(не)идеальный брак (СИ) - Матрохина Дарья. Страница 21

— Но Вы же сможете меня принять даже на новом месте, верно, Светлана?

— Да, разумеется. Как только соберу подиум из частей, могу позвонить для уточнения времени и дня. Вам подойдёт такой вариант?

Клиентка кивает. Разумеется, она согласна, даже если на самом деле и не собирается поднимать трубку. Ведь все в глубине души очень любят моменты, когда с ними возятся.

— Тогда я сегодня, наверно, пойду, а то не успею встретить кое-кого очень важного и влиятельного в полном обмундировании, — шутит женщина. — Вы как всегда отлично потрудились, платье уже прекрасно село, а что будет в конце даже представлять страшно.

— Природная красота — это оружие, так давайте придадим ему самую лучшую форму, — поддакивает Света, убирая иголки.

Она за три минуты снимает с клиентки то, на создание чего потратила почти час, осторожно укладывается рядом на рабочий стол и, дождавшись, пока как с кряхтеньем сползёт на пол с поднятого на двадцать сантиметров подиума, провожает до двери.

— Спасибо за работу, — шепчет женщина уже перед самым выходом и суёт Свете в ладонь десять тысяч. — До пятницы!

— До пятницы, — на автомате отвечает ей хозяйка дома и, закрыв дверь, опускается на крохотную мягкую табуретку. — До пятницы…

В доме так тихо, что слышно неразличимое в обычное время гудение бытовых приборов. Тарахтение холодильника, почти ультразвуковой писк роутера, непостоянный скрежет телевизора в спальне. Это угнетает, что она раз за разом, в каждом новом городе оказывается в одиночестве, пока Димик чего-то там достигает. Но найти с их графиком потенциальных переездов постоянную работу всё равно не представляется возможным, хорошо хоть клиенты иногда приходят. Раньше Света постоянно была уставшей, теперь, лишённая обычной нагрузки, она ощущает себя одинокой и покинутой, словно кто-то нехороший пришёл и запер её против воли в четырёх стенах чужого дома.

Узница.

Вот, кем она стала одновременно и по чужому решению, и по собственному желанию. Ведь Димик предлагал ей найти ателье поближе к дому, в такие места всегда нужны мастера, однако…

Катя Каботова.

Света возвращается к светловолосой милой девушке в лакированных туфельках каждый день, мысли её безостановочно крутятся вокруг того, что же тогда случилось, что мужу сказала его любовница, что тот столь резко засуетился. Возможно, пригрозила прийти прямо домой. Или натравить кого-нибудь. Откуда Света может это знать, ведь у Димика не спросить, он постоянно на работе, а когда дома, то такой… домашний и ласковый, словно выпрашивающий поглаживания кот. Они проводят вечера только вдвоём, избегая приглашений в гости от соседей и друзей, а ночами утопают друг в друге. Хороша ли подобная изоляция, покажет время, и… что вообще можно считать правильным в этом безумном мире?

— Я дома, — произносит муж над головой и Света внезапно понимает, что слишком глубоко погрузилась в свои мысли и умудрилась заснуть. — У тебя всё хорошо?

Часы в прихожей показывают половину пятого. Слишком рано для хороших новостей. Судя по всему, переехать всё же придётся сегодня.

— А у тебя? — вопросом на вопрос отвечает Света. Поднимает на ноги и медленно бредёт на кухню. — Будешь чай?

— Да, разогреешь ужин?

Точно, еда. Она совершенно ничего не успела приготовить, потому что он пришёл почти на три часа раньше. С чего бы это?

— Ты сегодня рано.

— Да, отпустили пораньше, чтобы успел собрать вещи. На новом месте что-то случилось, так что очень просят выйти уже завтра. Мы точно не сможем перебрать до выходных, но ничего, пока покатаюсь.

— Это настолько важно?

— О чём ты?

— Ну, «новое место»… оно настолько лучше текущего, что ты готов ехать два часа в один конец ради призрачного шанса улучшить что-то маленькое и едва заметное?

— Милая, даже если улучшения и выглядят со стороны «едва заметными», для меня они крайне важны, можно даже сказать — принципиальны. К тому же, разве тебе самой не хочется оставить прошлое настолько далеко за спиной, насколько это вообще возможно?

— Я… и так всё оставила, — она наливает им две чашки и, усевшись рядом за узким столом, осторожно гладит мужа по плечу. Наполненный любовью и нежностью жест выходит каким-то неловким и несвоевременным. — Но, если это важно для тебя, но я могу попытаться. Новая квартира уже готова, верно?

— Да, я… позвонил хозяину и попросил впустить нас раньше. Но эта…

— Основное упакую сегодня, утром загрузим в машину и сам перенесёшь после работы. А я останусь тут до пятницы, сдам квартиру хозяйке, покажу, что всё в порядке, заберу залог и извинюсь за столь внезапный отъезд. Если ты приедешь за мной в субботу утром, то оставшееся уже будет собрано.

— Это…

«Странно и непонятно». Именно так. Света и сама думала, что зря вынесла предложение разделиться. В последнее время она часто ловила себя на мыслях намеренно остаться одной, выгнать мужа из дома, создать собственными руками вакуум, заставляющий чувства клубиться сбившимся комом внутри. Но дело всё же не в стремлении к одиночеству: стоит им остаться вдвоём, как женщина неизменно возвращается мыслями к тем моментам, когда стояла у грязного окна, смотря на Димика, увозящего в их машине чужую женщину. Тот двор наверняка навсегда останется в памяти и, если Свету угораздит попасть в ад… он будет выглядеть именно так.

— Милая? — муж гладит её по руке, выглядит потерянным и странно поджимает губы. — Мы очень давно просто не сидели рядом, не говорили по душам, не шутили. Ты… дорога мне, может… всё-таки сможешь поехать завтра утром?

— Извини, завтра в девять приедет первая клиентка. Она уже внесла задаток, так что отказаться не получится.

Димик вздыхает. Смотрит на холодильник и вздыхает ещё тяжелее. По его собственному решению (Света была против), мужчина на правильном питании уже почти две недели, и, кажется, вот-вот приблизится к моменту, когда будет готов заплатить тысячу рублей за просто бутерброд с колбасой и майонезом. А до этого времени ему предстоит питаться свежими овощами, фруктами и чистой водой, иногда позволяя себе немного чая. Как исключение из правил, естественно. Не чаще раза в несколько дней. За последние полгода он здорово сбавил, медленно превращаясь из обкатанного кусочка сыра в худощавого паренька, которого она уже с трудом могла вспомнить по первым свиданиям. Вероятно, ей тоже следовало начать приводить себя в форму. Потому что Димик ряд ли станет тормозить и скоро доберётся до своей желанной формы — треугольный атлет с мощной спиной окопался у них в ванной комнате со второй квартиры, неизменно перебираясь в первый же день на привычное место. «Эталон, к которому не стыдно стремиться» — поговаривал муж, и, иногда видя его кошелёк, Света краем глаза замечала фотографию мужчины в дорогом пиджаке. Видимо, в каждой области «эталон» должен быть свой, иначе не сработает.

— Я… вернусь за тобой в субботу, честное словно. Можешь не переживать.

— С чего ты взял, будто я переживаю?

— Ну…

— Дим, мы женаты. Ты перед лицом закона заявил, что хочешь остаться со мной. Не надо выдумывать небылицы, ладно?..

Следующие два дня прошли как в бреду. Стремясь дошить всё, за что уже получила деньги, Света торопливо обзванивала всех, кто заплатить только собирался. Хозяйка квартиры ещё в момент заселения показала себя не слишком добродушной особой, так что надеяться на возврат залога не приходилось. Хотя они и прожили в квартире меньше трёх месяцев, но уже почти шесть принимали дотошную и не ведающую о границах приличия женщину, дважды документально подтверждали свой брак и один раз даже были вынуждены бросить ужин, спеша домой, потому что получили звонок типа «Вы непотребствами всякими занимаетесь, я вас выселяю!». Чем конкретно они тогда занимались, так и не было установлено, однако хозяйка обошла обе комнаты и сунула нос буквально в каждый ящик. Сомнительная дотошная мадам. Хорошо, что это скоро уже закончится.

Пользуясь краткими передышками между «приступами шитья» и приходом разных женщин, Света упаковала в коробки половину вещей, а параллельно тёрла пол и плиту. К сожалению, при всём её желании, закончить с делами полностью мешали ограниченное число часов в сутках и болящие исколотые руки. Так что, когда в дверь неожиданно позвонили, она почувствовала странное облегчение: во время общения с людьми не приходилось шить, тереть и складывать.