Наизнанку (СИ) - Юнина Наталья. Страница 7

— Если бы предупредил, мы бы что-нибудь приготовили, — встречает меня отец, хлопая по плечу.

— Ты хочешь сказать, что Оля ничего не готовила? Тогда найду вчерашние останки какого-нибудь пирога, может быть под названием «Михаил» или «Миша».

— Прекрати.

— Да я даже ничего не начинал. Где дети?

— У родителей.

— Понятно, сплавили детей к бедным старикам, а сами решили позажигать. Ну как-то, знаете ли беспечно, Михаил Сергеевич, в вашем-то возрасте.

— У нас хорошие стены, которые позволяют нам зажигать в любое время суток, несмотря на детей. И какой такой возраст? Пятьдесят один-это расцвет мужской красоты, силы, мудрости и вообще… много чего еще, да, Мишенька? — обнимая сзади моего отца, сладким голосочком пропела моя ровесница Оленька, а по совместительству моя мачеха. До сих пор смех пробирает от этой мысли. Смотрю на них и не могу поверить, что прошло уже почти пятнадцать лет. Казалось все это было совсем недавно. Да уж, время летит.

— Безусловно, Марк просто завидует.

— Только давайте не упражняться в остроумии, я сейчас быстренько на стол накрою, а вы пока выпейте. Миш, налей тот напиток, который мы с Кубы привезли.

— Обязательно налью.

— Я быстренько, — разворачивается и идет к дому Оля.

— Что за напиток? Давай наливай.

— Да какое-то сладкое пойло, которое ей втюхали в магазине. Гадость редкостная, от обилия сахара зубы сводит, я такое пить не собираюсь. Давай коньяк или ты ночевать не будешь?

— Конечно, буду. Я же должен проверить ваши стены, вдруг шумоизоляция плохая, может вы детей травмируете.

— Ты не меняешься.

— Говорят, после тридцати это делать сложнее и вроде как, меняешься только в еще худшую сторону. Оно тебе надо?

— Безусловно нет. Пойдем в дом.

***

Пока мы с отцом говорили о какой-то ерунде, Оля уже накрыла поляну в столовой. Не знаю, как у нее это получается, вроде прошло всего полчаса, поразительная женщина. Хотя какая женщина? Не знаю сколько ей должно стукнуть, чтобы назвать ее этим грозным словом. По-прежнему кукольное и детское лицо, кажется такие не стареют. Смотрю на них и не понимаю, нравится ли мне все это и хотел бы я иметь тоже самое? Скорее всего да, пусть не сейчас, но хотел бы. Забавно, когда-то я недолюбливал Олю, я бы и сейчас, не зная ее, сразу бы поставил диагноз- очередная малолетняя охотница за баблом, но как известно внешность обманчива.

— Оля, не дай заскучать нашему гостю еще больше, я пока отвечу на звонок, — папа встает из-за стола и идет в сторону гостиной.

— Марк, тебе что, так не нравится то, что я приготовила?

— Почему? Нравится.

— Но ты не ешь.

— Я не голоден. Торт съел на работе. А ты почему не пьешь? Дай угадаю- беременна, — и без того Олины большие глаза сейчас стали похожи на два блюдца.

— Только не говори Мише, пожалуйста. Не знаю, как так получилось. Третий ребенок, может он вообще будет против.

— Ну ты даешь. Боюсь, что Михаил Сергеевич это и так знает.

— Не знает. Я сама только пару дней назад узнала, — подпирая подбородок, со вздохом произносит Оля.

— Оль, неужели ты думаешь, что почти за пятнадцать лет он не изучил тебя вдоль и поперек? Он же мужик — контроль. Даю руку на отсечение, что в момент встречи его сперматозоида с твоей яйцеклеткой, он пожимал ему руку, ну голову.

— Кому?

— Ну чего ты тупишь — сперматозоиду. Поди и напутствие ему еще дал, как лучше соединиться с яйцеклеткой.

— Прекрати.

— Да так и было.

— Марк, а когда ты уже женишься? — о как переводит темы.

— Через год в этот же день, устраивает?

— Вполне. Тридцать три года для мужчины в самый раз. А невеста кто?

— У меня еще год впереди, выбор как известно большой.

— Да, Ляля, выбор у него большой, — за стол садится отец. — И когда-нибудь потаскун Марк превратится в добротного семьянина.

— В следующей жизни обязательно.

— Нет, через год в это же время, ты мне только что обещал. А мужчина сказал — мужчина сделал или ты не мужчина? — с улыбкой произносит Оля.

— Я думал, что мужик сказал и мужик сделал это разные мужики, нет?

— Не заговаривай мне зубы.

— Да все будет, Оленька, все будет. Через год так через год, — тьфу, тьфу, тьфу, жаль не плюнуть через плечо.

***

И понедельник бывает добрым, если с утра встать с той ноги и прилично «поелозить» на Карине. А если еще и она в прекрасном расположении духа, то вообще все путем.

— Доброе утро, Мария Ивановна.

— Не такое уж и доброе. Это ваша, новая девка в ординаторской?

— Ну, во-первых, девушка, а не девка, а что не так?

— Выскочка, вот что. Вздумала учить меня работать, сопля недоделанная. Вы бы приструнили ее пока не поздно.

— Я сначала послушаю ее версию, ну вы же понимаете, что всегда правы, — достаю из пакета шоколад с фундуком и протягиваю разъяренной тетке. Вот же коза такая, лишила любимой шоколадки. — Попьете чай перед окончанием смены.

— Что бы я без вас делала, — видать со мной или без меня пожирала бы шоколад.

Убираю дебильную улыбку с лица и прохожу в ординаторскую. Черт, я забыл отдать ее халат санитарке. Скажу, что потеряли, и я ни при чем, особенно учитывая тот факт, что новый костюм на ней смотрится гораздо лучше халата.

— Доброе утро, Маришечка, надеюсь, кексы ты принесла, иначе я буду очень зол, из-за тебя я попрощался со своим любимым шоколадом.

— Глаза протрите, они на столе, и я в них не плевала. И вообще больше не буду заниматься такой ерундой. Это было очень некрасиво с моей стороны, но учитывая, что вы налепили на меня пластырь, мы квиты. Но если брать в расчет тот факт, что вы старше и мой руководитель — это вопиющая наглость с моей стороны. Извините, — поправляя волосы за ухо, на одном дыхании произносит Марина.

— Да что ж ты за человек такой, кто признает свои ошибки? Ну мне теперь даже нет повода над тобой глумиться. Ладно, ладно, вижу ты не в духе. Но у меня к тебе серьезный разговор.

— Доброе утро, ранним пташкам, — чего приперся в восемь утра, спрашивается.

— Здравствуйте, Дмитрий Александрович, — с кем-то Марина очень даже вежлива.

— Привет. Что-то ты раньше обычного, — не удерживаюсь от комментария я.

— Пораньше уйти надо, — берет халат и идет в уборную.

— Вернемся к нашим баранам. Что у вас произошло с медсестрой? Она на тебя пожаловалась и это плохо.

— Я лишь попросила ее сделать то, что она обязана, а именно измерить глюкозу новенькой больной. Ее никто не осматривал, лежит она в нашей палате и мягко говоря, ей не очень хорошо. На мою просьбу сделать то, о чем я попросила, она сказала, что это сделают медсестры новой смены, а ее рабочий день уже закончен. Я попросила об этом без пятнадцати восемь! Я ей не хамила, не дерзила и не делала ничего такого, чем можно было вызвать такую реакцию. А на просьбу дать мне глюкометр и сделать это самостоятельно, она сказала, что не знает где он, а лазить по их полкам мне не позволит. Кто из нас прав, Марк Михайлович?

— Ты, — кладу вещи на диван и сам сажусь рядом, хлопаю по сиденью, подзывая к себе Марину. — Присядь.

— А без этого никак?

— Сядь я сказал, — Марина нехотя присаживается на диван, казалось бы, специально сел так, чтобы пристроила свою задницу близ меня, но нет же, и тут как-то присела, чтобы не касаться моих ног. Иногда мне кажется, что я ей неприятен, что в действительности странно. Я реалист и знаю, как действую на женщин, с этой-то что не так?

— Вы долго будете рассматривать мои ноги?

— Что?

— Перестаньте смотреть на мои бедра, вот что.

— Я не на них смотрел, а на расщелину.

— Какую расщелину?!

— Которая у тебя между ног. Ну чего ты как дура, ей Богу, сдались мне твои ноги. Я смотрел на то, что ты всегда садишься как можно дальше. Я тебе настолько неприятен?

— Мне не нравится, когда меня касаются посторонние люди, вам ли не знать, что вы привлекательный мужчина и назвать вас неприятным даже у меня не поворачивается язык.