Мусорщик (СИ) - Меглин Алекс. Страница 49

— Капитан, позвольте доложить, — в комнату вошел страж. — Наши запасы еды испорчены, вода тоже больше не поступает.

— Так и думала, — Катрин подошла к угловому столику и перевернула черную фишку. Обратная сторона оказалась багряно-красной. — Крис Савой, что ты можешь сказать о жрице? Будь предельно честен, никакого наказание не последует.

— Она воплощение безумного ученого, — кратко выразился я. — Готова на все. Можно мне обследовать ее комнату? Там есть парочка нужных вещей.

— Я сопровожу его, — вызвался Барт.

Войдя в комнату Магнолии, я первым делом пошел искать сундук с пленницей. Как и ожидалось, он исчез. Зато нашлись четыре флакона с эссенцией жизни, неплохие длинные кинжалы и слабый артефакт. Золотое кольцо с мутным оплывшим камнем, выглядевшим весьма уродливо в качестве украшения. Артефакт выполнял роль фонарика.

Барт прикарманил десяток золотых безделушек, отчего его карманы оттопырились и позвякивали при ходьбе.

— Мне нужны мои вещи, они здесь?

— Комната четыреста семь, ряд семнадцать, ящик сорок два, — после небольшой заминки ответил палач. — Свиток с техникой в комнате капитана. Сам доберешься?

— Я же заключенный? Разве нет? — мне не шибко хотелось рыскать в темных коридорах одному.

— Ты думаешь я сбрендил, чтобы соваться на этаж к спятившим смертникам ради твоих вшивых вещичек? — скривился мужчина. — Удачи, пацан. И не нарвись на стражу. Они будут открывать огонь по любому подозрительному типу.

Мне жутко хотелось облачиться в доспех, но шел я по другой причине. Нужно собрать жатву для Белой госпожи. Она обещала помочь, если принести ей в жертву десяток людишек. Кто знает, что скрывается в катакомбах, откуда пришла жуткая черная гниль?

Кольцо на пальце мягко засветилось, но я уменьшил яркость до минимума. Короткий путь оказался завален. Из-под обвалившейся плиты тонкой струйкой брызгала вода. Воздух стал влажным, а от сырости обноски почти моментально отсырели. Мне удалось пройти четыреста шагов, прежде чем послышались голоса.

Я встал за поворотом, ожидая, когда они люди подойдут поближе. Два стража. Шаги осторожные, в руках бряцают винтовки. Первый слег от удара кинжалом в горло. Второй начал стрелять, но я швырнул в него тело напарника, следом всадив второй кинжал в лицо. Эхо разнеслось его крик по коридору. Ему бы оперы петь.

— Еще двое, Госпожа.

На единственной лестнице, ведущей наверх дежурил отряд из десяти человек. Нижние ступеньки забаррикадированы плотно сбитой мебелью и обмотаны колючей проволокой. Сразу четыре огнестрела смотрели в проход. Я лег на пол и тихо подполз поближе, держа добытую винтовку на вытянутой руке. Отсюда даже я не промажу.

Оружие дернулось в руках, посылая первую пулю в потолок. Мне удалось уложить четверых, когда стражи открыли ответный огонь. Только я не рассчитал одного. На звуки стрельбы среагировали другие бойцы. На трех возможных путях отступления уже слышался топот.

Я с сожалением посмотрел на кольцо. Похоже, что придется прощаться. Но судьба решила иначе. По лестница пронеслась стремительная тень и врезалась в преграду, разметав ее на куски. Тварь, похожая на огромного пса с головой дракона, заревела, удерживаемая мотками проволоки. Ее рев был наполнен кай, ударившей по ушам.

На мгновение мне показалось, что пол подо мной перевернулся, поменявшись местами с потолком. Все стражи потеряли равновесие и рухнули на землю. По ним ударило куда сильнее. Я без сожаления добил упавших, поглядывая на беснующегося зверя. В утыканную десятками острых клыков пасть легко влезет голова человека, а от резавшей кожу стальной проволоки тварь лишь больше ярилась.

— Мне надо наверх, прости, — я встал в шаге от жуткой морды и выпустил обойму в голову.

Пули разворотили в клочья лоб твари, отчего чудовище издало особенно мощный рык. У меня все поплыло перед глазами. Когтистая лапа вырвалась из плена проволоки и отшвырнула меня, как котенка. Удар пришелся мягкой частью, иначе длинные когти в легкую отрезали ноги. В помещение ввалились стражи, сразу начав стрелять в зверя.

— Живой? — меня оттащили в сторону.

Я отвернул голову, притворяясь, что без сознания. Мундир болтался мешком, а часть стражей пару раз видела меня. Удивлен, как они вообще клюнули. Но когда в паре метров беснуется почти неуязвимый монстр, логика отступает на второй план. Я ему обойму в голову выпустил, а чудовище даже глазом не повело. Винтовки наполнили комнату зубодробительным грохотом. Казалось, что тварь вот-вот рухнет под плотной волной стальных ос, но она не сдавалась. Колючая проволока лопнула и чудовище кометой влетело в плотный ряд стражей.

У людей не было ни единого шанса. Я прыжками понесся к сломанной баррикаде и помчался вверх по лестнице, оставляя за собой вопли умирающих. Едва не поскользнувшись, посветил кольцом под ноги. Ступеньки покрывала кровь, стекавшая из коридора. Всюду валялись изломанные тела стражей, выглядевшие так, будто их смяла огромная рука.

Но и трупов зверья предостаточно. Их удавалось остановить только превратив решето. Я всадил клинок в глаз монстра, притаившегося у стены. От него осталась голова и часть торса, но существо не умерло, а затаилось. От стены повеяло холодом. Белоснежная рука притянула меня, вжимая в холодный, покрывшийся инеем бетон.

— Ее дар тебе, галленец, — обжигающе ледяная рука нарочито медленно проникла мне в живот.

Внутри вспыхнула крохотная золотая искорка. От нее побежали быстрые волны кай, мгновенно насыщая тело. Никогда не чувствовал чего-то подобного. Чистое блаженство, на голову превосходящее спокойное удовлетворение разума от прорыва в изучении магии. Я не только стал быстрее и сильнее, даже мысли стали четче и яснее.

Но ядро… Я не специалист в совершенствовании кай… Почему оно такое маленькое, будто игольное ушко? Жизни десятка людей разменяны на крохотное количество энергии.

— А это мой дар, — мертвый голос обжигал уши.

Сука. Почему пришла именно она!? Белая госпожа имела несколько форм и обличий. Наши философы сломали немало копий в спорах о том, кем являются эти существа. Богами? Но тогда где провести черту между очень сильным магом и богом? Я мог воскрешать мертвых, создавать новую жизнь, управлять всеми стихиями и перекраивать пространство. Полагаю, что разница только в силе воздействия на мир.

Белая госпожа была логична и понятна. В небольшой степени, но человек мог приблизительно понять ее мотивы. Но сейчас пришла Хлад, владычица пустоты, забирающая последнее дыхание, ледяная сука. Последнее прозвище мне нравилось больше всего.

Внешнюю часть ладонь будто вскрыли и вложили туда кусочек льда. Плоть сошлась обратно, но кожа быстро побледнела, а вены и сосуды почернели. Вот же дерьмо, она впихнула в меня эту дрянь. Хлад потрепала меня по волосам, осыпавшимся тончайшим стеклянным волокном.

— Вши, галленец, не злись, — Хлад исчезла, оставив силуэт из инея на стене.

Я погладил лысую, холодную макушку. Пальцы левой руки практически не гнулись, а кости ломили от холода. Прошла минута и рука перестала слушаться, онемев до ключицы. От подарков ледяной суки невозможно отказаться.

Внутри моей левой руки находился гибельный осколок. Дрянь похлеще, чем Бич плоти. Только самые отчаявшиеся галленцы решались использовать его. Даже в заведомо проигрышной битве нужно сохранять остатки чести. Гибельный осколок уничтожал все, оставляя после себя черный лед. Неразрушимая субстанция, неподвластная магии. Черный лед постепенно расползался, захватывая все на своем пути. Он останавливал цикл жизни и смерти, погружая саму материю в вечный стазис.

Я взял кинжал и примерился к запястью. Лезвие шло с натугой, скорее пропиливая промерзшее мясо. Пришлось сломать две мелких косточки, чтобы выковырять из ладони проклятый камешек. Я держал гибельный осколок на лезвии кинжала, раздумывая, что с ним делать дальше. Уничтожить невозможно, оставлять здесь опасно.

Вспомнив про люк, ведущий в глубины шахты, я решил направиться туда. Шанс, что его там найдут очень невелик. Но сперва… Кулак уже не спасти. Кончики пальцев затвердели и почернели, начав отслаиваться тонкими черными чешуйками. Решись я использовать осколок, распад плоти не стал бы проблемой. У меня вообще осталось бы мало проблем. Камушку размером с ноготь хватило бы, чтоб превратить всю тюрьму в промерзшую до хрустальной хрупкости усыпальницу.