(не)идеальный брак (СИ) - Матрохина Дарья. Страница 27

— Как ты всегда находишь верные слова? — вздыхает мужчина. — Ладно, я только схожу за инструментами и сумкой с самым необходимым. А то тут даже постельного белья нет…

Света находит подработку в этом же доме, буквально выйдя за продуктами. Крохотный магазин с привычным «24» над дверью, оказывается душным и неприятным местом, полным запахов испортившихся продуктов. Она старается держаться, чтобы не зажать нос, и всё-таки выбирает пачку кефира и бананы — пожалуй, единственный продукт, от которого не тошнит.

— Простите, а что случилось? Почему так… пахнет?

Женщина на кассе понимающе хмыкает.

— Не «пахнет», милая, это называется «вонь», — она смеётся, перебирая пальцами протянутые хрустящие купюры. — Хозяин снова решил экономить на ремонте морозильника, тот сдох ещё пару дней назад, но ни менять, ни приводить его в чувство никто почему-то не торопится. Видимо, ждут, пока крысы травиться начнут.

Эта женщина неправильно одета. Света смотрит на чужие пухлые руки, объятые натужно скрипящей при каждом движении тканью, и внутренне содрогается. Судя по ширине плеч, размер подобран как надо, вот только… обычные лекала не могут подойти при узких плечах и широких руках. У неё чешутся пальцы распустить пару стежков и поправить, чтобы стало удобно, а тело словно само находится в сковывающем халате непонятного цвета.

— Скажите, а Вы во сколько заканчиваете? — спрашивает Света.

— А тебе какое дело? Хочешь кофе вместе попить?

— Нет, я просто…

— Я не из ваших, так что иди с миром, девочка.

— Да нет, я… — тяжёлый вздох под укоризненным взглядом выходит каким-то обречённым. — Я швея и могу помочь, чтобы одежда… ну… лучше села.

— Чтобы телеса не обтягивала, что ли? — улыбается продавщица. — И что, хорошо сделаешь? И сколько возьмёшь? И куда идти?

— В этом доме, — немного испугавшись чужого напора, отвечает Света. — Триста седьмая квартира.

— О, так это ты в тот проклятый аквариум заехала?

— Почему «ак…

— Потому что он полностью просматривается из квартиры хозяев, куда наша дорогая и всеми любимая Анна Генриховна ходит поливать цветочки вот уже полгода, пока те отдыхают непонятно где. И она непременно прилипает к окну, чтобы понять, что внутри творится. Так что, чем бы ты там ни занималась, в ближайшее время жди гостей.

— Но я же вроде и не делаю ничего такого…

— Ох, милая, ты даже не представляешь, насколько странно эта женщина подчас себя ведёт. Так что, если хочешь сохранить нервы, мой тебе дружеский совет: съезжай.

— Мы только въехали. И заплатили сразу за три месяца. Да и я думала шторы повесить…

— Тогда она точно явится проверять не сверлишь ли ты для этого стены.

— А разве… нельзя? — удивляется Света. Не то что бы им раньше постоянно приходилось делать ремонт в съёмных квартирах, но обычно хозяева были только ради, что с них снимали лишние проблемы, к примеру, с присоединением стиральной машинки или подвесом пары полок. — Ведь я же за свои деньги улучшу квартиру.

— У Анны Генриховны есть только один недостаток: у этой женщины нет работы. И поэтому она, вместо того, чтобы заниматься своими проблемами, учит жизни других. Так что стоит тебе только попытаться уйти из-под её контроля или сделать что-либо без предварительной договорённости, то можешь паковать вещи.

— Всё и правда настолько плохо?

— Хуже, поверь мне, всё ещё хуже…

Вечером к ней в квартиру стучится пара весело смеющихся женщин с пакетами в руках. В течении часа она находит двух клиенток и обзаводится приличным количеством одежды, срочно требующей доделки, переделки, а то и вовсе — горящего костра. С последним придётся особенно повозиться, но Света верит в свои силы и клятвенные обещания «рекомендовать всем подругам»…

Вопреки предупреждению новой знакомой, Анна Генриховна не появляется у них почти неделю, видимо, занимаясь своими делами. Когда она, наконец, появляется на пороге, то без приглашения проходит в квартиру, осматривая разложенные вещи, цокает при виде повешенной на стену ванной струнной сушилки и мощной лампочки, поставленной взамен старой сгоревшей.

— Собирайте вещи, дорогие, — приказывает она. — И чтобы через десять минут вас здесь не было!

— Прошу прощения… — вклинивается Димик, впервые с их приезда оказавшийся дома. — Я вроде спрашивал хозяин о том, что можно делать и нельзя. Что случилось?

— Он ещё спрашивает! Во-первых, вы сверлили стены…

— Мы не…

— Мне соседи рассказали, можете не притворяться, будто сушилка на липучке! Я уже всё знаю! И про разврат, который тут постоянно творится, и про горящий и днём и ночью свет! И даже про — страшно сказать — непонятных людей, бродящих именно к вам! У нас тут приличный район, люди живут с достатком, а вы влезли со своей… своей… швейной ячейкой! — наконец выплёвывает женщина и, укоризненно покачав головой, сообщает: — В этой стране ещё остались честные люди, которые просто делают дело, не беря за него деньги с других честных людей!

Ладно.

Света тяжело вздыхает и кивает мужу, чтобы тот доставал машинку. Она уже давно думала о том, чтобы делать хозяек своими клиентками, а тут так удачно подворачивается случай.

— Вы уже принесли?

— Что я должна была принести?

— Вещи, — старается казаться дружелюбной Света. — Которые я, как честный человек, должна просто поправить, с беря с Вас за это деньги.

Анна Генриховна на миг замирает, словно чуя подвох, но потом смотрит на вогружённую на стол швейную машинку, на несколько стопок разноцветной ткани — работу Светы на следующие несколько дней, и торопливо шествует к входной двери.

— Я буду через десять минут, — говорит она уже из подъезда.

Закрыв дверь за гостьей, Света оборачивается к по-прежнему не слишком хорошо понимающему ситуацию мужу.

— Она же не могла потребовать, чтобы ей сделали бесплатно, верно?

— И ты станешь работать без денег? Для этой женщины?

— А чем она хуже той же Валентины Григорьевны, которая пыталась выставить меня на улицу без части вещей? Или всех тех женщины, что постоянно выпрашивают скидку? — Света опускается на край кровати. — Дим, ты ведь ещё не нашёл работу, а моя пока не сможет обеспечить нам достаточный доход, чтобы съехать без залога и быстро найти новое место. Мы бедствует и одному Богу известно, как дела будут обстоять завтра, давай просто не будем сопротивляться, пусть она получит что хочет и позволит нам остаться здесь.

— Мы ведь ничего не сверлили, это был шуруповерт, которым я перекосившуюся полку поправлял.

— Знаю. Но лучше остаться здесь, где я уже нашла клиентов. Их пока немного, потом станет лучше. Люди постоянно говорят об одежде друг друга, они не способны упустить ни одной мелочи во внешнем виде. Как только Люда с Катей в первый раз обо мне расскажут, пойдут ещё женщины. И ещё. В прошлый раз мне пришлось отказываться от новых клиенток из-за загрузки, но сейчас буду шить день и ночь. В этом городе прекрасные магазины ткани, лучшие в стране. Представляешь, сколько всего я смогу сотворить?

— Но ты не можешь постоянно работать, я ведь должен тебя обеспечивать, — сопротивляется муж. — Но мне не удаётся найти место даже в дорожной службе, метущей улицы. Всё давно расписано, а хочешь получать зарплату — изволь заплатить за место и отстёгивать половину каждый месяц. Это западня, мне просто не вывернуться!

— Поэтому пока заниматься делами буду я, — улыбается Света. — Мы ведь супруги и должны помогать друг другу, не так ли?

— Всё это неправильно. Неправильно.

— А вот и я! — открыв дверь своим ключом, торжественно заявляет Анна Генриховна. — Ну что, готова сделать стильные вещи модными?

В данный момент Света готова только к установке дополнительно замка в дверь, но говорить об этом пока не стоит…

Оказывается, в Москве тоже много женщин, которым не подходит одежда из магазинов. Не то что бы их было больше, чем везде, но только здесь они почему-то готовы платить по две тысячи за подрубку штанов и по четыре — за вытачки на спине рубашки. Света принимает всех, не делая исключений для мужчин и женщин, в результате чего уже к концу второй недели оказывается завале заказами по самые уши. Машинка работает день и ночь, соседи уже, наверно, подозревают, что у них в квартире подпольный тату-салон, а работа всё продолжается.