Удиви меня (СИ) - Юнина Наталья. Страница 12

— Да, пленка и вправду чистая.

— Но раз инициалы совпали, надо провести все как надо. Я выбью тропонин в динамике на пять вечера и оставлю пометку для дежурного врача.

— Умница, аж бесишь. Кстати, не обращай внимания на заведующую, просто эту стерву давно не трахали, вот она и злая, — меня вообще никто не трахал, но я не злая. Хотя… Аня бы сказала другое.

— А вы помогите женщине. У вас как раз напророчен секс в течение двух недель.

— Фу, типун тебе на язык, — убирая пленку к себе в карман, небрежно бросает Алмазов и тут же приобнимает меня за плечо. Не сказать, что это какой-то интимный жест, нет, но все же есть НО. — Я же его с тобой напророчил. Сдалась она мне.

— Со мной?! — проговариваю громче чем надо, реально не понимая шутит или нет.

— А ты типа не в курсе? Кто сказал, что не против?

— Знаете-ка, что, Сергей Александрович, идите вы на х… — не знаю откуда взяла в себе силы замолчать. — Хлорид натрия. Я забыла, меня просила процедурная медсестра захватить на обратном пути физраствор.

— Батюшки, закончился?

— Да.

— Не беда. Это не твоя задача. Пусть сама несет. Иди выбей анализы на вечер, сделай отметочку в истории, я пока сгоняю в палату, а потом новенького будем принимать. Между прочим, очень интересного. Иди, Полина Сергеевна.

— Стой, перед новеньким у меня к тебе очень важное задание. Я бы сказал жизненно необходимое, — вновь перехватывает меня за руку, как только я выхожу из ординаторской. — Пойдем в процедурный.

После утреннего фиаско, желания здесь и сейчас поставить его на место у меня нет. Просто потому что подсознательно он этого ждет. Неожиданность — вот самое то. Хотя поджопник дала бы хоть сейчас. Как только мы входим в процедурный, Алмазов закрывает за собой дверь, усаживает меня на табуретку, пододвигает себе стул и, садясь напротив меня, касается меня своими ногами.

— Будьте добры, не трогайте мои колени своими ногами.

— А руками?

— А статья сто тридцать три УК РФ?

— Ой, все. Хватит дуться за Мудаченкова. Он реально такой. Я, между прочим, тебя спас в первый день от общения с этим мудозвоном, могла бы и спасибо сказать.

— Могла, но не скажу.

— Закрой глаза.

— Может сразу трусы стянуть, вам для коллекции, так сказать?

— Не надо. Сам сниму, когда настанет час икс. Все, все, не злись. Я типа шучу. Мне нужно, чтобы ты закрыла глаза всего лишь для того, чтобы твое обоняние работало на сто процентов. Ничего пошлого и ужасного, клянусь. Просто сегодня я иду на день рождения к мужчине и мне надо подарить ему подарок. Скажи мне, какой тебя привлекает больше запах и такую туалетную воду я сегодня ему и куплю. Мне сложновато выбрать между тремя запахами. А ты девушка, вот и подскажи, что тебя больше привлекает.

— Вы дарите мужчине туалетную воду? Я правильно понимаю?

— Ну… получается, что так.

— Я в этом не разбираюсь.

— Не надо разбираться, просто скажи, что тебе по душе. Закрой глаза.

Нехотя делаю то, что он просит, и кончика носа тут же касается, вероятнее всего, бумажка с пробником. Надо сказать, приторным, очень приторным пробником.

— Нет. Слащаво.

— И мне тоже. А вот этот?

Вдыхаю хорошо знакомый запах, и улыбка самопроизвольно появляется на моем лице — такой туалетной водой пользуется папа. Открываю глаза, попадая взглядом на улыбающегося Алмазова.

— Нравится?

— Да, я знаю этот запах. Он такой… мужской. В общем очень вкусный.

— Прям вкусный?

— Ну мне вкусный. Хотя, он может такой только на определенном человеке. Ну знаете, при соприкосновении с кожей запах меняется и становится… индивидуальным. Наверное, так.

— Но тебе нравится, я правильно понимаю?

— Да.

— Отлично, наши вкусы совпадают, — какая-то секунда и улыбающийся Сергей Александрович тянется рукой в карман, достает оттуда хорошо знакомый мне флакон и демонстративно брызгает туалетной водой на свою шею.

Развел как лохушку, паскуда недобриллиантовая.

— А важное мероприятие, то есть день рождения вы выдумали?

— Не совсем так. День рождения выдумал, мероприятие — нет. Сегодня футбол, Россия — Германия. А встречаюсь я в баре с друзьями. Так что давай продолжим работать, крошечка моя, в темпе вальса. Но я буду скрашивать твои серые больничные будни, делая тебе иногда приятно, например, вот так, — берет историю болезни со стола и начинает ей обмахивать себя. — Вкусно же?

— На вас нет.

— В тебе говорит обида за Мудаченкова. Но все пройдет, я разрешаю тебе сделать мне кисло.

— Обязательно.

— Ну все, пошли принимать больного. У него такие тофусы, прям сказка, круче, чем в учебниках.

Тофусы, как и больной, действительно оказались круче, чем с учебника. Классика в живую. Я даже позабыла о своем фиаско, уж очень интересный больной попал к нам в палату. Почувствовала себя даже какой-то окрыленной. Такого нигде не было, ни в больнице при университете, ни у папы в клинике. Да что там, я как одержимая стала фотографировать «шишки», мотивируя свои действия какой-то научно-исследовательской работой по подагре. И еще какую-то чушь несла больному. Благо тот оказался очень сговорчивым и милым дядечкой, без толики наглости.

К концу рабочего дня я окончательно отпустила утренней инцидент. Но не забыла. Ровно в пять мы закончили рабочий день. Алмазов ушел, если не сказать убежал, первым. Правда встретились мы с ним у ворот больницы.

— Я тут подумал…, — почесывая затылок, слегка улыбаясь произносит Сергей Александрович, шагая вместе со мной.

— Подвезти вас к метро? — интересуюсь скорее больше шутя, но я уж точно никак не ожидала, что он не шутит.

— Было бы неплохо. А еще лучше до бара. Сэкономлю на такси, значит больше куплю гренок в баре. С чесноком и сыром. Вкусные, кстати.

— Рада за ваши гренки, — еще бы понять, когда он серьезно говорит, а когда нет.

— Ну что, подвезешь? У меня для тебя еще подарок, — тычет драным пакетом, от чего на моем лице невольно появляется улыбка.

— Ну давайте попробуем.

Молча дошли до машины, и также не говоря ни слова, я выехала со стоянки.

— Не хочешь со мной в бар? — неожиданно произносит он, от чего я невольно поворачиваю к нему голову, напрочь позабыв о дороге.

— Конечно же, нет, — резко произношу я, и тут же устремляю взгляд обратно. — Не знаю и знать не хочу, что я вам там говорила, находясь под какой-то дурью, но я не хожу по барам. Это был единичный случай, глупостью с моей стороны, приправленной эмоциями от подслушанного разговора родителей. И я не оправдываюсь перед вами. Просто это действительно так.

— Почему?

— Что почему?

— Почему никуда не ходишь? Папа с мамой запрещают? — смех самопроизвольно вырывается из моих уст.

— Мне почти двадцать один год. Кто мне что-то запретит? Нет, папа у меня, конечно, строгий, но не настолько, чтобы посадить меня дома. Мама вообще мечтает, чтобы я хоть раз сходила в клуб или в любое другое место похожего типа. Просто мне это не нравится. Не вижу смысла посещать такие места. Глупая потеря времени. Вот скажите мне, какова цель таких заведений?

— Расслабиться.

— Не совсем так. Расслабиться, напиться и… потрахаться, давайте будем откровенны, Сергей Александрович. Вы, кстати, в пятницу именно это и хотели сделать, приняв меня за проститутку. И не говорите, что это не так.

— Безусловно ты в чем-то права, но так происходит не всегда.

— Конечно, не всегда, вот вы остались в пятницу без секса, потому что возились, по всей вероятности, с моим одурманенным телом. Облом вышел. А так кого-нибудь бы нашли.

— Я имел в виду, что не всегда цель нажраться и потрахаться. В половине случаев это посиделки с друзьями без секса и невменяемого состояния. Просто смена обстановки. Это нормально вносить в свои обычные действия что-то новое. А что, пошли со мной, по-дружески.

— Вы верите в существовании дружбы между мужчиной и женщиной?!

— Конечно, — поворачиваюсь к нему, как только мы останавливаемся на дороге. — Конечно, нет. Не верю. Именно в дружбу не верю. Но в весьма приятные отношения без желания затащить в койку — да. У меня есть десятки знакомых привлекательных женщин, с которыми я прекрасно общаюсь, но у меня ни разу не возникало желания заняться с ними сексом. Хотя теоретически и практически, у меня на них встанет.