для этой встречи надетую одежду. Вино разлили по бокалам, и пострадавший на правах спасенного провозгласил первый тост. Разумеется, в честь прекрасной спасительницы.

В иной ситуации дамы недовольно поморщились бы, но сейчас, когда всем известно, что графиня уедет из этих мест уже через три дня и навсегда, а с ее отцом надо поддерживать самые лучшие отношения, ревность была задавлена на корню. Так что улыбки всех присутствующих были вполне искренними.

Вот только выпить было не суждено.

На поляну верхом на кауром жеребце влетел граф Филипп.

— Адель, Иветту похитили!

Дамы дружно, словно по команде, ахнули. Кавалеры вскочили, кто был при шпагах — схватились за эфесы, остальные сжали кулаки… и все замерли. Надо куда-то бежать, что-то делать, но куда и что?

И лишь графиня неспешно поднялась, совершенно спокойно, как всем показалось, подошла к брату.

— Как это произошло?

— Зухра вывела ее из дворца на прогулку. Прямо на ратушной площади налетели всадники. Зухру зарубили, девочку схватили и увезли, никто даже не успел ничего понять.

— Ясно.

Она неторопливо подошла к коновязи, отвязала первого попавшегося под руку скакуна.

— Господа, я вынуждена вас покинуть.

И вскочив в мужское седло, начисто проигнорировав нелепо задравшееся платье, оголившее стройные ноги, так ударила лошадь пятками по бокам, что та сразу ушла в галоп. Филипп едва успел догнать сестру.

Они буквально влетели на площадь. Графиня, резко осадив лошадь, ловко спрыгнула на землю, немного запуталась в длинном платье, но устояла. Подошла к стоявшим в стороне отцу и старшему брату.

— Как это произошло? — повторила она свой вопрос.

Отец посмотрел на дочь и удивился ее спокойствию. Ровный голос, ровное дыхание, никаких дрожащих рук и приличествующей ситуации бледности лица. Лишь губы сжаты плотнее обычного, словно у бойца в смертельном поединке.

— Три всадника, стояли в том переулке. — Он указал на дальний угол площади. — Как только Зухра с Иветтой вышли из ворот, они налетели. Один ударил шпагой Зухру… как только она после этого умудрилась сдернуть нападавшего с лошади? Да, двое других схватили Иветту, ускакали в том направлении.

Граф указал на улицу на другой стороне площади и продолжил.

— Коней похитители бросили, куда делись потом — неизвестно. Розыск ведется, но пока… Да, а тот, кого перехватила Зухра, — мертв. От чего — пока не знаю.

— А поисковый амулет? Дочь же с ним не расставалась?

— Валялся на мостовой, эти сволочи о нем наверняка знали.

Демон! Что же делать?

Графиня осмотрела площадь.

Стража замка бесцеремонно вытеснила толпу. На мощенной булыжником мостовой лежат два тела. Мужчина и женщина. Под мужчиной лужа крови. Мертв. Это ясно. Над женщиной склонились люди.

В стороне — группа мужчин, что-то обсуждающих. Среди них интендант полиции и его правая рука — Гурвиль. Да, виконт де Камбре тоже с ними. Стоит с умным видом, что-то говорит. Вот посмотрел на нее, на мгновение задержал взгляд… и вновь продолжил разговор с полицейскими. Неспешный такой, вполне себе мирный, словно ничего особенного и не произошло.

К ним подходят еще какие-то люди, что-до говорят, что-то выслушивают и уходят. Это спокойствие буквально взбесило графиню, у которой, казалось, вот-вот разорвется сердце. Хладнокровие? Если бы!

Внутри все клокотало, хотелось плакать, кричать от боли и страха! И лишь высокий статус да уроки, полученные от предавшего, давно не виденного, но тогда еще любимого мужа, удерживали от банальной бабской истерики. Как он говорил? «Крики и слезы никогда и ничему не помогут. Лишь ясность мысли, выдержка в любой, самой безнадежной ситуации, дают, пусть часто и мизерный, но шанс на победу».

Значит, руками, зубами сжать бешено колотящееся сердце и… Что делать? Чем помочь? Вон на булыжниках мостовой лежит женщина. Зухра? Над ней склонился врач… Жива? Туда, быстро!

— Как она?

— Пока жива, но без сознания, — врач даже не поднял головы, продолжая колдовать в попытке затянуть страшную рану. — И то только потому, что ваш отец и братья отдали лечащие амулеты — моих сил не хватает. Вашим можно воспользоваться? — Он не глядя протянул руку, уверенный, что ему не откажут.

Графиня передала свой не раздумывая, и лишь потом вспомнила, что недавно полностью израсходовала его на лечение совершенно не опасной раны пусть и симпатичного, но совершенно постороннего человека.

Осталось только уйти. Как учил муж: «Если ты здесь ничего не можешь сделать, значит, тебе не следует здесь находиться. Наблюдатели лишь мешают тем, кто действительно работает».

И она пошла в замок. Жесткой, резкой походкой злого на собственное бессилие человека.

Вечер, ночь… она даже и не ложилась — какой тут сон… Разговаривать с родственниками? Да о чем, господи! Новости ей сообщили бы сразу. Оставалось вышагивать из угла в угол по опостылевшим, еще вчера уютным покоям. Одиннадцать шагов по диагонали в зале. В спальне обойти кровать — двадцать два шага. Одиннадцать, двадцать два… одиннадцать, двадцать два…

Можно еще постоять у окна, посмотреть, как галопом подъезжают всадники, бегом мчатся во дворец… нашли? Что-то узнали? Нет. Через короткое время они выбегают назад и, вскочив в седло, уносятся куда-то в город. Пусто. Страшно. Вновь одиннадцать шагов, двадцать два… одиннадцать… двадцать два.

Забрезжил рассвет… светает… первый солнечный луч прорезал утреннюю серость, сверкнув меж шпилями амьенского собора, даря надежду… или… или все же⁈

Ворота замка открылись без положенного доклада! Впервые на памяти графини часовой даже не подумал доложить о прибывшем. Значит…

По усыпанной гравием дорожке к парадному входу во дворец ехал незнакомый всадник, прижимавший к груди… Иветта!!!

Она бросилась в коридор, не помня себя сбежала по лестнице… вперед, вперед, во двор! Степенность, размеренность? Да видала она их! Там же дочь!

Отец и братья выбежали чуть раньше. Вполне одетые, лишь дублеты застегнуты не на все пуговицы. А девочка уже стояла на земле. Рванулась к деду, но, увидев маму, побежала к ней. Обняла за ноги, расплакалась… растрепанная, дрожащая… родная.

—…мне просто повезло. Вы знаете, девочку искал весь город, но повезло мне.

Графиня только сейчас услышала голос всадника. Он говорил на хорошем галльском языке, но с сильным островным акцентом.

— Я с двумя охранниками решил проверить один подозрительный дом неподалеку от нашего ночлега. Он неделю стоял пустой, но этой ночью я увидел в выбитых окнах отсвет огня. Нас встретили пистолетными выстрелами, мои люди погибли, но девочку удалось спасти.

Одетый в добротную дорожную одежду худощавый высокий мужчина. Жилистые руки бойца. Вообще-то не красавец, но в этот момент для счастливой матери он был самым лучшим человеком на земле. Наплевав на этикет, она бросилась ему на шею и поцеловала! Впрочем, в щеку. Но и от этого поступка остолбенели и родственники, и слуги. Даже солдаты на постах, пусть на мгновение, но забыли свои обязанности, пораженные небывалой в замке сценой.

— Кхе… м… с кем имею честь? — поинтересовался первым пришедший в себя владетельный граф.

— О, простите, я не представился. Сквайр Гиллмор, к вашим услугам, господа! — Несмотря на торжественность фразы, сказана она была голосом бесконечно уставшего человека. — Прошу простить мою невежливость, но, — он тяжело вздохнул, немного помолчал и виновато развел руки, — я сильно устал. Позвольте откланяться.

— Ни в коем случае! Располагайтесь у нас, отдыхайте. Эй, кто там! Покои нашему гостю!

Управляющий сорвался с места, разом забегали слуги, и уже через пять минут в распоряжении сэра Гиллмора была светлая и уютная комната с растопленным камином, с застеленной свежим белоснежным бельем кроватью.

Глава 3

Все хорошо, что хорошо кончается!