Догнать и перегнать 1978 (СИ) - Арх Максим. Страница 2

— Нужно усилить бдительность на местах. Пусть их начальники эту самую бдительность и усилят. В конце концов, это их работа — следить за доверенным им коллективом. Вот пусть у них голова и болит.

— Тогда, давайте, вот как сделаем, гхм, — согласился с Министром обороны СССР Леонид Ильич Брежнев. — Пусть начальники усиливают бдительность, а дружинники пусть дежурят у кинотеатров. Хватать никого, гхм, не надо. А вот своим видом, пусть «бегунков» отпугивают.

— Хорошее решение, Леонид Ильич, — правильное. Думаю, все товарищи его поддержат, — подвёл итог Косыгин.

Естественно, он не ошибся, потому что все члены Политбюро кивками и словами выразили полное одобрение предложенного плана.

— Если честно, товарищи, то я тоже уже два раза пересмотрел этот сериал, — когда коллеги чуть успокоились, высказался до этого момента молчавший Первый секретарь ЦК Компартии Беларуси Пётр Миронович Машеров. — И вот что я хочу сказать. Посмотреть-то я его посмотрел, но, признаться, не до конца понял, что там на этом острове происходит.

— Вот и я говорю — полная белиберда! Я сам его уже несколько раз пересматриваю. И это я вам скажу, товарищи, — ещё тот фильмец, — покачал головой Суслов. — Ни толком начала нет, ни толком ничего в середине не понятно, а уж про концовку я вообще молчу. Абсолютно не понятно — как такое может нравится нашему народу? — он посмотрел на Андропова и спросил: — Юрий Владимирович, может быть, в сериале используются какие-то влияющие на сознания элементы?

— Товарищи, мы досконально изучили все серии сериала, и ничего необычного в нём обнаружить не удалось. Всё снято на обычную плёнку, с обычным освещением и на обычном реальном фоне живой природы, — доложил Председатель КГБ СССР. — Что же касается самого сценария, то наши специалисты, после всестороннего анализа пришли к выводу, что сценарий написан так — специально, для того чтобы легче было писать продолжение.

— А оно есть? Я имею в виду — продолжение сериала? — заинтересовался Машеров.

— Насколько я знаю — нет.

— Мне тоже доложили, что нет, — покачал головой Косыгин. — Во всяком случае, мне Демичев сказал, что на бумаге никто сценарий второго сезона ещё не видел.

— Плохо работает Демичев, — поморщился Суслов. — Как он, как Министр Культуры СССР, мог допустить до показа не законченный фильм⁈ А вдруг там в этой второй части такое, что и показывать на экране срамно⁈ Это же скандал!

— Михаил Андреевич прав, — неожиданно для всех взял слово Министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко. — Я собирался доложить членам Политбюро об этом в начале нашего заседания, но, узнав повестку, решил высказаться согласно её регламенту. Поэтому товарищи, хочу вас заверить, что действительно назревает скандал, — он обвёл коллег тяжёлым взглядом и, достав из лежащей перед ним на столе папки несколько листов, продолжил: — Вчера вечером и сегодня с утра я имел беседу с послами нескольких государств. Сам по себе факт того, что более двадцати послов ведущих мировых держав практически одновременно захотели прибыть в наш МИД для консультаций, уже вызвал недоумение в возглавляемом мной ведомстве. До последнего момента, мы не знали точного предмета разговора. Каково же было наше удивление, когда прибывший ранее всех посол Франции в ультимативной форме потребовал завершения сериала, о котором мы только что говорили.

— Завершение, гхм? — удивился Брежнев. — А там что-то про Францию плохое снято?

— Нет. Как мне известно, в сюжете вообще не упоминается какая-либо отдельная страна. Поэтому никакой дискриминации по месту проживания в сериале нет.

— А что же тогда французам не понравилось, гхм?

— Им не понравилось то, что этот многосерийный фильм завершился ничем. Вопросов много по нему осталось. Вот все они и выразили недовольство этим фактом! — пояснил Громыко. — Но это, товарищи, ещё не всё. За Францией последовали послы других стран. И некоторые из них выражали не только озабоченность, но и протест после того, как узнали, что съёмки второго сезона ещё не начаты. Более того, они напрямую стали угрожать охлаждением отношений между нашими странами.

— Это что ещё за новость? — удивлённо спросил Суслов, глядя на ошеломлённые лица членов Политбюро. — Охлаждение отношений? Из-за чего? Из-за фильмов? Это же сумасшествие!

— Может быть и так, но на самом деле их можно понять. Они объясняют это тем, что их народы требуют продолжения сериала, отказываясь уходить из кинотеатров.

— Вот! Вот чем заканчивается эта «васявщина»! Бунтом — больше ничем! — негодовал Секретарь ЦК. — А я вам, товарищи, не раз говорил, что этого школяра надо угомонить!!

— Да за что его усмирять-то? За то, что он нашей стране драгоценную валюту добывает? — вступился за протеже Устинов. — И пусть впредь добывает! Васина обижать мы никому не позволим!

— Товарищи, подождите, гхм! — поднял руку Брежнев. — Я что-то не понимаю. Ты, Андрей Андреевич, что хочешь этим сказать, гхм? Ты говоришь, что у нас с половиной мира могут произойти охлаждения в отношениях. Это я понял. Но только, гхм, я не понимаю — из-за чего эти охлаждения могут произойти?

— Из-за того, что им всем хочется знать, чем всё то, что мы наснимали в первом сезоне сериала, закончится. И их очень бесит, что мы ещё даже не приступили к съёмкам второго сезона.

— Э-э?!?! — ошеломлённо произнёс Генеральный секретарь, видя, что его мысли полностью разделяют все присутствующие на совещании.

Глава 2. Третий день праздника

— Горько! — неожиданно закричали за столом, что находился справа от меня.

Говорят, что если провести свадьбу в мае, то всю жизнь будешь маяться.

— Горько! — вторили ему сидящее за длинным столом, что находился слева.

Не хорошая примета. Но не учитывать её мы не могли. Поэтому данное мероприятие было решено провести в конце мая. Чтобы если уж и маяться, то совсем не долго.

— Горько!!! Горько!! Горько! — раздалось ещё несколько голосов из разных концов большого зала ресторана Прага.

Эти голоса эхом пролетели по потолку, отразились от стен и уже через мгновение присоединились к всеобщему скандированию тысячи человек:

— Горько! Горько!! Горько!!!

Не сведущий в этих делах инопланетянин, который мог бы наблюдать за всем этим массовым гулянием со стороны, наверняка бы мог подумать, что всем присутствующим на пиршестве людям не понравился вкус пища или напитков, которые они употребляли. Вот они и решили своё негодование выразить криком, мол, горько, не сладко и даже не вкусно!

Но он был бы в корне не прав. Слов «горько» присутствующие кричали совершенно по другому поводу. За столами битком набитого зала всем присутствующим было вполне себе вкусно и сладко. Исключением из общего правила тут был лишь один величайший бывший пионер с кислой миной на лице, сидящий во главе стола рядом со своей молодой супругой.

Вот ему-то на самом деле было действительно горько. Горько и обидно, что за него в очередной раз всё решили. За него — светоча советской эстрады. За него — величайшего писателя всех времён и народов. За него — очень известного и крайне популярного гениального главного режиссёра мира и его окрестностей. За него — величайшего гения математики отделать нечего доказавшего недоказуемую теорему Пуанкаре и ещё несколько других недоказуемых теорем. За него — таланта из талантов. За него, легального миллионера, на счету которого уже лежало в сберкассе десять миллионов рублей, и он их мог тратить куда угодно, и ему бы за это ничего не было.

И вот за этого исполина духа, за этого великолепного человека и пионера, стоящего на дружеской ноге с правительством и министрами, а также с руководителем советского государства, товарищем Леонидом Ильичом Брежневым, вот так вот по-простецки всё решили.

Да, собственно, этот вот дорогой дядя Лёня, в честь которого была сложена суперпесня «Дядя Лёня, мы с тобой!», всё и решил.